Форма жизни

Джейк слегка дрожал. Казалось, что голос вампира гипнотизирует. И правда. Всего лишь слово. Смерти не существует.

— А… Хром? — робко и сипло спросил мальчик.

— Хром жив, — отмахнулся Лорэлай, грациозно забросив ноги на постель и вытянувшись во весь рост. — Я упросил Эриха оставить его для тебя.

— Ты… кхм… — Джейк немного приблизился, — ты отпустишь нас?…

Лорэлай лукаво глянул на него.

— Отпустить? Тебя? Милое моё дитя. Не для того же ты умер и был воскрешён, чтобы вернуться в свои Трущобы или где там ты обитаешь. Нет. Тебя подарили мне. А я подарил Хрома тебе.

— Что всё это значит? — Джейк отбросил от лица длинные волосы, — подарили меня? В каком таком смысле? Съесть меня ты не съешь, я же теперь не живой вроде как…

Слово «неживой» звучало гораздо лучше, чем «мёртвый».

В ответ на фразу мальчика вампир рассмеялся. Какой красивый, театральный у него смех. Джейк тряхнул головой, чтобы не поддаваться гипнозу.

— Мальчик мой! — Лорэлай чуть приподнялся, опершись локтями в постель, — во-первых, я не ем плоть. А во-вторых… Не скрою, когда я увидел тебя впервые, я захотел только одного — выпить тебя досуха. Но потом… потом я увидел, что ты другой. Ты не овца для заклания. Больше, чем простой корм.

Зачем он всё это говорит? Усыпляет бдительность, играет, как кошка с мышкой? Издевается? Джейк поджал губы.

Лорэлай перекатился набок, и теперь как никогда напоминал отдыхающую после удачной охоты пантеру.

— Я почувствовал в тебе нечто родственное. Мы могли бы стать друзьями…

Джейк ответил потоком грязной брани с упоминанием всех родственников Лорэлая. Тот лишь опустил густые чёрные ресницы.

— Джейк, — имя хлестнуло и заставило умолкнуть, а тихий, немного усталый голос подкупал своей искренностью. — Я пятнадцать лет не вижу ничего, кроме стен этого дома и зеркал «Гранд Опера». Общаюсь только с Эрихом и теми немногочисленными счастливцами, которым позволено приблизиться ко мне хотя бы на пару шагов и пару минут. Я одинок.

Он поднял глаза. Джейк закусил губу. Бездна. Тёмная бархатная бездна печали в больших карих глазах.

— Если бы мне дали разрешение на приобретение женщины, то сейчас моему сыну было бы, возможно, столько лет, сколько тебе, — заговорил вампир после паузы. — Но эта болезнь лишила меня права на размножение. Слишком тяжёлое нарушение генома. А я мог бы стать отличным отцом. Скажи, ты помнишь своего отца?

Джейк помотал головой, сильнее закусывая губу. Выступила кровь. Горькая.

Лорэлай плавно встал. Мальчик не предпринял никаких попыток к сопротивлению, когда мягкие ладони легли на его плечи.

— Ты так похож на меня, мой мальчик. Ты такой же красивый. У тебя чёрные волосы. Только вот глаза… Наверное, они такие же, как у твоей матери?

У мамы были зелёные глаза. Джейк не помнил её лица. Но глаза были зелёными.

Парнишка сорвался. Всё упало на дно души — страх, оглушённость, боль, отчаяние, старые воспоминания — упало и разбилось, оцарапав острыми осколками. Джейк зарыдал и прижался к груди вампира. Лорэлай несколько растерялся. Но потом мягко обвил мальчика руками. Поглаживал по голове, шептал что-то нежное и успокаивающее. Ласково, как маленького напуганного ребёнка, целовал в зарёванные щёки, в лоб, в висок.

Джейк немного успокоился, отодвинулся, упершись ладонями в грудь Лорэлая.

— Что такое? — тихо спросил тот.

— Отпусти меня. И Хрома…

— Джейк, — брови Лорэлая страдальчески изогнулись, — скажи мне. Разве у тебя есть, куда возвращаться? Почему ты не хочешь остаться со мной здесь? Тебе будет хорошо. И твоего Хрома никто не тронет, кроме тебя…

— Мне есть куда возвращаться. И есть с кем, — твёрдо сказал Джейк.

— И ты… — Лорэлай, храня царственную напряжённую осанку, отошёл и повернулся в профиль, — и ты согласен на мучительную смерть ради короткой свободы?

— Как понять — смерть? Я же уже мёртв! — мальчишка усмехнулся. Оцарапал губу собственным клыком. Кажется, раньше зубы не цеплялись так больно.

— Ты мёртв. Но есть и следующая ступень. Разложение, — Лорэлай медленно повернул своё глянцевое, как страница журнала, лицо к Джейку. — И это очень больно. Здесь тебя… кхм… сохранят. А на свободе ты обречён. Никто тебе не поможет. Ты развалишься на куски гнилого мяса.

— Ну ладно, хватит, — быстро перебил его Джейк, чувствуя, как к горлу подкатывает то ли тошнота, то ли какое-то схожее тянущее ощущение. — Тогда скажи мне, для чего я тебе нужен. Так спокойнее.

— Для чего? Для общения. Для дружбы. Ты будешь моим маленьким любимцем здесь, в этих стенах, — вампир снова приблизился, придвинул к себе лицо Джейка, мягко взяв его за подбородок. — Я буду любить тебя, ухаживать за тобой. А ты будешь меня слушаться и делать, что скажут…

— Как дрессированная собачка? — фыркнул Джейк.

— Очень миленькая и пушистенькая, — не смутившись ни на йоту, прошептал вампир и поцеловал Джейка в губы.

Холод и подслащённая терпкая гнильца, как изысканная специя, ошеломили, заставили вздрогнуть. Джейка никто из мужчин не целовал в губы, кроме Хрома. Поцелуй Дивы был сродни прохладному бархату. Джейк зажмурился. Чуть шире раскрыл рот, и гибкий холодный язык вампира, шершавый, как у кошки, проскользнул глубже. Захотелось поймать этот язык зубами, впиться в него, откусить, разжевать, смакуя, высосать из него весь мертвенный сок.

Лорэлай отодвинулся, и Джейк словно очнулся. Даже помотал головой, чтобы прийти в себя окончательно.

— Думаю, Эрих не будет возражать, если твою криокамеру перенесут сюда, поближе к моей, — насмешливо произнёс вампир.

Джейк смотрел на него и осознавал, что никогда в жизни не хотел никого так сильно. Бархат сухой мёртвой кожи, холод губ, вкус смерти. Вампир выглядел на тридцать с небольшим — почти годился в отцы Джейку. А если учесть, что вот уже пятнадцать лет он неизменно оставался в своём посмертном возрасте, то тем более. Джейк в своей прошлой жизни никогда не испытывал влечения к мужчинам настолько старше себя. Хром был скорее братом и приятелем, чем «папой». Но вампира, взрослого мужчину, хотелось. До одури. До боли. Хотелось глубоко, тягостно, болезненно.

Джейк слегка шлёпнул себя по щеке, чтобы очнуться. Лорэлай усмехнулся этому жесту.

— Не по себе?

Он взял мальчика за руку и положил на тонкое запястье Джейка пальцы его второй руки.

— Чувствуешь?

Джейк широко раскрыл глаза. Под пальцами, под его собственной кожей, упруго и вяло трепетала жилка.

— Что это? — хрипло спросил мальчик.

— А как сам думаешь? Это пульс.

— Так ты мне наврал? Я не мёртвый?! — вскрикнул Джейк, отскакивая. Но почувствовал, что пульс будто погружается куда-то в глубь, исчезает, стихает. В теле снова становится пусто и тихо. Голова перестаёт кружиться.

Мальчик вцепился в свою руку сильнее, будто желая схватить собственный пульс, удержать его. Но постепенно под ладонью воцарилось вечное спокойствие мёртвой плоти.

— Что же это… Как это… — бормотал мальчик, едва не плача.

Вампир подошёл, обнял.

— Как много тебе предстоит узнать, дитя моё.

Он мягко гладил чёрные волосы и улыбался. Потом отстранился, оглядел своего «щенка» с головы до ног.

— Для начала тебя нужно сводить в лабораторию. Конечно, пока излишне делать инъекцию, послеоперационный бальзам ещё не весь израсходовался твоими тканями. Но в поучительных целях… Кроме того, тебе стоит одеться. Хм… Ну, размер у нас должен быть одинаковый. Ах, эта современная молодёжь. И в кого вы только вырастаете такими?