FIDES

Гермиона замерла над котлом, а Гарри будто связывал слова Нины в одно предложение.

– Ложь, – выдохнул парень. – У меня нет родных.

– Зато у твоего отца был друг ближе брата, – возразила Нина, – и хранит память о нём по сей день. Его зовут Сириус Блэк. Возможно, я найду способ вытащить его из Азкабана.

– Вы? – подошла к ней Гермиона. – Я узнавала, Вы даже не учились в Хогвартсе, и в списке магов Британии нет Вашей фамилии, то есть Вы либо не местная, либо не зарегистрированы в министерстве, то есть не имеете серьезной волшебной силы, и как Вы собираетесь вытаскивать человека из самого охраняемого места? К тому же, ещё надо выяснить, за что он там оказался, вдруг этот человек опасен?

– Мисс Грэйнджер, – поморщившись, ответила Нина, – Вы, конечно, правы в обоих аспектах, я и не местная, и нигде не числюсь. Но Северус не зря зовёт Вас невыносимой всезнайкой… Сириус Блэк находится в тюрьме по ложному обвинению. Если не получится вытащить его раньше, он всё равно сбежит меньше, чем через год. Считайте меня прорицателем.

– Но до этого он ещё год просидит с дементорами! – возмутился Гарри. Всё-таки гриффиндорские качества иногда застили его рассудок. – Мы должны спасти его, ведь он мой крёстный отец!

– Гарри, ты вобще его не знаешь, – строго сказала Грэйнджер.

– Но он прав, – дополнила Нина, – спасти Сириуса нужно, потому что он любит Гарри даже не зная его, как сына Джеймса Поттера.

Дверь отворилась, и на пороге показался мрачный, заметно посерьёзневший Северус.

– А что здесь делает мисс Грэйнджер, хотел бы я знать? – обратился он к Нине.

– Пришла за Поттером, у него оказывается сегодня тренировка, вот и хочет его забрать. Они уже всё сделали, пусть уходят, – спокойно сказала Нина, пока у Гермионы слегка отвисла челюсть от такой простоты общения с профессором.

– У Поттера полёты на метле чуть не каждый день, – язвительно бросил Снейп, – и плевать я хотел на его игры, пока он позволяет себе такие выходки на моих уроках.

– Северус, – умиротворяющее сказала Нина, – у тебя же хватает дел без него? Пусть уматывает, – девушка специально обратилась к Снейпу на «ты», чтобы он разогнал ненужных свидетелей их беседы.

Расчет оказался верным.

– Поттер, проваливайте отсюда, и чтобы никакой пиротехники в моём кабинете я больше не находил, – грубо сказал он и бросил Гарри на стол обгоревшую бумажную гильзу, оставшуюся с урока. – А Вас, мисс Грэйнджер, чтоб я вообще вне занятий здесь не видел! Отработки Вам, кажется, пока не светят.

Нина с улыбкой посмотрела, как две мантии с красно-желтыми значками улепетывают из кабинета, переглядываясь между собой. Лаборантка так говорит с ужасом школы!

– Северус, возьми, – она протянула зельевару пакетики от мадам Помфри. – Зелье давно уже стало вкуснее… И… ты не мог бы мне рассказать, зачем тебе лекарство?

Снейп вглядывался в блестящие глаза девушки. Она действительно заботится о нём, она даже ходила узнавать, что он пьёт и от чего…

– Не мог бы, мисс Норден. Я подготовил омут памяти. Книга написана правдиво. Вы знаете Джоан Роулинг?

– Нет, не знаю. Но… думаю, скоро предстоит её найти, – в голове Нины мелькнула странная идея. – Иначе история сильно исказится…

Они перешли из лаборатории в деканат.

– До заката ещё около часа, – почему-то сказал Снейп, – и мы с Вами опять пропустили ужин. Придётся снова вызывать домовиков.

– Чёрт, я ж обещала этой, мадам Пинс, – без сожаления чертыхнулась Нина, – ну, что буду в Большом зале. А во сколько нынче закаты?

– Около 10-ти вечера. Чуть раньше, – невозмутимо сказал Снейп, а его лаборантка покосилась на часы. Они показывали 20-30.

– А знаешь, на меня отвар не особо действует, – улыбнулась она.

– Что, убедились, что нет у меня хороших черт? – мрачно поинтересовался зельедел.

– Нет плохих, – просто ответила Нина. – Для меня нет. Поэтому всё равно, что с зельем, что без.

Он молчал, глядя в незажжённый камин.

– А что увидел ты?

– Не важно. Что Вы хотите показать? – тихо спросил Северус, усаживаясь возле омута.

Серебряная чеканная чаша, местами почерневшая от времени, возвышалась на массивном малахитовом столе, внутри искрилась сине-серебристая жидкость с разводами и блестящей поверхностью, напоминавшая «жидкий патронус», но более глубокого оттенка.

Нина села рядом, и отчаянно подумала, что фильмы, да и книги, она хоть смотрела/читала в оригинале, но помнит в основном на родном русском… Ну не откладываются у неё воспоминания на чужой речи, даже здесь всё, что она обдумывает, переводится в мозгу автоматически…

– Знаешь, Северус, я не уверена, что получится на английском, – вздохнула она, – давай попробуем, но если что, я потом буду переводить, хорошо? И… там, наверно, очень много, – девушка не без улыбки размышляла, что фильмы помнит чуть не покадрово.

– Это хорошо, что много, – напряжённо сказал Снейп. – Не всё удастся сохранить.

– И… главное, я же не знаю, как их вытащить, ты сможешь сам, чтобы сюда, – Нина показала на чашу, – а не просто посмотреть?

– Смогу. Но это сложнее. Сосредоточься полностью на том, что хочешь показать, думай об этом, возможно, пересматривай в памяти. Но не закрывай от меня, хорошо? – кротко спросил он, приподняв палочку.

– Там нет секретов, – просто сказала девушка. – Но. Северус, если ты увидишь там что-то странное, прими просто как есть. Поверь. Там… немного не это время. Будущее. И маггловский мир, почти всё из мира магглов, посчитавших себя волшебниками. Таких же, как я, в общем.

– Но ты волшебница, – возразил Снейп.

– Хорошо, если ты так считаешь. Но это едва ли правда. Ну, действуй.

– Готова? – Снейп дождался кивка и воскликнул, – легилименс!

Нина пыталась ворошить кадры фильмов, с неудовольствием понимая, что английские фразы всплывают единично и отрывочно, а вот в дубляже, – пожалуйста, что угодно.

Временами ей казалось, будто она смотрит отрывки кино чужими глазами, и догадывалась, что это Снейп «гуляет в её памяти». Показав Снейпу схватку Поттера с воспоминанием Тома Реддла, которое произойдёт уже на этом курсе, Нина постаралась отобразить сцену, где Волдеморт убивает самого профессора, а Гарри собирает капли его памяти, сокровенные, надёжно укрытые от всех его сердечные тайны и раны.

Девушка даже попутно комментировала кадры на английском; она сознавала, чувствовала, что сами воспоминания сохранены здесь только на русском, и будто бы говорила вслух под гипнозом, но отдавала себе отчёт в том, что делает и зачем, слышала собственный голос, неведомым образом осязала присутствие внутри мыслей постороннего человека. Ей зачем-то надо было выделить, что здесь в её памяти не сам Снейп, тот, что сидит перед ней, а кто-то очень на него похожий, переживший те же события, о которых ей странным образом известна правда, а не художественный вымысел талантливого автора.