Фиктивная свадьба

– 27 Арман -

Я думал, она меня уже не удивит. Но когда вижу на спине жены шрамы, да такие, что даже мне, циничному мужику, становится не по себе, внутри что-то обрывается.

В этот момент я не способен ясно мыслить и связать хотя бы пару слов.

Лена ожидаемо закрывается, затем еще и фразу про “поиздеваться” бросает. Не знаю, что она там рассмотрела на моем лице, но я просто охерел.

Как? Когда? Кто?

Я точно помнил, насколько нежной была ее кожа. Я ласкал ее и обожал зацеловывать узкую, невероятно красивую спину.

Которая теперь исполосована узкими белыми шрамами.

Я даже рад, когда Лена прогоняет меня. Иначе я так и стоял бы как идиот.

В гостиной меня чуть отпускает, хотя перед глазами по-прежнему стоит марево. Кулаки так и чешутся найти смертника, сделавшего это с ней.

Кто мог? С кем она связалась?

Когда собирался жениться на Лене, не просил копаться в ее истории плотно. Для меня это был просто способ закрыть гештальт - затащить бывшую в койку, покувыркаться какое-то время, а затем мирно разойтись.

Но все вышло из-под контроля, и теперь между нами дочь, вагон вранья и то, что разрывает мне грудную клетку уже не первый день.

Ненависть, которая и не ненависть вовсе.

А теперь к ней примешивается дикое желание защитить и отомстить за боль жены.

Лена уходит в глухую оборону. Выставляет колючки, а я действую так, как привык - давлю, выставляю ультиматум, хотя чуйка и говорит - неправильно это.

В итоге снова ухожу. Занимаюсь тем, что уточняю насчет врача, которого мне посоветовал Таир.

Внешне с дочерью все в порядке, но все равно лучше перестраховаться. Не сегодня, но завтра точно надо свозить к специалистам. Да и насчет зрения тоже узнать.

Мои злость и обида на Лену за ее ложь не дают поговорить нормально. Любая наша коммуникация заканчивается феерически дерьмово.

И пока я не знаю, что с этим делать.

В спальне хожу туда-сюда, словно зверь. Гадаю, рискнет ли Лена прикрыться заботой о дочери и уклониться от разговора?

Самое смешное, что я бы позволил. Не стал бы скандалить или требовать. Я…

Черт, да я после того, что увидел, вообще не понимаю, как к ней подступиться. Еще не зная подоплеки, я уже испытаю что-то необузданно темное и дикое.

Кто-то ее обидел. Кто-то расчертил ей кожу на спине так, что следы остались на всю жизнь. Конечно, сейчас есть возможности в косметологии убрать все это. И наверное…

На этой мысли я торможу - слышу робкие шаги.

В моей квартире, как правило, гробовая тишина. Именно поэтому я особенно остро реагирую на все звуки. Жду, но время идет, Лена так и не заходит. Выдыхаю и решаю облегчить ей задачу - открываю дверь сам.

– Долго будешь мяться?

– Ты хотел поговорить? У меня немного времени - Надя спит очень чутко.

Ее голос звучит ломко и глухо. Словно она на грани. И это пиздец как бьет.

Открываю дверь шире, смотрю, как осторожно Лена проходит в спальню. Охереть как хочется сгрести ее в охапку и дать возможность побыть слабой. Почему-то я уверен - ей это необходимо.

– Смелее, Лена, - говорю, распахивая дверь. Все, что я себе позволяю - положить ладони ей на плечи, действуя крайне осторожно.

– Давай, вываливай все, что хотел сказать, и я вернусь к дочери.

И снова она в глухой обороне. Согласен - я тоже приложил к этому руку. Но между нами все слишком перепуталось. Слишком остро и больно все. Мы продолжаем задевать друг друга, раним, не понимая, как иначе. А ведь когда-то…

Отпускаю ее, а затем, резко отступив, задираю футболку. Мне нужно это увидеть еще раз!

Лена испуганно вскрикивает и отшатывается, разворачиваясь ко мне лицом. Выставляет перед собой руки и, затравленно глядя, хрипит:

– Не смей!

Блядь. Это просто ебаный пиздец. Кто довел ее до такого? Меня рвет изнутри. Я был дико зол на нее. Хотел наказать, да. Но даже будучи в ярости, зверея от боли, я бы ни за что не поднял на нее руку. Не причинил бы физической боли, не ударил.

– Кто?
– резко спрашиваю, шагая к ней.

Лена отступает, в ее глазах плещутся ужас и паника. Это резонирует во мне. Словно она - мой камертон, и я только сейчас осознал и увидел это.

– Лена, кто?!

Она мотает головой, жмурится, отворачиваясь. Но я больше не дам ей закрыться, не дам спрятаться. Подхожу ближе, сгребаю в охапку, вынуждая посмотреть на меня.

– Кто?
– хриплю, заглядывая ей в глаза. А там - слезы. Океан, мать его, невыплаканных слез.
– Лена, девочка моя, просто ответь, - прошу ее.

– Отец…

Это становится контрольным выстрелом. Внутри поднимается такая тьма, что даже мне самому от себя страшно. Будь рядом этот ублюдок, я бы задушил его собственными руками. Но рядом она - та, что стала матерью моего ребенка. Девочка, которая оказалась единственной, сумевшей пробиться через мою броню. Между нами слишком много всего, но одно я знаю точно - не отпущу. Не обижу.

Больше нет.

Осторожно прикасаюсь губами к ее. Впитываю боль, которой она пронизана вся насквозь.

Тихий всхлип, затем еще один.

Обнимаю крепче, чувствую, как Лена обмякает.

– За что?
– спрашиваю, понимая, что это больно, но я должен знать, за что буду убивать.

– Нет, я…

– Лена, пожалуйста. Просто ответь. Он всегда тебя бил?

Снова встречаемся взглядами. В ее глазах столько всего - боль, страх, тоска. И все это я забираю себе. Осторожно провожу кончиками пальцев по ее щеке, стирая слезы.

За каждую, блядь, этот старик заплатит. За каждую!

– Лена?

Ее взгляд становится отстраненным, даже стеклянным, А голос - сухим и неживым.

– Он потребовал, чтобы я провела ночь с его партнером. Тот любил молоденьких и…

Мне стоит огромных трудов не перебить ее и не рвануть искать этого обмудка в ночи.

– Отец все организовал. Я должна была приехать к нему в отель. Должна была справиться, выдержать. Чтобы отец разрешил быть с дочкой целый месяц. Но я…

Крепко обнимаю ее, стараясь поддержать хотя бы так.