Фиктивная свадьба
Шрифт:
– Чего ты хочешь?
– спрашиваю, а у самой голос дрожит. Даже я понимаю, как жалко выгляжу. Арман молчит, и я сдаюсь первой: - Пожалуйста, не надо. Не отдавай…
– А я, Лена, свое и не отдаю. Вопрос не в этом, а…
Он замолкает, едва слышится детский плач. Я тут же подскакиваю и бегу к дочери. Слышу ее крик, как она зовет меня, а когда вбегаю, вижу, как Надюша, перевесившись через бортик кроватки, падает вниз…
– 26 Лена -
Я
– Поехали, к врачу ее отвезем, - вдруг заявляет он. Пытается взять дочь на руки, но она отталкивает его и еще громче плачет.
– Не трогай, - прошу его.
– Вроде она ничего не сломала.
– Вроде?!
– Ты ее пугаешь, Арман. Дай сначала успокоить.
Сейчас я разделяю его страх и чувства. Но еще понимаю - сначала нужно закончить истерику. А сделать это можно, лишь успокоившись самим.
В итоге дочка все же затихает - только тихо всхлипывает. Я осторожно пересаживаю ее поудобнее и внимательно ощупываю. Это просто чудо, что она так удачно упала, что никаких внешних повреждений, как минимум, нет. Только испугалась. Но, конечно, к врачу лучше сходить.
– Почему она так странно смотрит?
– спрашивает Арман.
Надо же, заметил все-таки.
– Надя плохо видит. Когда ты сидишь недостаточно близко, ей плохо понятно, кто это.
– Насколько плохо?
Чувствую взгляд Нечаева, но пользуюсь тем, что сейчас со мной Надя, и можно сосредоточиться на ней.
– Достаточно, - сухо отвечаю.
– Лена, я имею право знать, - едва ли не рычит тот. Естественно, дочь реагирует, и он виновато вздыхает.
– Объясни.
– У Нади врожденное отклонение от нормы. Диагноз правильными словами не назову.
– И что, ничего нельзя сделать?
– Почему нельзя? Можно. Нужна операция.
Нечаев молчит пару минут, а затем добивает меня:
– То есть нашей дочери все это время нужна была операция, а ты позволяла своему папаше это игнорировать и просто жила в свое удовольствие?
Если бы не Надя на моих руках, я бы, наверное, влепила ему пощечину. Так больно от его слов, что даже дыхание перехватывает.
– Можешь думать обо мне что хочешь, - говорю, а у самой горло дерет от того, как трудно дается каждое слово.
– Но я сделала все, чтобы забрать дочь и увезти. И если бы не твой непомерный эгоизм, мы бы уже были у врача в хорошей клинике.
– Ты правда такая дура?
– продолжает грубить Арман.
– Он бы вас нашел на раз-два! Да учитывая диагноз, вычислить, куда ты рванешь, несложно!
Стискиваю зубы, сдерживаясь, чтобы не ответить. На самом деле отец не в курсе, насколько серьезно у дочери со зрением. Именно потому, что я не хотела, чтобы он отследил нас по этой ниточке. Но разве имеет смысл отвечать? Нечаев все равно перевернет каждое мое слово.
– Отпусти нас, - прошу
в очередной раз.– Зачем тебе дочь с проблемами?
– Отпустить, чтобы ты окончательно угробила ее здоровье?!
– рявкает он. Надя всхлипывает и прижимается ко мне сильнее.
– Ты совсем идиотка?
– Я собрала деньги на операцию, - огрызаюсь на его обвинение.
– Что бы ты там ни думал, я все для нее сделаю!
– Пока ты демонстрируешь только поразительную безалаберность, - жестко парирует Арман, тыкая в больное место.
Он поднимается на ноги и выходит из комнаты. Конечно же, после этого ни о каком сне и речи не идет. Надя меня не отпускает ни на шаг - сильно перепугалась. А минут через десять слышу, как хлопает дверь, и только спустя некоторое время понимаю - Нечаев снова уехал.
Наверное, это даже хорошо. Слишком остро между нами. Слишком больно. Кажется, мы делаем шаг вперед, и тут же - два назад.
До самого вечера мы с дочкой предоставлены сами себе. Ужинаем вдвоем, хотя я постоянно жду, что вернется Арман и вклинится в нашу идиллию. К кроватке малышка теперь даже не подходит, и я снова раскладываю диван, чтобы спать вместе.
– Ну что, купаться пойдем?
Дочка радостно хлопает в ладоши - воду она очень любит. Раз мы сегодня одни, решаю подольше с ней там поплавать. В прошлый раз Надя так разыгралась, что я в итоге оказалась вся мокрая. Поэтому я предусмотрительно беру с собой сменную одежду.
Среди игрушек, купленных Арманом, есть целых два набора для ванной. Надя увлеченно плескается, а я просто радуюсь тому, что рядом с ней, что могу видеть ее улыбку, разговаривать с ней, заботиться и любить.
– Ма!
– радостно визжит дочь, когда у нее, наконец, получается правильно зажать одну из игрушек. Как следствие - моя футболка оказывается насквозь мокрой. Смеюсь вместе с ней, шутливо ругаю и направляю ее грозное оружие в стенку.
Время пролетает незаметно, и когда вода остывает, начинаю собирать игрушки. Надя ожидаемо не согласна. Капризничает, фыркает.
– Пять минут, и все, - строго говорю.
– Я пока переоденусь.
Отхожу и, стянув футболку, тянусь за сменной, как вдруг чувствую - что-то не так.
Оглядываюсь через плечо и вижу Армана.
А еще понимаю, что он отлично разглядел мою спину…
Замираю под шокированным взглядом Нечаева. Я так сильно растеряна, что не сразу соображаю, что надо развернуться и прикрыться.
– Выйди!
– прошу, делая шаг назад.
Вижу, как медленно сменяются эмоции на его лице - от шока до клокочущей ярости.
– Арман, уходи.
– Откуда… это… - хрипит он. Замечаю, как сжимаются его кулаки.
– Ты… Что ты…
Горько усмехаюсь. Ну, конечно, я. А чего я ждала? Что он допустит мысль, что это не моя вина?
Хотя, может, он в чем-то и прав. Если бы я смогла переступить через себя, то, возможно, и отец бы позволил больше времени проводить с дочерью, пошел бы еще на какие-то уступки. Но я не смогла. Струсила.
– Мне надо искупать дочь, - отстраненно говорю, готовясь к очередной порции упреков.
– Хочешь поиздеваться, сделаешь это после.