Физрук-10: назад в СССР

Наконец, каменный коридор уперся в массивную металлическую дверь, которая была заперта на замок. «Горняк» отпер его своим ключом, пропустил меня внутрь и только тогда вошел сам. Щелкнул выключатель. Под не слишком высоким потолком висела лампочка в стеклянном плафоне, защищенном металлической сеткой. Парень запер дверь изнутри на засов и повел меня вдоль по коридору, который напомнил мне о бункере под Старым Заводом. Спаситель остановился и отпер еще одну массивную дверь.

Переступив через высокий порог-комингс, я оказался в действительно уютном помещении. Здесь было светло и тепло. Трещали дрова в печурке. В одном углу стоял диван, а в другом — кухонный стол, занимавший место между умывальником и холодильником. Был еще один стол, письменный, заваленный книгами и какими-то бумагами. Вокруг стола стояло несколько разнокалиберных стульев. Помещение напоминало штаб. Возможно — это в каком-то смысле так и было.

— Садитесь на диван! Отдыхайте! — распорядился хозяин этого подземного обиталища. — Поставлю чайник. В холодильнике есть кое-какая еда.

Я с удовольствием принял это предложение. Ноги меня не держали. Хорошую встряску получил сегодня мой организм. Опустившись на диван, я начал подремывать, под уютный треск поленьев и булькание воды в чайнике. Мне приснилось, что ко мне подкрадывается Жук и сквозь прорехи в его тряпье проглядывают обвисшие груди. Я начал нащупывать в своих карманах ПЭМ, но с потолка вдруг опустилась цепь, подхватила Жука крюком за шиворот и уволокла вверх.

— Проснитесь! — разбудил меня «горняк».

Вздрогнув, я открыл глаза. Бумаги на письменном столе были сдвинуты в сторону. На освобожденном пространстве стоял чайник, чашки и плошки, от разных сервизов. Сахар-рафинад, ломти серого хлеба, куски чайной колбасы, плавленные сырки в блестящей фольге. В общем все самое простое, но я почувствовал, что зверски проголодался. Снял куртку, бросил ее на пол, засучив рукава свитера и рубашки, подошел к умывальнику, чтобы тщательно вымыть руки и лицо. Вода в кране оказалась только холодной, чему я был только рад. Умывшись, вернулся к столу.

— Откуда в карсте взялось такое убежище? — спросил я, наливая себе чаю, который хозяин этого обиталища заварил прямо в большом чайнике.

— Это часть обширного подземного комплекса, построенного в пятидесятых в качестве противоатомного бункера.

— Откуда тут вода и электричество?

— Не знаю. Когда я нашел это место, уже все работало. Пришлось только лампочки заменить.

— Ну так что же вы здесь делаете и какое отношение имеете к инсектоморфам?

— Вы даже знаете об инсектоморфах?

— Я многое знаю, но учтите, больше вам от меня не избавиться.

— Я и не собирался от вас избавляться!

— Ну не вы, так ваши подельники. Оса меня приговорил, а Жук привел приговор в исполнение… Вернее — привел бы, если бы не вы…

— Вот видите!

— Вижу, Светлячок…

Парень нисколько не удивился мой осведомленности.

— Эти болваны все-таки проболтались, — пробормотал он.

— Нет. Они только сболтнули, что меня не следует показывать некоему «Светлячку».

— Понятно. Оса решил действовать у меня за спиной, идиот.

— Слушай, Светлячок, — перешел я на «ты», — что у тебя общего с этими уродцами? Неужели ты тоже веришь в бредятину мирового господства инсектоморфов над людьми?

— Так вот что они затеяли…

— Хочешь сказать, что ты не с ними заодно?

— Я занимаюсь исследованиями перспектив развития разума.

— Я это бросок природы, бросок в неизвестное, может быть во что-то новое, а может быть — в ничто, — скорее по наитию, нежели осознанно произнес я и добавил: — Жизнь — это спиралевидный процесс, который приводит к распаду, попросту — к смерти. И если хочешь обрести бессмертие, стань молнией, которая рассечет спираль!

— Вы знакомы с теорией «Процесса»? — спросил парень.

— И даже — с ее автором, Игорек.

Он вздрогнул.

— Откуда вы знаете мое имя?

— Ты ведь Игорь Болотников, верно?

— Да.

— И твой отец был убит Роем?

— Каким Роем? Мой отец умер от фронтовых ран два года назад. Зашевелился осколок в сердце.

— Соболезную.

— Спасибо!

— И все же, что тебя связывает с этими уродами, Игорек?

— А вы, собственно, кто такой, чтобы спрашивать?

— Моя фамилия Данилов. Я учитель физкультуры, а заодно — классный руководитель восьмого «Г» класса. Слыхали о таком?

— Да, это экспериментальный класс.

— Вот. А еще я бывший муж Илги Артуровны Шульц, по отцу Третьяковской.

— Разве Илга была замужем?

— Мы не были расписаны.

— Понятно.

— Ну раз ты знаешь об экспериментальном классе, значит и должен знать, что эти твои уродцы претендуют на моих пацанов. Учти, я этого не позволю. Понадобится — всех передавлю, как мух.

— Да брось ты! — отмахнулся, тоже перейдя на «ты» Болотников. — Это все бредни Осы. У него мания величия. Не скрою, меня очень интересуют удивительные способности ребят, но никакого мирового господства и прочих бредней — чистая наука.

— Верю, — кивнул я. — Только почему — в этих вонючих подземельях? Наука — это светлые лаборатории, тихие кабинеты…

— Для моей науки лабораторий пока не предусмотрено. Приходится заниматься кустарщиной, на свой страх и риск.

— А хочешь, я тебе устрою лабораторию наверху? Даже зарплату буду платить.

— Щедрое предложение. А на каких условиях?

— Условие одно, чтобы всех этих Ос, Комаров и Жуков духу не было рядом с моими пацанами.

— Хорошо. Я подумаю.

— Ну тогда номерок запиши и проводи наверх.

— Диктуйте.

Я продиктовал.

— А наверх тут подняться проще простого, — сказал он. — Заходишь в лифт, отжимаешь рукоять вниз.

— Тут и лифт есть?

— Да. Причем, конструкция гениальная — механическая, на противовесах.

Мы вышли из помещения. Игорек проводил меня до еще одной металлической двери. За нею оказался продолговатый, стоящий торчком ящик. Вроде шкафа. Внутри тлела лампочка, освещавшая красный рычаг и две стрелки — вверх, вниз.

— До свидания! — сказал мой спаситель. — Рычаг вниз! А когда поднимешься — дерни вверх.

— Пока! — сказал я.

Он захлопнул дверь. В ящике зажглась лампочка. Я отжал рычаг вниз. Лифт дернулся и действительно пополз вверх. Полз он довольно долго. Наконец заскрежетало что-то, кабину тряхнуло и она встала. Опасаясь, что эта гениальная конструкция могла застрять, я потянул створки двери на себя. Хлынул неяркий свет. Я выглянул наружу. Осмотрелся. Кабина была частью большого механизма, размещенного в кирпичном сооружении этажа на полтора. Окна были только наверху, так что, свет проникающий внутрь, рассеивался, оставляя все помещение в полумраке.