Финское солнце
Шрифт:
После этих слов Тертту бросила трубку. Или кто-то заставил ее отключиться. Но эта тишина лишь усугубила состояние Ахтти. Она обволакивала Ахтти глухим мешком. Одна мысль, что сейчас в квартире его хрупкой беззащитной Тертту сидят чужие здоровенные мужики, ходят по чистому полу в уличных ботинках, пугают ее своими рожами и руганью, – не давала Ахтти покоя.
Он пытался перезвонить, но трубку никто не брал.
«Что там? – Ахтти заметался по комнате. – Что с моими боевыми товарищами Тертту и Антти, что с ними? И что мне теперь делать? Я должен идти, – решил он наконец. – Я должен знать, чего они хотят! Неведенье – хуже
– Что случилось, сынок? Пенсия? – Мама Ахтти доковыляла на толстых ногах до двери.
– Нет! – рявкнул он. – Рано еще для пенсии!
– А что ты так кричишь, сынок? – мама от удивления даже рот открыла.
– Сорвался… – виновато буркнул Ахтти.
– Давай, давай груби дальше! – уже завелась бедная женщина. – Забыл, негодный, что я тебя в животе девять месяцев таскала, стараясь уберечь от резких звуков. Что ближе матери у тебя никого нет.
– Нервы ни к черту, – попытался оправдаться Ахтти.
– Какой кошмар-то! – не унималась мать. – Такой молодой, а уже нервы! Бесстыжий! Разве так я тебя воспитывала? Вот поживи с мое, воспитай двух детей, тогда будут тебе нервы.
– Мне надо будет уехать, – уже совершенно спокойно сказал Ахтти. – Нервы подлечить.
– Куда еще? – Мама выглядела не столько расстроенной, сколько разозленной.
– В санаторий, за город, – на ходу придумал Ахтти.
– Что ж это получается? Младший в лагерь, на сборы. А ты по санаториям намылился? Где твоя совесть? Где к матери уважение? Одну меня, больную, оставить хочешь?
– Мама, мне и вправду надо уехать. А то нервы совсем ни к черту стали.
– Не можешь ты сейчас ехать, вот и всё! – веско сказала мама, давая понять, что возражения не принимаются. – Даже не думай. Либо Сатти едет, либо ты.
– Ладно… – согласился Ахтти. – Пусть он едет.
– Но ты его сегодня должен проводить до вокзала.
Ахтти не посмел ослушаться мать и поспешил как можно скорее выполнить ее просьбу. Всё же на шумной улице лучше, чем ждать дома «воронок». Через полчаса с небольшим они с братом Сатти уже шли от спортивной школы к трамвайной остановке.
Учился Сатти плохо, сделать карьеру в науке или бизнесе вряд ли бы смог, и занятия водным поло были единственным шансом стать хоть кем-то и заработать денег. На улице Сатти по привычке стал считать ворон, а Ахтти поддернул на плече его сумку с вещами.
– Ты все запомнил, что тебе мама сказала, Сатти? – спросил Ахтти.
– Да-а.
– А ну, повтори?
Сатти повторил.
– Ты, главное, тренируйся лучше. Мы последние деньги положили на эти твои сборы.
Трамвай подошел быстро. Усевшись, Ахтти еще раз взглянул на окна своего дома. Они светились. «Должно быть, мама сейчас плачет над фотографией Сатти, – подумалось ему. – Просто слезами обливается». От яркого света в глазах у Ахтти вдруг потемнело и он на секунду провалился во вневременье.
И тут, снова взглянув на окна своей квартиры, в которых отражались косые закатные лучи, Ахтти вспомнил, какой ему сегодня снился сон. А снилось ему, будто он, как вот сегодня, провожая брата на поезд, говорит напутственные слова: «Запоминай хорошо, братишка. Как только провод ница пойдет проверять билеты, ты пройдешь в тамбур, а когда она уйдет, запрешься в туалете и ждешь там всю ночь».
«Там же воняет!» – возмутился было Сатти.
«Потерпишь, не умрешь!» –
отрезал Ахтти.С вокзала Ахтти шел пешком, и тут – о чудо! – как раз по той самой канаве, что вырыли от его дома до вокзала, плыл рыбак Вялле. Канава шла параллельно трамвайным путям.
«Вялле, дружище! – Ахтти замахал руками. – Постой, постой! Ты куда плывешь?»
«Не кричи, рыбу спугнешь», – зашипел Вялле. – Или не видишь, что у меня удочки. Надо же разведать новый водоем.
«Не в сторону ли Мещеры идет твоя разведка?»
«Если эта канава выведет туда, то, значит, и я туда. Черт возьми этот город: каждый день то новое озеро, то новый канал. Никакого нет покоя честному рыбаку».
«Захвати меня с собой, Вялле, – попросил тогда Ахтти. – А то у меня нет денег даже на трамвай».
«Ладно, только не вздумай шуметь».
Довольный Ахтти прыгнул в лодку к Вялле. Плыли медленно: Вялле то и дело менял снасти, закидывая удочки то слева, то справа.
«Хорошая сегодня ночь, звездная, – попытался завести разговор Ахтти. – Только вот тоскливо что-то на душе».
«Тс-с-с…» – Вялле прижал палец к губам.
Какое-то время плыли молча.
«Слушай, Ахтти, – заговорил вдруг Вялле, – ты не знаешь, что за животные идут за нами следом?»
«Какие животные?» – Ахтти огляделся по сторонам.
«Вон там, в темноте… Я их давно приметил. Идут, зверюги, не отстают».
«Какие зверюги?» – Ахтти присмотрелся. А потом опустил руку в канаву, чтобы зачерпнуть воды и протереть глаза.
«Смотри, Вялле, я что-то поймал. Кажется, это детский сапожок».
«А какого он цвета?»
«Зеленый!» – испуганно воскликнул Ахтти и бросил сапожок в воду.
– Ух – х… – Ахтти проснулся от паровозного гудка. – Приснится же такое!
Он сел, свесил ноги с полки. Когда до него дошел перестук колес и покачивание поезда, он замер от напряжения.
– Вот это кошмар! Аж во рту пересохло… и взмок весь…
– И правда, очень душно, – сказала женщина, лежавшая, поджав колени, на соседней полке головой к проходу. Это, как догадался Ахтти, была Хяйме, объявившая целибат.
– А вы-то куда едете? – спросил он. – Вы же только недавно квартиру в «Доме» купили. Еще и обжиться-то толком не успели.
– А-а, неудачная покупка была, – отмахнулась Хяйме. – Сыро там очень. То и дело то протеки, то подтеки. И главное, невозможно выяснить, кто заливает. А тут на днях дождь прошел, так соседи с первого этажа чуть не утонули: за какую-то минуту вода поднялась выше окон. А там были дети маленькие, а на окнах – решетки. Если б соседи не подоспели, беда бы была. Каакко нырял и тянул за прутья снаружи, а Исскри выбивал решетку изнутри. К тому же электричество и газ не были отключены. А это дополнительная угроза.
– А высоко вода осталась стоять? – спросила девушка, свесившая голову сверху.
– Высоко! – ответила Хяйме.
– Будет еще хуже, – уверенно сказала девушка. Она, похоже, специально выбрала верхнюю полку, чтобы оказаться подальше от воды и от греха. – Скоро пойдут дожди, река будет только прибывать, а потом хлынет и размоет фундаменты многих и многих домов. Подточит стены. Многие захлебнутся или задохнутся, как Ванни и Кайса. Подвалы тюрьмы, в которой сейчас Антти, тоже уйдут под воду. Ратуша с башней, где заседает мэр Мерве, обвалится. А мой розовый домик смоет со склона в овраг.