Флиртующая с демонами

Беттина фыркнула:

— Чего захотела, Портал ей подавай!

Я проигнорировала охотницу. Директор ответил:

— Это информация высочайшего уровня секретности.

— Я просто хочу помочь! Если они прорвутся…

— Даже если прорвутся, миру ничего не грозит, — одернул меня Кривин. — Прекрати панику, Анна. Пока у демона нет печати, он не откроет Портал.

— А вдруг он ее добыл? — воскликнула я. Мысленно добавив про себя: «То есть добудет, когда прорвется внутрь».

Кривин задумался, сверля меня взглядом.

— Мы точно не встречались?

— Да нет же, при чем тут это! Я говорю, если демоны прорвутся… надо обезопасить печать! Где она?

Мной вдруг овладела безумная надежда, что мой медальон — это какая-то другая печать, скажем, малая. А настоящая, большая, та, которую ищет Эфиальт и которая открывает Портал, хранится в сейфе в каком-нибудь хорошо защищенном банке. Тогда все не так страшно: демоны захватят Институт, захватят нас, может, вселятся в наши тела — но зато не смогут открыть Проход между мирами и запустить сюда легионы низших демонов.

Кривин покачал головой. Открыл рот… и снова закрыл. Я удивленно смотрела на него: директору неуверенность была не свойственна.

Он помолчал, обвел нас всех взглядом, тихо вздохнул и, решившись, заговорил:

— Когда-то давно… в общем, я отдал печать вдове Марбаса. У него была любовь с земной женщиной, в частности, из-за нее он встал на нашу сторону. Ну и еще он был разумным иерархом, который не желал нарушать равновесие в своем мире, позволяя кому-то одному возвыситься над прочими. Это было очень давно, и когда Марбас с Аннуилом исчезли в недрах Портала, вдова уехала куда-то в глубинку. Эфиальту не найти печать.

— Марбас был на нашей стороне? — поразилась Беттина. — Но почему никто об этом не знал, Гектор?!

— Я знал, — возразил Кривин. Он выпрямился и заложил руки за спину. — Этого достаточно. История меняется, обрастает легендами… так безопаснее для оставшихся в живых.

Я чуть не застонала. Почему все так складывается? Зачем бабушка отдала мне чертов медальон?! Взяла бы с собой в могилу, и никаких проблем у нас бы не было!

— Послушайте, послушайте… — я колебалась, но другого выхода не видела. — А что, если мой медальон — это и есть печать Марбаса? И если он совсем не пропал?

— О чем ты? — не выдержала Беттина. Она уставилась на меня со смесью недоверия и брезгливости. — С какой стати провинциальная семейная реликвия вдруг окажется могущественнейшим артефактом?

— Бабушкин медальон, — повторил Кривин слова, произнесенные мной у него в кабинете при нашей первой встрече. — Подождите, но это значит…

Впервые на лице закоренелого бюрократа я увидела сильную эмоцию.

— Это значит, что ты…

Я развела руками. Он несколько секунд пристально глядел на меня, потом нахмурился еще сильнее:

— Почему раньше не сказала?

— Ну, я боялась, что вы меня… не знаю, что вы со мной сделаете, когда узнаете, что Марбас мой дед и во мне кровь демона. Я думала, Марбас был врагом.

Беттина громко вздохнула, воскликнула:

— Так ты дочка… нет, внучка?!

Ну вот, смышленая! И до нее наконец дошло!

Почудилось, что над левым ухом едва слышно вздохнули. Алый? Демон тоже удивился. Не хватает только, чтоб его засекли! Но нет, кажется, никто не заметил.

— Где медальон сейчас? — спросил директор.

— У меня в комнате, в защищенной шкатулке. Лидия Фарисеевна сказала, что шкатулка экранирует, и медальон нельзя засечь. Я схожу за ним?

Кривин медленно покачал головой.

— Если медальон в экранирующем контейнере от Лидии Фарисеевны… Эфиальт не найдет его. Сейчас позвоню Вове, пусть заберет шкатулку с печатью и куда-нибудь спрячет.

Он набрал номер и стал слушать гудки.

— Что-то не отвечает… попробую еще раз.

Тут в зал твердой походкой вошла Лидия Фарисеевна. За ней семенила Наташа.

— А где Вова? — спросила Беттина.

— Сказал, у него голова жутко разболелась на нервной почве, — махнула рукой секретарша. — Я дала ему свое успокоительное и в кровать отправила. Он же нам все равно сейчас не нужен.

— Наоборот, как раз в данный момент он нам позарез нужен, милочка! — воскликнула Беттина. — С чего ты вдруг распоряжаешься?

Лидия Фарисеевна звучно откашлялась.

— Всем добрый вечер. Надеюсь, причина, из-за которой старого человека выдернули из постели, уважительная.

— Всех выдернули, — передернула плечами Беттина.

— Ах, так ты тоже старая, — хмыкнула Лидия Фарисеевна.

Охотница открыла рот, чтобы ответить колкостью, но наткнулась на ледяной взгляд Кривина и не решилась.

Быстро убрав телефон, директор подошел к Лидии Фарисеевне и обменялся с ней крепким рукопожатием.

— Я благодарен, что вы отнеслись к моему звонку со всей серьезностью, — сказал он. — Ситуация чрезвычайная, поверьте. Я договорился с Робертом, вам оплатят эту работу по двойному тарифу.

Беатина присвистнула, а я мысленно поаплодировала нашему бюрократу. Надо же, выжать из Роберта двойную оплату!

— Надеюсь, вы сможете приступить прямо сейчас. — Кривин принял у старухи пальто и передал Наташе. — По одним сведениям, Институт атакуют завтра, а по другим — сегодня ночью. Принести вам что-нибудь? Кофе, чай, булочку?

— Крепкий чай с лимоном не помешал бы, — согласилась старуха. — Без сахара, пожалуйста.

— Наташа, сделай, — распорядился Кривин.

— А я пока спрячу шкатулку, — предложила я.

— Что это на тебе, девочка? — сощурилась старуха. — Воняет, как прокисший суп.

Я принюхалась:

— Неправда, ничего не пахнет! А, вы в переносном смысле?

— Да, Лидия Фарисеевна, и не могли бы вы потом сказать конкретнее, что заложено в данном артефакте? — добавил Кривин. — Это украшение — дар демона Эфиальта, нашего врага.

— Серого, — подсказала я.

— Почему серого? — не понял Кривин.

— Ну, я так его вижу.

— Ты видишь оттенки? Врешь! — не поверила Беттина. — Никто не видит, кроме магов. А ты обычная вертихвостка.