Формула любви (Повести и пьесы для театра и кино)

— Это меня не остановит. — Мюнхгаузен двинулся к краю полотнища, задержался на мгновение, обернулся к бургомистру: — Прощайте, господа, я искренне сожалею, но…

— И я сожалею, — тяжело вздохнул бургомистр и опустил глаза.

Мюнхгаузен отбросил полотнище и вышел на площадь. Впереди стояли плотные ряды вооруженных гвардейцев. Он огляделся вокруг — площадь была оцеплена со всех сторон.

На лице его возникла печальная улыбка, и он с сожалением посмотрел на бургомистра. Бургомистру было мучительно тяжело.

— Я должен был это сделать, — тихо объяснил он. — Бургомистр не может позволить самозванцам посягать на святые имена. Мне не хотелось бы, чтобы это сделали наши солдаты. — Он раскрыл маленький саквояж и, смущаясь, достал наручники. — Они грубый народ. Наденьте их сами… пожалуйста…

— Вы очень изменились, господин бургомистр, — улыбнулся Мюнхгаузен.

— А вы зря этого не сделали! — ответил бургомистр с тяжелым вздохом.

Перед зданием суда шумела толпа.

Карета под усиленной охраной остановилась у ворот. Из нее вывели Мюнхгаузена в наручниках. Гвардейцы с трудом сдерживали натиск любопытствующих горожан.

— Какой самозванец?

— Мюнхгаузен.

— А выдает себя за кого?

— За Мюнхгаузена же и выдает.

Судья зазвонил в колокольчик, требуя тишины:

— Начинаем второй день судебного заседания по делу садовника Миллера. Слово представителю обвинения. Прошу вас, господин Рамкопф.

— Уважаемый суд, — взволнованно произнес Рамкопф, — могу смело сказать, что за процессом, который происходит в нашем городе, с затаенным дыханием следит вся Европа. Популярность покойного барона Мюнхгаузена столь велика, что, естественно, появилось немало мошенников, стремящихся погреться в лучах его славы…

Мюнхгаузен оглядел присутствующих в зале, нашел глазами Томаса, едва заметно подмигнул ему, потом покосился на охранявших его гвардейцев.

— Один из них сидит передо мной на скамье подсудимых, — продолжал Рамкопф. — Воспользовавшись своим внешним сходством с покойным бароном, овладев его походкой, голосом и отпечатками пальцев, подсудимый коварно надеется, что будет признан тем, кем не является на самом деле. Прошу уважаемый суд ознакомиться с вещественными доказательствами, отвергающими притязания подсудимого. — Рамкопф положил на стол судьи несколько документов. — Справка о смерти барона, выписка из церковной книги, квитанция на гроб…

— Считает ли подсудимый эти документы убедительным доказательством его вины? — спросил судья.

— Нет, — ответил Мюнхгаузен.

— Прекрасно, — воскликнул Рамкопф. — Послушаем голоса родных и близких… Вызываю в качестве свидетельницы баронессу Якобину фон Мюнхгаузен!

Судья поднялся с места:

— Баронесса, прошу вас подойти сюда!

Баронесса появилась в зале суда, сопровождаемая гулом возрастающего интереса.

— Поклянитесь на Святом писании говорить только правду.

— Клянусь! — торжественно произнесла баронесса.

— Свидетельница, посмотрите внимательно на подсудимого, — предложил Рамкопф. — Знаком ли вам этот человек?

— Да.

— Кто он?

— Садовник Миллер.

— Откуда вы его знаете?

— Он поставляет цветы на могилу моего супруга. Рамкопф сделал многозначительный жест:

— Простите за такой нелепый вопрос: а не похож ли он на покойного барона? Присмотритесь повнимательней…

Мюнхгаузен подмигнул баронессе. Баронесса снисходительно улыбнулась:

— Некоторое сходство есть, но очень незначительное. Карл был выше ростом, шире в плечах… другой взгляд, короче усы…

— Благодарю вас, — поклонился Рамкопф. — У меня больше нет вопросов.

Судья обернулся к Мюнхгаузену:

— Подсудимый, вы хотите задать вопрос свидетельнице?

— Да, господин судья, — весело кивнул Мюнхгаузен и поднялся. — Простите, сударыня, как вас зовут?

— Не понимаю, — фыркнула баронесса.

— Меня интересует ваше имя!

— Протестую! — тотчас возразил Рамкопф.

— Почему? Это тайна? — удивился Мюнхгаузен. Баронесса покосилась на Рамкопфа, потом на судью:

— Мое имя, сударь, Якобина фон Мюнхгаузен.

— А как вы можете доказать, что вы та, за кого себя выдаете? — быстро спросил Мюнхгаузен.

— Протестую! — Рамкопф рванулся к судейскому столу.

— Отвожу ваш протест, обвинитель, — сказал судья и обернулся к заволновавшимся членам суда. — Подождите, это интересно…

— Я спрашиваю, — громко повторил Мюнхгаузен, — чем вы можете доказать, что вы баронесса Якобина фон Мюнхгаузен, супруга знаменитого барона?

— По-моему, это излишне доказывать. — Баронесса старалась оставаться спокойной.

— Отнюдь! — воскликнул Мюнхгаузен. — Я иду тем же логическим путем, что и наш уважаемый суд. Документы ничего не доказывают, они могут быть присвоены, свидетели могут ошибаться — вы очень похожи на настоящую баронессу.

— Что значит «похожа»? — возмутилась баронесса. — Я есть я!

— Это надо доказать! — Мюнхгаузен жестом призвал присутствующих в зале соблюдать тишину. — Если взять известные портреты баронессы, то свидетельница на них мало похожа. Та баронесса и моложе и красивей. Если взять платья баронессы, то свидетельница в них просто не влезет!

— Влезу! — не выдержала баронесса. В зале поднялся невообразимый шум. Испуганный Томас попятился к выходу.

— Неслыханно! Я протестую! — срывающимся голосом кричал Рамкопф.

Судья зазвонил в колокольчик:

— Протест принимается. Вы свободны, баронесса.

— Я протестую! — не уступал Мюнхгаузен. — До тех пор, пока не установлена личность свидетельницы, вы не должны называть ее баронессой…

— Успокойтесь, подсудимый! — Судья поднялся с места. — Лишаю вас слова!..

Томас с силой барабанил в дверь аптеки.

— Фрау Марта! Фрау Марта! У нас беда! Барон воскрес! В окне аптеки появилось испуганное лицо Марты…

Зал суда взревел с удвоенной силой.

— Господин барон, вы узнаете подсудимого? — громко вопрошал Рамкопф.

Феофил с презрением взглянул на Мюнхгаузена.

— Нет!

— Можете ли вы хоть отдаленно признать в нем своего покойного родителя?

— Никогда!

— Достаточно, — тотчас прервал его Рамкопф. — Я прошу суд избавить ранимую душу юноши от дальнейших расспросов.