FIDES

– Нина… – робко начал он, когда они уже замерзали, долго простояв на берегу Чёрного озера недалеко от Гремучей ивы. Профессор подвинулся поближе и заключил её в объятия, – я хочу тебе сказать… – он замер, когда она подняла спокойный, но рассеянный взгляд. Зельевар вспоминал, как она вчера в исступлении просила сказать, что он к ней не привязался, что сможет забыть её, и как он понимал, что врать до такой степени не поможет никакая окклюменция. Но ведь даже при его небольшом опыте общения с женским полом, он знал, что просят они чаще всего обратного желаемому. Особенно в состоянии истерики.

Очевидно, слова уже промелькнули в его глазах, потому что Нина вздрогнула и сказала: «Молчи, Северус, пожалуйста, не говори ничего». Для полной уверенности в том, что он промолчит, девушка не оставила ему возможности говорить, – поцеловала.

Оторвавшись от её губ через несколько минут, он с улыбкой выдохнул:

– Ты всегда будешь мешать мне, когда я должен сказать что-то важное?

– Нет. В смысле, не должен.

Его взгляд немного изменился после её слов, но он молча провёл рукой по её волосам, перелистывая в памяти моменты, где Нина не позволяла ему, например, отвечать на её признания, когда он был не готов к этому и едва ли мог сказать что-то жизнеутверждающее, или как она просила его не думать ни о чём. Но все эти дни он думал довольно много, не только из-за влияния «внешних сил», вроде сплетен в коллективе, – он и сам убеждался в чувствах Нины, и всё больше сомневался в правильности своей жизни. А что, если он действительно хочет жить и быть счастливым, что, если пришло время произнести слова, которые он не сказал когда-то, много лет назад? Никто не знает, могли слова изменить что-либо тогда, или нет. Скорее, нет. Потому что слова это всего лишь звук, облаченный в буквы, обреченный быть, непостижимо, но порой безответно, а жизнь проходит без смысла и цели. «В начале было слово…», но то, что стоит за словами, существует и без них, и может сама Судьба заставила его промолчать тогда. Сейчас он молчать уже не собирался.

Размышления профессора остались для Нины за кадром, легилименция это не экспеллиармус освоить, хотя многое она уже поняла.

– Нина… я… я тебя люблю, – сорвалось с его губ, и взгляд наполнился внезапной тревогой.

Девушка вздрогнула, совсем как он сам от её признания несколько дней назад, после прижалась к нему, крепко обнимая и пряча лицо в отворот его мантии. По щекам стекали слёзы, но разум был запредельно ясным.

– Ты никогда не простишь меня, Северус, – тихим шёпотом сказала она, уткнувшись в его чёрное одеяние, настолько тихо, что он не совсем понял.

Успокоившись, девушка счастливо посмотрела на мужчину, изо всех сил скрывая сквозившее за счастьем отчаянье, и снова поцеловала, нежно и даже робко.

– Моё сердце принадлежит тебе, Северус. Ты это знаешь… И… я уже догадалась, – она хитро посмотрела в его чёрные глаза.

– Откуда ты…

– «Женская интуиция».

– ?!

Нину не радовала перспектива загонять его в тупик, но пришлось. В конце концов, будет лучше расставить точки над i, пока ещё можно что-то понять и изменить.

– Часы… ты не потерял, а выбросил. Не знаю почему, может, фото зачаровано, и его нельзя убрать, а может, они и сами – напоминание.

Он вздохнул, и она робко сказала:

– Прости. Но… ты хотел ответа на вопрос.

До замка они шли молча, но держась за руки, молчание прервала Нина уже в коридоре, удивившись пустым копилкам факультетов.

– Это… это не мастер зельеварения постарался? – фыркнула она, и Снейп опустил взгляд. – Ну как ты мог, Северус! – от души веселилась она, а после добавила во все копилки по 50 баллов. Странно, что другие учителя не восстановили справедливость элементарным образом, – наверно хотели подождать, пока зельевар успокоится и всё вернёт сам.

Они даже зашли на ужин, тем более время как раз позволяло опоздать совсем чуть-чуть, а на руке у Нины часы были.

– Пойдём, выслушаешь претензии от коллег по поводу утра. Да и насчёт вчерашнего утра…

– Мне плевать на их мнение, наверное, уже все говорят, что у нас скоро свадьба. И… возможно, они недалеко от истины? – он изогнул бровь в риторическом вопросе.

– Боюсь, что слишком далеко, – еле слышно, одними губами, прошептала Нина.

В школе и правда, после утра такой отчаянной злости профессора, только ленивый не говорил, как хорошо он устроился, – притащил девушку в Школу в обход министерства, назначил её заместителем, а теперь у них что-то не заладилось, вот и бесится.

Минерва МакГонагалл, случайно посвящённая в его переживания, была не из тех, кто распускает слухи.

После ужина девушка уговорила его сходить на «любимый» факультет Гриффиндор, где ему пришлось ещё и сдержанно извиниться по настоянию Нины за снятые почём зря баллы, но задание он отменять не стал. Задание в двухметровый свиток о том, как снять эффект ошибочно принятых зелий. (Ну а что могло ещё прийти в голову после такой ночи? Пусть и студенты восполнят этот пробел). Но пришли они затем, чтобы попросить Колина Криви сделать их совместную колдографию.

Северус не понимал такой спешки, можно было подождать и утра, но, мотивируя тем, что фото ещё будет делаться почти сутки, а ей оно очень нужно, девушка убедила зельевара.

Когда они дошли до своей комнаты, Нина была в отличном настроении, строила планы на ближайший месяц, и мысленно рассуждала с фатальным спокойствием, что какая разница, сколько прожить, если прожить поистине счастливым. Неизвестно же, вдруг пойдёшь, даже в своём магловском и мире, и на голову упадёт кирпич. И куда шёл, зачем жил… Здесь хотя бы известно, когда это произойдёт. И зачем жить. Наверное, ещё утреннее зелье не выветрилось, то самое, разлившееся по сосудам огромной жизненной силой. (О том, что это кровь единорога, стоившая почти 3 деканских зарплаты и запрещённая к продаже и покупке, Снейп, конечно, не сообщил).

В радостном расположении духа Нина уже повернулась к мужчине, чтобы обнять его и увлечь в спальню, но он сказал:

– Я пошёл дежурить.

– Сегодня вроде по графику МакГонагалл?

– Минерва с утра на успокоительном, и я ещё и виноват, – мрачно усмехнулся Северус.

Он поцеловал Нину в щёку и вышел.

Дежурить после беспокойной ночи он не больно-то собирался, тем более, что в смены женщины-кошки студенты редко безобразничали: кто знает, когда к тебе подкрадётся старая анимагичка? Одной миссис Норрис уже через край.

Поэтому, наскоро обойдя коридоры, Снейп трансфигурировал себе диван и укрылся пледом.

Нина же планировала сгонять в дом Блэка забрать крестраж, раз уж не спится, и тепло одевшись, выскользнула из спальни.

Камин ещё догорал, пришлось бы или тушить, или ждать, а вот наличие дивана со Снейпом оказалось непредвиденным обстоятельством. Она уже хотела прокрасться обратно, как профессор окликнул её:

– Так ты спишь?

– Как ты дежуришь, так я и сплю, – нагло сказала девушка, усаживаясь рядом.

Мужчина не рассказывал, в каких хлопотах прошла его предыдущая ночь, всё равно Помфри рано или поздно проболтается. Но спать хотелось ужасно, а пить бессонное – нет.

– Мы завтра сходим за крестражем, – вздохнул он.

– У тебя итак хватит дел… и как ты…

– Я легилимент, Нина! – резко ответил он. – Надо было лучше укрывать сознание, – Снейп сел, отбрасывая плед. – Почему ты решила пойти к Блэку ночью?

– Чтобы не терять времени, – просто ответила Нина, – и ты не мог бы немного сменить тон?