Флэшмоб-террор
Шрифт:
– Плохо расслышал последнюю фразу, - насторожился Ваня, - Мне показалось, или вы опять произнесли наше запрещенное слово?
– Показалось, - сухо бросил Трохин.
– Мы уже подлетаем, гражданин Трохин, - кивнул Ваня, - Я понимаю, вы многого натерпелись. Потерпите еще чуть-чуть, и скоро будете дома... Если не начнете в церкви говорить все то, что говорите при мне.
– Я понимаю, -
* * *
Ваня умело посадил кар, распахнул люк, выглянул, замер и присвистнул. Трохин тоже выглянул и увидел большой купол церкви и ворота. Но перед воротами шеренгой стояли стражники.
– Вот те на, гражданин Трохин...
– пробормотал Ваня.
– Вас хотят остановить. Но это не войска ООЦ, это стражники инфоканала "Сурен"...
– Все пропало?
– безнадежно спросил Трохин.
– Отчего же, - вздохнул Ваня, вынимая свою хабу-хабу.
– Раз я обещал, все будет хорошо. Вылезаем и медленно идем к воротам. Ох, какие у меня будут потом неприятности...
Трохин неуклюже выбрался из кара, но Ваня обогнал его и зашагал впереди. Шеренга стражников стояла молча. Все они были рослыми, в их руках поблескивали белые дубинки. Когда оставалась пара шагов, Ваня вдруг остановился, и Трохин чуть не налетел на него.
– Я из БЕЗНАЗА!!! Всем оставаться на местах!!!
– рявкнул Ваня и угрожающе выставил вперед свою хабу-хабу как пульт телевизора.
Стражники испуганно расступились. Ваня грубо толкнул Трохина вперед, а сам тревожно водил хабой-хабой по сторонам. Стражники пятились, пряча белые дубинки, словно знали на что способна хаба-хаба работника БЕЗНАЗА. Трохин оглянулся на Ваню. Хаба-хаба в его руке светилась ярким рубиновым светом, и из нее полз широкий луч-клинок. Ваня взмахнул им пару раз, со свистом рассекая пространство, и стражники расступились окончательно.
Трохин попятился назад, ткнулся спиной в двери, они распахнулись и он оказался в сумраке церкви. Ваня вбежал следом и створки ворот захлопнулись. Хаба-хаба потухла и Ваня убрал ее.
– В церкви нас не тронут, если не придут официальные войска, - пояснил он.
– Поспешите, вас ждут!
Трохин обернулся и остолбенел. Внутри церковь напоминала джунгли. Над головой смыкались ветви громадных пальм, повсюду раскачивались
лианы и щебетали птицы. В глубине, на небольшом возвышении из камней и листьев, в полном молчании стояла группа голых людей с каменными топорами, на бедрах у них висели повязки из шкур и перьев.А навстречу гостям из чащи уже шагал рослый бородач в плаще и колпаке звездочета. В одной руке у него была длинная металлическая линейка, в другой - громадная лупа с массивной ручкой, хотя, кажется, без стекла.
– Дай вам природа, Батя!
– поклонился Ваня.
– Дай вам природа, Батя!
– повторил Трохин.
– Иди уж сюда, сын мой!
– нетерпеливо сказал бородач и махнул линейкой, - Заждались!
– Заждали-и-и-и-ись!
– в один голос пропели голые люди в глубине зарослей, и Трохин понял, что это церковный хор.
В дверь церкви глухо застучали снаружи.
– Идите, идите, гражданин Трохин!
– прошептал сзади Ваня, - Как вас ударят линейкой - рвите чеку! Но не раньше! Удачи!
– Спасибо, Ваня!
– обернулся Трохин.
– Спасибо тебе за все! Прощай!
Он шагнул вперед и оказался перед бородачом.
– Веруешь ли ты?!
– вдруг воскликнул бородач, срываясь с баса на визг.
– Верую!
– кивнул Трохин.
– Крепка ли твоя вера?
– снова крикнул бородач, - Веруешь, что произошел от Обезьяны?
– Крепка! Я верую! Верую, что действительно произошел от Обезьяны!
И тут грянул хор.
– О чудо! Чудо!
– повторял хор сочным многоголосьем, - Он верует! Верует, что произошел от Обезьяны!
Певцы все более входили в раж, некоторые уже начали подпрыгивать, вертеться на месте, гримасничать, размахивать руками, почесываться и повисать на ближайших лианах. А самый толстый солист, присев на корточки, уперся одной рукой в настил, а другой энергично чесал под мышкой, выводя сочным басом:
– Так было и будет во веки веков! Аминь!
И почему-то Трохин, впервые за эти три безумных дня, почувствовал себя в полной безопасности и гармонии с окружающей средой. Он облегченно закрыл глаза, склонил голову, взялся рукой за шнурок на шее и стал терпеливо ждать удара линейкой.