Фирсов Русские флотоводцы
Шрифт:
На палубе засвистели боцманские дудки.
— Пойдем обедать, — сказал Нахимов другу, — а потом располагайся в соседней каюте, она покуда свободна.
На следующий день они постучали в каюту Лазарева.
— Господин капитан второго ранга, — начал Нахимов, — мы с Дмитрием Иринарховичем давние дру-
ш _ и
щ.и, дозвольте нам переборку прорубить и дверь
Лазарев внимательно посмотрел на обоих, понимающе улыбнулся:
Добро, только с мастером согласуйте и все порядком сделайте.
Среди новых сослуживцев на фрегате оказались мичман Ефимий Путятин, Александр Домашенко.
И середине августа 1822 года «Крейсер» и его спутник шлюп «Ладога» под командой брата Михаила Лазарева, капитан-лейтенанта Андрея Лазарева, покинули Кронштадтский рейд. Осенними штормами встретила моряков Балтика и Северное море. «Ладога» заметно отставала. Ветер неумолимо гнал фрегат на скалы. Ураганный ветер с Атлантики прижимал • Крейсер» к скалистому берегу неподалеку от Портсмута. Полтора месяца как покинул фрегат Кронштадтский рейд, и противные ветры, шквалы, туманы преследовали его на всем переходе. Дни и ночи вышагивал на шканцах командир.
До мрачных скал оставалась сотня саженей.
— Фок и грот ставить! — раздался чуть охрипший, по твердый голос командира. — Двойные рифы брать! Триселя изготовить!
Сменившись с вахты, Нахимов оставался на палу-
,
не, прислушиваясь и присматриваясь к действиям ка- питана.
Казалось, что корабль должен еще больше уваливаться к берегу, приближаясь к смертельным камням.
11о Лазарев каким-то особым чутьем предугадывал машинную перемену ветра, а главное, ощущал, как отзывается на эту перемену корабль, тотчас ложится на новый галс и медленно, ни все-таки выбирается на ветер.
На третьи сутки, уловив благоприятный момент, II Лазарев вывел корабль в открытое море и там, лавируя, переждал шторм.
Едва «Крейсер» встал на якорь на Портсмутском рейде, командир приказал всем отдыхать. Офицеры и матросы, не успев выпить чаю, не раздеваясь, повалились на койки и заснули мертвым сном.
На вахту заступил Нахимов. Увидев поднимавшегося на шканцы командира, он поразился — двое суток тот ни на мгновение не покидал мостик, а теперь опять на палубе и, улыбаясь, смотрит на молодого мичмана. Медленно прохаживаясь на шканцах, он делился с Нахимовым перипетиями минувшего испытания.
— В сие время, имея под ветром берег совсем рядом, можно было бы нести все паруса только благодаря превосходным качествам «Крейсера». — Он остановился, всматриваясь в проступавшие из тумана берега бухты и обступившие их улицы порта. — Ни один фрегат, с неуменьшенными против обыкновенного положения рангоутом, не вынес бы того. Несомненно, успех сей лавировки сноровкой команды достигнут.
На «Крейсере» первыми пробили три склянки, и тотчас десятки судов на рейде отозвались нестройным перезвоном разноголосых колоколов. Для Павла Нахимова наступила многолетняя пора приобщения к великому искусству мореплавания, воспитания самоотвержения в служении Родине...
В кают-компании командир объявил, что впредь Кадьян вахту стоять не будет. Лейтенанта Кадьяна, с пронзительным взглядом черных глаз, Лазарев зачислил на фрегат по рекомендации свыше.
Оставшись наедине, Завалишин поделился с Нахимовым:
— Кадьян благорасположения Михаила Петровича добился не по заслугам, льстит, а с командой зверем.
Нахимов согласно кивнул:
— И вахту правит худо, то и сам командир видит, и в части астрономии неуч полный...
Благоприятные пассаты были весьма кстати, и без особых приключений фрегат и шлюп пересекали Атлантику.
Берега Бразилии встретили противными ветрами,
пришлось встать на якорь, не доходя Рио-де-Жаней ро, Ьш видимости горы Сахарная Головка.
22 февраля 1823 года «Крейсер» и «Ладога» покинули Рио-де-Жанейро. Атлантический океан встретил их умеренной зыбью и попутным свежим ветром. Однако через неделю погода резко ухудшилась. Начались жестокие штормы, которые сопровождали кораб-ми почти все три месяца плавания. Поднявшись до сороковых широт, они поймали попутные ветры, по вошли в полосу бурь и непогоды. С особой силой обрушился океан на мореплавателей после пересечения меридиана мыса Доброй Надежды. По нескольку суток работали люди с парусами. Подвахтенная смена то и дело вызывалась наверх. Горячую пишу на камбузе »г<? готовили целыми неделями, питались всухомятку, сухарями.
Пошел третий месяц плавания, экипажи не роптали на постоянные невзгоды, а, наоборот, с еще большим самоотвержением боролись с океанской стихией.
В середине мая на подходе к Тасмании шторм усилился, горизонт был закрыт пеленой дождя и тумана. 1C вечеру следующего дня шторм несколько стих, и корабли перешли на рейд порта Дервент. Наконец-то команды после трехмесячного перерыва вдоволь пили свежую береговую воду. Помимо обычного ремонта и пополнения запасов свежей воды и продовольствия, решили заготовить дрова и уголь. Через две недели на берег съехала команда матросов с мичманами Дома-шенко и Путятиным, и они направились вверх по реке.
Здесь впервые Нахимов находился в гуще необычных событий, бунта матросов по причине издевательства над ними Кадьяна. Однако Лазарев умело утихомирил команду, не придав делу законного хода.
Зачинщиков судили, но больше для проформы — всех разжаловали в низший разряд. Долго беседовал Лазарев с глазу на глаз с Кадьяном. В кают-компанию тот пришел злой, не поднимая глаз на офицеров, поужинал и молча вышел.
Наутро «Крейсер» и «Ладога» снялись с якорей и направились к острову Таити.
В тропики «Крейсер» вступил под полными парусами. Теперь его не обременяла тихоходная «Ладога». Постоянные шквалы с дождем и градом разлучили шлюп и фрегат, и они продолжали плавание самостоятельно к месту встречи — острову Таити.
После вахты Нахимов, промокший до нитки, спустился в каюту. Переодевшись, он заглянул к Завалишину. Тот сидел на койке с раскрытой книгой, задумчиво смотря в оконце, сплошь покрытое сеткой дождя. У него частенько собирались офицеры — поделиться новостями по вахте, поразмышлять, посоветоваться.