Фобология
Шрифт:
Молодые казаки пьют, гуляют, веселятся. Тут один из товарищей предлагает:
– Наливайте, братцы! Ведь ноне та самая ночь, в которую ведьма Марья забирает своего суженого… За то, чтобы нас минула чаша сия! За нас, удалых да удачливых!
Казаки за столом перестали смеяться.
– Брось упоминать нечистую силу! – говорят одни.
– Брехня всё это! Сказки! – говорят другие.
Но потом все поддерживают тост:
– Настоящий казак не боится всякой нечисти! Пусть она нас боится! Пусть только явится!
Выпили. А Илья и говорит:
– Деды сказывают, что эта Марья очень красивая была! И пострадала за любовь.
А казаки отвечают:
– Все
А один из казаков смеётся:
– Послухайте, братцы, про нечистую силу дюже смешную байку. В позапрошлом месяце это было… Один станичный казак, вы о нём слыхали – Силантий Михеев. Так вот… решил он, значит, подшутить над тёщей… Дюже вредной была. А он хохмач известный. Воспользовавшись тем, что дорогая мамаша ушла в церковь, зятёк выпилил дырку в обеденном столе, залез под него, просунул голову в отверстие и замер в таком положении. Скатерть свисала до полу, и тела шутника не было видно. Ещё он предварительно обильно полил помидорным соком вокруг своей дурьей башки. Сидит, значит, Силантий у себя в хате, замаскированный под труп, вернее, под башку от трупа, тёщу любимую поджидает. Но первой из церкви в хату возвернулась жена. И что увидела баба? На скатерти кровь, а в центре стола возлежит отрезанная мужнина башка с закрытыми глазами и высунутым языком. Баба завизжала с такой силой, что перепугала самого хохмача. Тот глаза выпучил, сперва оробел, узрев жену, а потом стал матюгаться, гоня её из хаты, и объяснять, что это, мол, всё тёще. Баба, услыхав, как отрубленная голова разговаривает и матерится, окончательно потеряла рассудок и метнула в мужа только что купленный в лавке штоф с красным вином. Естественно, склянка попала шутнику прямо в лоб. Кость у казака выдюжила, а стекло разбилось, добавив в пейзаж нужной окраски. Бедный муж потерял сознание, да так и остался сидеть под столом, уже точно похожий на труп.
Баба, воя, словно взбесившаяся корова, опрометью из хаты. А там по улице ейная мамаша с бабами, да ещё атаман станичный с гостями из церкви шли. Все ринулись в хату. Атаман с шашкой первым в двери протолкался. В хате вошедшим при виде апокалиптического зрелища стало дурно, и они, потеряв самообладание, попятились обратно на улицу. Атаман остался стоять с шашкой наголо. А тёща за ним пряталась.
И тут голова казака, страшная, вся в красном, подняла веки, разинула рот и выдала тираду:
– «Мама! Больно, вашу мать! Подь сюды!»
Тёща, заслышав, как её кличет мёртвая голова зятя, так и свалилась в обморок. Атаман чуть не рухнул рядом с ней, но покрепче оказался, правда, штаны намочил.
– Ты того… этого… – забубнил он – документ покажь!
– Щас, только вылезу, – просипела башка, – погодь, атаман, маненько.
Очевидно, такая перспектива не впечатлила служивого, что он с воплем: «Ратуйте! Нечистая!» – ринулся за подмогой. Когда станичные казаки с оружием на изготовку во главе с батюшкой и ведром святой воды вломились в хату, зять уже отливал тёщу колодезной водой.
Итог этой шутки: тёщу вскоре схоронили. Она так и не пришла в сознание. Жена от Силантия ушла. Атаман стал заикаться и совсем бросил пить.
А шутник получил два года каторжных работ за моральное удовлетворение.
Вот она какая – нечистая сила бывает!
Смеются казаки:
– А вот, братцы, байка про церковного батюшку. Приходит в церковь молодая вдовушка и просит: «Батюшка, отпусти мне грехи». А тот ей: «А стоит ли, дочь моя? Грехи – как цены, их только отпусти…»
Не смешно только Илье. Он смотрит на часы
и говорит:– Не нужно, братки, богохульствовать в такой час!
Но его не слышат пьяные товарищи.
И тут часы на стене начинают бить время. Казаки гуляют, смеются.
Посмотрел Илья на стрелки часов, что сошлись на двенадцати, поднялся из-за стола, с тяжёлым сердцем подошёл к одному окну, потом к другому – никого на улице не видно. Сел Илья за стол и только перевёл дух, видит… открывается дверь, а на пороге стоит Марья в цветастом платье, в руках у неё фуражка, им забытая. И лицо у неё вроде как живое, и глаза не отсвечивают красным огнём. Смотрит Илья и слова не может вымолвить. И товарищи его вмиг смолкли, глядят на красу неземную.
– Ты фуражку забыл, Илюша, – произносит Марья красивым голосом, проходит в хату и садится на лавку прямо возле Ильи. Пристально так глядит в глаза казака. Потом обращается к его товарищам: – Что ж вы тут одни гуляете? – с лукавой улыбкой говорит Марья, оглядывая притихших казаков. – Девчата там за хутором на берегу песни поют, вас поджидают. Шли бы уже.
– Пойдём мы, – неуверенно бормочут товарищи, поднимаясь, словно по команде. – Засиделись мы что-то.
И начинают выходить из хаты, но по пути до дверей, как один, выворачивают головы в сторону гостьи.
Илья хочет остановить их, но даже пальцем пошевелить не может под пристальным взглядом Марьи.
Как только остались они с ведьмой в хате одни, речь возвращается к казаку.
– Я же вернул тебе кольцо! – говорит Илья, понимая, что он теперь во власти ведьмы.
– Не вернул, – грустно улыбается Марья. – Оно всё ещё у тебя.
– Нет у меня кольца! – уверенно говорит Илья.
– Посмотри там – у иконы возле лампадки, – показывает взглядом Марья.
Илья поднимается и с ужасом обнаруживает возле самой иконы прямо у лампадки кольцо. И тряпица рядом лежит.
– Как это возможно? – бормочет казак, озираясь на ведьму. – Дед Митяй сказывал, что ты не войдёшь в освящённую хату без спросу.
А ведьма усмехается:
– Дед Митяй не знал о кольце. Ты ж ему не сказал. Оно моё, Илюша. А где моё, туда я войти могу, пока полнолуние. И если бы ты хотел уберечься от меня, надо было делать так, как велел тебе поп Михаил! Кольцо надо было на моей могиле закопать и водой святой полить. Ты так не сделал. А теперь ты мой, Илюша. Мой навеки!
Илья голову опустил и спрашивает:
– Ты меня убьёшь? И душу заберёшь?
А ведьма снова усмехается:
– Можно и так. Но можно заключить договор. Будешь жить.
– Какой такой договор? – интересуется Илья с опаской.
– Который ты подпишешь кровью! – говорит серьёзно ведьма. – В нём ты обязуешься взять меня в жёны. Готов?
Илья наливает себе самогона в стакан. Потом смотрит на ведьму.
– Будешь?
– А наливай! – усмехается та.
Илья налил стакан себе и ведьме. Взял стакан и протянул к стакану ведьмы, чтобы чокнуться. А Марья подняла свой стакан и говорит:
– С ведьмой надо пить не чокаясь. Иначе она заберёт твою силу.
Илья выпил стакан самогона почти залпом. Потом осмелел и спрашивает:
– Скажи, Марья, если ты та самая, что встретилась мне ночью у погоста, а после тут… у окна… ты же мёртвая была… А сейчас вроде как живая?
А ведьма ставит пустой стакан на стол и говорит:
– Я не совсем мёртвая. И не совсем живая. Хоть ты и снял кольцо, Илюша, обряда христианского не исполнил. Теперь твоя жизнь принадлежит мне. А через тебя я в мире людей смогу появляться. Только и моя жизнь в этом мире будет зависеть от тебя. Связаны мы с тобой этим кольцом, понимаешь?