FIDES

– Сплавит… деревянные палочки? – нарушил затянувшееся молчание Снейп. – Палочки, созданные Олливандером, одну из которых я ношу в кармане?

Девушка кивнула.

– Я не знаю, что с ними должно произойти, но они обратятся в одну, совместив силы владельцев и своих сердцевин и кольца.

Снейп не удержался от едкого замечания.

– Слава гиппогрифу, ре-эму и дракону, слава полукровке, безвестной девице и узнику Азкабана, их мощь победит один из даров смерти. И что, мы должны сплавить палки в одну и выдать их мальчишке Поттеру? – Северус уже протрезвел окончательно, сам удивляясь, что это случилось так быстро, и наблюдал за собеседницей.

– Я слишком плохо разбираюсь в этом, – Энди неожиданно заплакала, утирая слёзы рукавом. «Боевая девчонка», очевидно, слишком долго пыталась удерживать свой позитивный настрой перед неизвестностью.

– Успокоительного? – без тени насмешки забеспокоился Снейп.

Блондинка мотнула головой.

– Не нужно. Вам бы надо с Берни поговорить…

«Я ещё его прошлое «поручение» не пристроил», – профессор с отвращением вспомнил о флакончике сильного яда.

– Мне же нельзя знать всё то, что я сейчас услышал? – с сомнением произнёс он вслух.

– Знать – можно, – всхлипнула Энди, не в силах больше держаться, – это Нине нельзя открывать тайну. Она клятву кровную дала. Но я тут не при делах, – она вдруг просияла, – Нина даже спрашивала тогда, я помню, не случится ли чего с вами, если сами додумаетесь.

– Кровную клятву? Нечисто что-то у Берни, клятвы по-хорошему или без свидетелей даются, или с них такой Непреложный берут, что мало не покажется. А тут… как будто это надо было до меня донести, – Снейп от неожиданности почти сбросил свою маску “ужаса подзмелий”, превращаясь в спокойного и рассудительного мага, а Энди снова «зависла».

– Но… ведь это не Нина мне сказала «сообщи, мол, Снейпу, ты ведь тоже всё слышала», а… я сама, и то от отчаяния, – МакФорест снова стёрла появившиеся слезинки.

– Это ничего не меняет, – протянул Снейп в задумчивости. – Нина бы и не сказала, слишком серьёзно относится к клятвам. Хотя многие клятвы обходятся даже просто написанием того, что «нельзя сказать». Слабые, конечно, клятвы, но факт есть факт. Так а что же с идеей? Неужели Берни так толкает вперёд слизеринское прошлое, что он хотел выступить против “великого света” в лице долькоеда?

– Берни... был обижен за Слизерин. Потому и ушёл. А про свет. Вы же знаете, какой это “свет”, – Энди заглянула прямо в чёрные бездонные глаза профессора. Он лучше многих знал истину.

– И чего же утверждал Берни, против “силы любви”?

– FIDES. “Верность”. Берни изучал много манускриптов об этом кольце, о палочках, о том, что должно случиться. О победе над злом с помощью именно этой палочки. Об уничтожении ей даров, потому что они приносят только зло. И правда, вдуматься, – кому принесли добро хоть мантия, хоть воскрешательный камень? И сказка подтверждает это.

“Ну... предположим, близнецам Уизли мнатия-невидимка принесла немало добра. В их понимании”, – мысленно отвлёкся Снейп, но сразу вернулся к повествованию Энди.

– А гравировка, – возможно это случайность, доставшаяся нам в наследство от кельтов. Но... в противовес Дамблдору это годилось как нельзя лучше.

– Но почему? Не слишком ли странное совпадение, – Снейп уже почти перестал удивляться, что девушка так долго говорит разумные и серьёзные вещи. Дело даже не в том, что она сквиб, просто Снейп уже привык считать её беспробудной пьяницей, “хорошо отдохнувшей” у дядюшки, а оказалось, что португалка провела там неплохую “разведывательную работу”, да и умудрилась столько запомнить, очевидно, со слов самого старика. И это не смотря на пьянство, скрыть которое было сложновато. Но устав удивляться крепости и силе воли молодой... практически маглы, Снейп внимал каждому её слову, ведь они могли помочь ему самому.

– Берни сказал, что любовь это ерунда. И Дамблдор с его Гриндевальдом ярчайший тому пример, – зло прошипела Энди. – хорошо ещё, что он никому не выдал старого козла с его тайной, а может, вовсе и не хорошо. Никто же не знает про Дамби и Гриндевальда, – фыркнула Энди, она-то знала всё лишь в будущем и из фанфиков. Но как она, читая фанфики ребёнком в Португалии, могла хоть на миг представить, что её родной дедушка дружил и с Дамблдором, и... с Гриндевальдом?

Снейп молчал, ожидая продолжения. Подробности личной жизни директора не волновали его ни на кнат.

– Главное – верность, – вот что он противопоставил лозунгам Дамби, – утеревшись, девушка подняла лицо, исполненное робкой торжественностью момента. – Его идеи были правее, и Дамблдор их не оценил. Ведь никто не мог быть правее “великого светлого”, тем более, какой-то лесной придурок с посохом. Дамблдор всю жизнь плёл интрижки, его слова расходились с делом, его идеи противоречили способам их исполнения. Любой это скажет, любой, и Вы, Северус, – девушка заговорила твёрдо и проникновенно, при этом громко, как на митинге, – Берни же утверждал, что главное быть верным как своим целям, так и пути, по которому идёшь к ним. Верным самому себе и своим убеждениям. Верным своему предназначению, – в её глазах будто зажглись маленькие факелы, так горячо она разделяла идеи дяди Берни, к тому же, она была верна своему времени, своему личному, пусть и невеликому, делу, и хотела вернуться, а эти лозунги словно придавали ей сил и надежду на благоприятный финал.

Северус понимал её, но всё же устало потёр переносицу. Теперь в его жизни кроме старичка, двинутого на великой любви ради всеобщего блага, появился ещё один старичок, двинутый на грандиозной верности. И они зачем-то собирались победить друг друга. Или не собирались. Снейп настолько глубоко задумался, что в памяти всплыла даже картинка из магловского детства, где соседские мальчишки стреляли друг в друга из водяных пистолетиков, громко вопя о каких-то своих...”детских идеалах”. Снейп в таких развлечениях не участвовал, а с тех пор, как у одного из ребят в пистолетике неожиданно оказался кипяток, даже перестал присутствовать ради мерлинова покоя.

– Как видите, Северус, – голос Энди вырвал его из нелёгких мыслей, – речь тут не об одной любви и лимонных дольках.

– Вижу, мисс МакФорест, – Снейп поборол некоторое... стеснение и высказал мысль целиком, – вижу, что сумасшедших кукловодов становится больше.

Энди фыркнула, но молчаливо согласилась.

– Подождите, – новая догадка зельевара лишь сгустила темные облачка над их беседой, – но ведь палочки сделал Олливандер. И всего двадцать четыре года назад. Он сообщил мне лично. Если древнее кольцо существовало и сейчас наш неуч-маг счёл за него кольцо Нины, не спорьте, Энди, – быстро добавил Снейп в ответ на скривившуюся физиономию девушки, – неуч, который не может отличить магическое от простого и современного, потому как даже палочкой не владеет, но где же те старинные палочки? Они современные. И сделаны из древесины, принесённой Берни.

– Да, я знаю это. Палочки утрачены. Берни воссоздал комплект. Точнее, он дал полные указания мастеру, своему другу, Олливандеру. Древесина взята с дерева рода. Не с этого, что возле хижины, это бук. С какой-то друидской поляны у южного моря. Того самого, которое “и поглотит их навеки”, – напомнила Энди о “Свитке времён”, печально знакомом зельевару. – Берни искренне верил, что его идею получится осуществить. А ещё он... он уже путешествовал во времени.

Северус, проникшийся необходимостью разговора с Берни, предпочёл проглотить услышанное до поры, и задал более важный вопрос.