Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Флуктуация Катова
Шрифт:

– М-мы те-тебе ве-рим, – с трудом произносит она, прильнув ко мне.

Я смотрю на то, что сотворили с совсем, по сути, ребёнком, и хочу просто плакать. Что она им сделала? Что малышка успела такого натворить, что её так побили? Твари они всё-таки, просто твари!

Мазь я в аптечке нахожу, на ней написано, что устраняет болевые ощущения, поэтому пробую её. Мягко, круговыми движениями поглаживаю, поэтому Лика почти не вздрагивает. Убедившись, что всё впиталось, надеваю на неё комбинезон, рассказывая, что теперь никто не сможет их просто так раздеть, и близняшки улыбаются, лёжа рядышком.

Теперь нужно подумать и о себе. Поискать трусы? Вряд ли они есть в стандартном обеспечении, предполагается, что и свои есть, но поищем.

Есть такой вариант – женский комбинезон, он под скафандр надевается, поэтому трусы ему не положены. Скафандры предназначены в том числе и для длительных путешествий, поэтому, если в туалет надо… Понятно, в общем.

Я скидываю платье, в котором меня едва не отлупили, надевая найденный комбинезон. Кажется, всего лишь сменила одежду, а уже чувствую себя комфортно. По крайней мере, намного комфортнее, чем раньше. После этого поворачиваюсь к малышкам, как могу, ласково улыбаясь им. Если бы не я, их бы убили, и они это знают, «выкидыванием» всех с детского сада пугают, так что тут всё понятно. А я всё сделала правильно, поэтому нужно просто вдохнуть, выдохнуть и не думать о плохом.

– Вы голодные? – спрашиваю я Лиру.

Она быстро переглядывается с сестрой и неуверенно кивает. Мне кажется, или в её глазах мелькает страх? Надо будет расспросить потом поподробней, а сейчас пойти приготовить им чего-нибудь, потому что голодать маленьким вредно, так и в книге по медицине написано было. Стоит мне подняться, взгляд малышек меняется, становясь жалобным. Они ничего не говорят, но смотрят так…

– Сейчас Лира пойдет на камбуз, – сообщаю я, аккуратно беря Лику на руки. – А Лика на маме поедет.

– Ура! – улыбается Лира, вскакивая с кровати.

Чувствую ли я себя их мамой? И да, и нет. Нет, потому что я сама ещё ребёнок, но у них больше никого нет, только я, так что да. Детям очень нужна мама, я по себе знаю. Любая мама, даже такая, как у меня… Но моя меня тоже предала, как и их, так что у малышек на всём белом свете осталась только Маша. Значит, буду мамой.

Так, на камбузе порядок идеальный, все боты содержатся в порядке, особенно семейные, поэтому я заглядываю в холодильник, где стоят скоропортящиеся продукты. Над вполне обычной плитой я замечаю шкаф, открыв который обнаруживаю и манную крупу, и какао. Одной рукой это делать сложно, поэтому я усаживаю Лику на стул, глажу её и улыбаюсь малышкам.

Сделаю-ка я им шоколадную кашу, чтобы они порадовались, мои хорошие. Сгущёнку я, кстати, тоже нахожу, поэтому решаю поберечь молоко и сделать тот рецепт, который давным-давно, будто в прошлой жизни, показывал папа. Жалко, что подох он для меня, нет у меня больше папы. И мамы нет, только две малышки, две моих доченьки, отныне и навсегда.

Помешиваю кашу, следя, чтобы не было комков, и думаю о том, как всё быстро понеслось. Совсем недавно я дрожала от страха, а чтобы дать мне возможность убежать, пожертвовал собой хороший парень Пашка. А теперь у меня две малышки, как и я, преданные, а Лика ещё и избитая… И я была бы на её месте, да. Теперь я понимаю, почему мы не видели выходящих, скорее всего, они падали в обморок от боли или просто не были в состоянии двигаться. Взрослые – твари, просто твари, да будут они прокляты!

Глава шестая

И Лиру, и Лику нужно кормить с ложечки. Они ещё испуганы и сами не могут – руки дрожат, а Лика вообще пошевелиться боится, потому что сильное эмоциональное потрясение. В книге так было написано, что угодно может в результате с ней быть на самом деле. Поэтому я усаживаю Лиру рядом с Ликой, кашу накладываю в тарелку и беру ложку детскую, она отдельно лежит.

– Сорока-ворона кашку варила, деток кормила… – начинаю я, вызывая удивление малышек.

Нужно осторожно кормить, чтобы случайно не подавились, потому что врачей у нас нет, а от страха… Они ещё испуганы, но уже потихоньку успокаиваются. Каша необычная, сладкая, они такую и не ели, наверное. С удовольствием кушают мои

хорошие. Как только у кого-то рука могла подняться на них?

– А т-ты в-сег-да бу-будешь? – интересуется Лира, даже не пытаясь перехватить ложку.

– Всегда, маленькие мои, – как умею, ласково улыбаюсь я им и тянусь, чтобы погладить. – Сейчас мы докушаем, потом я посмотрю, что у нас с планетами вокруг, а пока кораблик поищет, где мы будем жить, отдохнём все вместе, да?

Закивали, мои хорошие. Интересно, можно ли помочь с заиканием? И как это сделать? Впрочем, сейчас нужно определиться, куда мы летим. Висеть в пространстве опаснее, чем на планете. Найти нас тут проще, а на планете, если хорошо закопаться… Ну, мне так кажется, потому что там и камнем можно же. Всё-таки, я сама ещё, можно сказать, ребёнок, хотя бывшим родителям на это было всё равно.

– Сейчас мы все пойдем и посмотрим, куда нас кораблик отвезти может, – осторожно произношу я, чтобы никого не напугать.

Лира сразу же вскакивает, я беру Лику на руки, а она доверчиво прижимается ко мне. Девочка для меня, конечно, тяжеловата, но выхода просто нет, ведь если я её оставлю сидеть, она испугается. Очень сильно может испугаться, а ей, по-моему, уже хватит. Да нам всем уже хватит, честно говоря.

С трудом донеся Лику, усаживаюсь в пилотское кресло, устраивая и дочку, получается. Нужно разобраться, что у нас с движителем и куда можно двигаться дальше. Тыкаю по сенсорам одним пальцем, радуясь тому, что полноценного корабельного мозга здесь нет, только «спутник-автопилот». Я задаю ему поиск пригодных для жизни планет и движение на высокую орбиту найденной, хоть и не очень понимаю, что это такое. Вот, кажется, получилось…

Как-то очень быстро я, получается, устаю, даже слишком быстро. Раньше так не было, а сейчас я как-то очень быстро устала, хотя в полёте мы всего ничего. Сейчас чуть-чуть посижу и пойдём мы с малышками спать. Переодевать их не буду, ещё испугаются… Да и мне нехорошо от мысли обнажаться, просто совсем нехорошо, хотя нет же здесь никого опасного. Не знаю, что это значит, завтра подумаю.

С трудом встаю с кресла, поудобнее перехватив Лику, иду в сторону спальни, Лира молча идёт за мной, держась за какой-то ремешок комбинезона. В спальне, которой служит небольшая каюта, я её завтра рассматривать буду, стоят три кровати одна над другой – это детские, рядом же – двуспальная, вот тут мы и будем спать. И мне одной страшно, и девочкам наверняка тоже. Я укладываю Лику, улыбаюсь Лире.

– Ложись, моя хорошая, – говорю ей, девочка берётся за воротник комбинезона, но я качаю головой. – Не надо, так ложись.

– Спасибо… – шепчет она и всхлипывает.

Я сажусь, обнимаю Лиру, укладывая её рядом с Ликой, и ложусь сама так, чтобы обнять обеих. Вспомнив колыбельную, которую слышала когда-то давно, про зелёную карету, пытаюсь её напеть, насколько у меня хватает голоса. Не очень я хорошо сейчас пою, дрожит голос, не знаю почему, вроде бы успокоилась же. Но обе девочки послушно закрывают глазки, а я лежу и думаю о произошедшем.

Паша… Обычный парень, на глаза не лез, не выделялся никак. А оказывается, любил, ведь просто так на такое не идут… Вспоминая его последние слова, я обещаю ему про себя, что обязательно постараюсь быть счастливой, ведь этих гадов здесь нет. Я закрываю глаза, погружаясь в дрёму, но почти сразу, как мне кажется, просыпаюсь. Мне кажется, что рядом со мной очень жалобно скулит щенок. Поворачиваю голову и вижу, что Лика плачет во сне, это она скулит, малышка моя.

Я прижимаю к себе ребёнка, целуя её лицо, отчего она просыпается, раскрывает глазки и плачет в голос. А я обнимаю её, прижимая к себе. У самой слёзы наворачиваются на глаза. В этот момент просыпается Лира, обнимает нас обеих, насколько хватает рук, и присоединяется к рёву. Теперь мне нужно успокаивать обеих девочек, но я справлюсь, пусть поплачут. Когда плачешь, легче становится, я по себе знаю, вот пусть и маленькие мои выплачутся.

Поделиться с друзьями: