Фиговый листочек от кутюр

– Глеб Лукич вошел в антикварную лавку…

– Душно, откройте все окна…

– О-о-о, умираю, носи их, дорогая, и вспоминай меня. Видишь, я не то что некоторые, на краю могилы думаю не о себе, а о других, оставляю любимым людям все!

– Намекаете на то, что я, умирая, ничего не завещала дочери? – закричала, садясь, Галина Михайловна.

– Что вы, дорогая, – парировала, приподнимаясь, Роза Константиновна, – просто ухожу в мир иной и хочу, чтобы близкие были обеспечены. Продав эти роскошные бриллианты, сии изумительные, раритетные серьги, Карочка сумеет пару лет вести привычный образ жизни.

– Все, что у меня есть, это квартира, и она принадлежит дочери!

– Однокомнатная трущоба на первом этаже в удаленном районе, – тихо, но так, что все услышали, прошипела Роза Константиновна. – Она стоит копейки, а Карочка привыкла ни в чем себе не отказывать.

Галина Михайловна побагровела:

– Вы хотите сказать, что моя дочь разбалованная лентяйка?

– Упаси бог, просто констатирую факт. Карина жила за спиной Ефима в полном спокойствии, а теперь, когда мой несчастный сын столь трагически ушел из жизни, – всхлипнула Роза Константиновна, – теперь-то ей куда деваться? Работать идти? Но ведь Карочка ничего не умеет делать!

Галина Михайловна разинула рот.

– Нет-нет, – замахала руками Роза Константиновна, – я ни в чем не упрекаю бедную детку! Она же не виновата, что родители не сумели дать ей достойное образование. Курсы машинописи! На этом далеко не уедешь! К тому же Карочка последние годы не приближалась к пишущей машинке, целиком посвятив себя мужу. Я-то выучила Ефима на факультете журналистики МГУ, престижнейшее место. Но у меня был состоятельный супруг, работящий, приносящий по советским временам тысячи! А у вас…

– Что у меня?

– Ну, милая! Всем же известно, что отец Кары запойный алкоголик. Удивительно еще, что муженек не пропил вашу квартиру. Простите, я не слишком хорошо разбираюсь в спальных районах, как называется тот, где расположена ваша жилплощадь?

– Бескудниково, – поймалась на крючок Галина Михайловна.

– Как? Паскудниково? Боже, какое ужасное название. Хотя, помнится, тут, недалеко от этого загородного дома, было когда-то некое Суково, а теперь оно называется Солнцево, очень романтично. Жителям вашего района следует обратиться в мэрию, и Паскудниково переименуют в какое-нибудь Ромашкино!

– Бескудниково, – рявкнула Галина Михайловна, демонстрируя завидный объем легких, – старый, обжитой, экологически чистый район!

– Надо же, – покачала головой Роза Константиновна, – я ослышалась! Впрочем, когда всю жизнь живешь в двух шагах от Кремля, естественно, плохо знаешь окраины. Но суть одна: Бескудниково, Паскудниково – средств, вырученных за вашу жилплощадь, Каре хватит на месяц, а мои серьги…

Галина Михайловна резво вскочила, подбежала к двери и заявила:

– Кара, здесь издеваются над твоей матерью, немедленно покидаем этот дом.

– Извини, мама, – устало ответила Кара, – но, по-моему, тебе следует пойти в спальню и отдохнуть. Очень душно, очевидно, сейчас начнется гроза.

– Ах! – затарахтела, хватаясь руками за голову, Роза Константиновна. – Ах, какой ужас, что вы меня превратно поняли, я старалась для Кариночки, ах, мне плохо, воды…

Закатив глаза, Роза Константиновна обрушилась на диван. Потный доктор, растерянно моргая, склонился над ней. Галина Михайловна осталась у порога в одиночестве, кусая губы. Раунд был ею проигран с разгромным счетом.

Глава 16

Вечером, когда все наконец разбрелись по комнатам, я толкнулась к Тине. Девочка лежала в кровати, читая газету «Скандалы» и одновременно поглядывая в телевизор, где шла какая-то совершенно не детская передача. По экрану метались голые тела, и слышалась ненормативная лексика. На тумбочке возле постели высилась груда оберток и пластиковых стаканчиков из-под мороженого.

Я вытащила фантик.

– Вкусная была конфетка!

– Ой, – подскочила Тина, – она тебе попалась! Извини, Лампуша, я думала, Анжелика схватит, она постоянно конфеты жрет, вазами. Утром положат сладкое, через час нету, Ликочка скушала. И ведь не толстеет совсем.

– Угощение попало Галине Михайловне, но я успела спрятать бумажку, чтобы Кара и Макс тебя не убили.

– Спасибо, – обрадовалась Тина. – Вот дела, она же всегда от конфет отказывалась. Небось здорово выглядело?

– Здоровее некуда, «Скорую» вызывали.

Тина захихикала:

– Галина Михайловна очень противная. На днях заглянула ко мне в комнату и прошипела: «Знаешь, почему господь тебя наказал? Потому что вон сколько игрушек валяется. Жуткие деньги потрачены зря». Я так и не поняла, что она хотела сказать.

– Забудь.

– А вчера я собралась намазать бутерброд икрой, а она отняла банку и заявила: «Не смей, это для взрослых, ты еще копейки не заработала».

– Наплюй.

– Все равно мне жалко, что не Анжелике попала «Отвратительная конфета».

– Какая?

– Ну прикол так называется – «Отвратительная конфета». По виду и запаху простой трюфель, а стоит ее сунуть в рот, жутко кисло делается, пена валит… Эх, Анжелике не досталась, я ее терпеть не могу.

– Почему?

– Противная очень.

– Чем же Лика тебе досадила? – удивилась я. – Сидит весь день, уткнувшись носом в учебник, никому не мешает.

– Она врунья.

– Да? Что же наврала?

Тина пожала плечами:

– Все время говорит, что у нее в Москве никого нет, а сама каждый вечер идет в комнату для гостей, ну, последнюю по коридору, и звонит какому-то Роберту. Специально аппаратом в холле или гостиной не пользуется, небось боится, что кто-нибудь подслушает, а в этой комнате со всех сторон никого. – Как же ты услыхала?

Тина усмехнулась:

– Очень просто. Комнаты для гостей друг за другом идут. Сначала те, в которых вы живете, потом пустые. Лика в последнюю шмыгает, а я в соседнюю, между ними ванная и тоненькая дверь! Прикладываю ухо к щелке, и очень даже хорошо все слышно. Она с этим Робертом так сюсюкает. Кисонька, заинька, мой песик… Ну смех, да и только.

– Зачем же ты пошла подслушивать, это же некрасиво.

Тина фыркнула:

– Подумаешь! Мы в сыщиков играем, каждый за своим объектом следит. Я за Ликой, Кирюха за Максом, а Лизке Кара досталась. Кто больше секретов про своего узнает, тот и победил!