Фирсов Русские флотоводцы

— Непонятно, — возмущался Корнилов, — как оставлять такие серьезные вещи, как маяки, без надзора, и все это оттого, что Верх стар. Он добился в 1850 году подчинения всех маяков непосредственно начальнику штаба флота, а вскоре вышло и «Положение о черноморских и азовских маяках »>.

Кроме совершенствования гидрографии и подготовки штурманов Корнилов обследует все порты Черного И Азовского морей. Побывав в Геленджике, он сокрушается содержанием солдат: «Две тысячи человек гниют в жалком укреплении <...> и что самое печальное, — пишет он брату, — встречаешь зло, видишь, что даже подлежащие за него ответу, если не начальству, то совести, и вместе с тем видишь, что бессилен ».

Корнилов добился права проверять корабли после крейсерства у берегов Кавказа. Цель их — «ознакомиться лично с теми командирами и офицерами, которые подают наибольшую надежду для службы, равно как и узнать тех, которые выполняют ее с нерадением или неспособностью». Корнилов регулярно осматривал линейные корабли. Благодаря смотрам кораблей добился установления единообразия в организации службы на них. В частности, на всех кораблях было сведено такое же артиллерийское учение, как на корабле «Двенадцать апостолов». «Такие смотры или, лучше сказать, публичные экзамены судов, — вспоминал А. Жандр флаг-офицер Корнилова, — электризовали черноморских моряков».

Дополнением к инспекторским смотрам являлись плавания отрядов судов под флагом начальника штаба флота. Составив небольшие отряды — из 5—6 фрегатов, бригов или корветов, Корнилов поднимал на одном ил них свой флаг и выходил в море для практических учс ний, лично руководя боевой подготовкой экипажей.

Положение Корнилова резко изменилось в феврале 1851 года. Уезжая на лечение в Вену, где он вскоре скончался, Лазарев передал дела никогда не командовавшему кораблями 75-летнему генерал-лейтенанту Морицу Верху, назначенному Главным командиром флота. Тот первым делом запросил у Меншикова звания «вице-адмирала» с присвоением права на получение положенных морских «столовых денег». Верх отсиживался в Николаеве, в море не выходил, и фактически вся нагрузка по управлению флотом легла на плечи Корнилова.

«Без всякого официального признания властью я нравственно ответственное лицо за все... Опять по шли борьба и ухищрения неутомимых негодяев здешнего гнезда опутать и завладеть болваном, брошенным царствовать над болотами нашими; опять зашевелились партии скрытых врагов покойного Михаила Петровича... И это все делается из-под старой юбки слабоумной женщины, каков Верх». Но Корнилов неутомимо правит службу, «проявляя смелость и решительность».

«Корнилов, — вспоминал современник, — был не только уважаем своими подчиненными за свои глубокие познания по всем отраслям морского и военного дела и за редкую справедливость в оценке подчиненных ему людей, но мы утвердительно говорим, что он был искренне любим всеми теми, кто сам честно служил... Правда, не любили его (но все-таки уважали) все те, весьма немногие, у которых было рыльце в пушку...»

И все время мысли Корнилова занимает паровой флот. Забота о развитии парового флота на Черном море проявлялась в деятельности Корнилова повседневно. Особое внимание Корнилов обращает на паровые корабли с винтовым двигателем.

Одновременно с заказом винтовых кораблей в Анг-лми. Корнилов принимал все меры к усилению корпб-'ич'I роения на Черном море. Ввиду усиленного строи-п» |>.<та винтовых пароходов за рубежом, Корнилов »*ни I jui необходимым без промедления изменить план «морского судостроения и срочно ввести винтовой ЛИи гвтель.

• >/ бы полагал, — писал он, — к перемене этой Приступить теперь же... Нельзя же Черноморский флот держать на отсталой от других наций ноге ц тем, в случае разрыва, предоставить случайное-т и я неравного боя».

I Устойчивость Корнилова во многом способствова-/т тому, что для Черноморского флота заложили на верфях и заказали за границей свыше десяти винто-нын кораблей различных классов. Ни один из зало-* « иных на русских верфях винтовых кораблей к нами iy войны готов не был, а заказанные за границей пинтовые корабли конфисковали, включили в состав мнглийского флота, они участвовали в боевых дейст-ииях против русского флота.

К началу войны в составе Черноморского флота на-н < «д и лось 6 пароходо-фрегатов и 24 малых парохода.

В октябре 1852 года, после посещения царем фло-гп, Корнилова произвели в вице-адмиралы одновременное Нахимовым.

Николай I не зря уделял внимание Черноморскому флоту. Он вынашивал мысль о войне с Турцией, которую считал «безнадежно больной». Близорукий император не понимал, что у султана есть давние, могущественные опекуны, которым Россия «кость в горле» — Англия и Франция.

3 феврале 1853 года прибыл нарочный из Петербурга. «Генерал-адъютант Корнилов назначен в свиту Чрезвычайного посла в Турции — светлейшего князя Меншикова».

Прошло еще несколько дней, и Корнилов в составе свиты Меншикова на «Громоносце» отправился в бухту Золотой Рог.

Меншиков ехал к султану исполнять надуманный наказ Николая I — потребовать от султана уважать «святые места» православных. Иначе Россия приме нит силу.

Еще до приезда Меншикова султану донесли, что в Бессарабии сосредотачиваются два армейских корпуса, готовых двинуться к Дунаю.

Здесь, в Стамбуле, как уже привык по-современному называть Константинополь Корнилов, переговоры приняли затяжной характер, но Корнилов не сидел без дела. Он прежде всего обошел многочисленные пристани Галаты, где впритык стояли сотни купеческих судов со всех концов света. Но его внимание — к военным судам. Тщательно осматривал расположение и количество пушек, прикидывал габариты и водоизмещение, оценивал обводы корпусов турецких пароходов. Наведался Корнилов и к причалам неподалеку от главного арсенала, Топ-Ханы. Там поблескивали ряды медных и чугунных стволов пушек. До сих пор свои пушки турки отливали под присмотром французов. Подле Топ-Ханы у причалов стояли со свежевыкрашенными бортами турецкие военные пароходы. Часть из них недавно пришла из Англии, другие были сооружены на стапелях Франции. У отдельного причала, неподалеку от «Громоносца», «Бессарабии» и «Крыма», ошвартовались военные пароходы, обслуживающие английского и французского послов. Глядя на них, вспоминал он о заказанных в Англии винтовых фрегатах. «Успеет ли Шестаков привести их в Севастополь до срока? Никак, начнется смута с турками».

Через два дня отправился на «Бессарабии» черел Босфор, Мраморное море и Дарданеллы определит», какие изменения у турок в береговых укреплениях произошли за три-четыре года, присмотреться к турецким кораблям в Средиземноморье. За неделю «Бессарабия» проделала путь от Стамбула в Архипелаг, побывала в Смирне, где отстаивалась турецкая

IM’кадра. Первое впечатление подняло настроение Корнилова. Всюду турецкие корабли выглядели не-||ИШ1ливо, часть парусов была подобрана и подвязана как, мачты и рангоут не блистали новизной. Ар-tn марийские порты почти всюду были открыты, м« некоторых судах у пушек виднелись явные следы ржавчины. На верхних палубах со скучающим видом бродили одинокие фигурки матросов, видимо изнывая от безделья.

Возвращаясь, Корнилов рассчитывал, что переговоры идут к концу и скоро все станет на свои места. По оказалось наоборот: узел противоречий только наминал завязываться.

11введение Меншикова на переговорах уже не выкипал*: сомнения у Корнилова — дело идет к войне, и < разрешения князя он убыл на флот. Вскоре перего-норы с турками зашли в тупик и кончились разрывом дипломатических отношений.

Корнилов на случай войны сразу по возвращении действует.