Форсаж в бездну: общество после ископаемого топлива

Теория изменений в течение столетия кризиса

Если группы, стремящиеся сделать переход к пост-углеродному периоду более гладким и справедливым, имеют большие надежды на успех, им нужна разумная стратегия, основанная на реалистичной теории изменений. Вот вкратце теория, которая мне понятна.

За последние четыре десятилетия, после выхода книги «Пределы роста, конфликт в эпоху экономического спада» 127, было предпринято много разрозненных усилий по разработке альтернатив нашей нынешней промышленной парадигме, основанной на ископаемом топливе и основанной на росте.

К ним относятся системы возобновляемой энергии; местные, органические и пермакультурные продовольственные системы; движения городского дизайна, стремящиеся уменьшить доминирование автомобиля в нашей застроенной среде; архитектурные программы с целью проектирования зданий, которые не требуют внешнего энергоснабжения и построены с использованием возобновляемых и переработанных материалов; альтернативные валюты, не привязанные к процентному долгу, а также альтернативные банковские модели; и альтернативные экономические показатели, учитывающие социальные и экологические факторы.

Хотя такие усилия достигли некоторой небольшой степени реализации,

Что потребуется для победы консерваторам, локализаторам и де-гроутерам? У них много против них. Интересы, способствующие продолжению обычного роста, очень сильны, и на них потрачены десятилетия, оттачивая рекламу и сообщения СМИ, распространение которых ежегодно субсидируется сотнями миллиардов долларов.

Этим интересам привержены почти все избранные официальные лица в мире. Большинство обычных людей легко увлечены материальностью, потому что им нужно больше и лучше работать, более дешевый бензин, больше телевизоров с плоским экраном и все другие льготы, которые дает экономический рост на ископаемом топливе.

Основным недостатком обычного роста является его неустойчивость: ему суждено закончиться истощением ресурсов, экономическим распадом и экологической катастрофой.

Поэтому консерваторы, локализаторы и деграутеры должны надеяться, что, если не удастся повернуть вспять тенденцию к обычному росту с помощью убеждения, ее неизбежный крах будет происходить постепенно, чтобы они могли воспользоваться каждым снижением промышленного производства как возможностью для продемонстрировать и продвигать потребность в альтернативах.

Сторонники теории изменений после углеродного кризиса могут привести несколько полезных исторических примеров. Одним из них является преобразование продовольственной системы Кубы в «особый период» этой страны в 1990-х годах.

Распад Советского Союза и, как следствие, исчезновение субсидируемых поставок советской нефти подготовили почву для кризиса. Несколько кубинских агрономов ранее выступали за более локализованное и органическое сельское хозяйство, но безрезультатно, но когда стране внезапно нависла угроза голода, их призвали перестроить всю продовольственную систему.

Мораль этой истории: сторонники постуглеродной экономики, вероятно, добьются ограниченного прогресса в периоды дешевой энергии и быстрого экономического роста, но когда дело доходит до натиска, препятствия могут исчезнуть. Пример Кубы обнадеживает.

Пол Гилдинг в своей книге The Great Disruption предлагает Вторую мировую войну как иллюстрацию теории изменений, вызванных кризисом: «Гитлер представлял явную и неоспоримую угрозу задолго до того, как были приняты меры по его поражению», - пишет он. «Известно, что Черчилль и другие давно предупреждали об этой угрозе и в значительной степени игнорировались или даже высмеивались.

Общество оставалось в отрицании, предпочитая не признавать угрозу. Это произошло потому, что отрицание позволило избежать полного принятия и того, что это означало - войны и серьезного изменения статус-кво. Но как только ... отрицание закончилось, реакция была быстрой и драматичной. Все изменилось почти в мгновение ока.

Без ретроспективного взгляда было бы намного труднее предсказать, когда именно закончится отрицание угрозы Гитлера. Так что также трудно предсказать, когда наступит момент [когда необходимость принятия мер по изменению климата будет наконец признана].

Постфукусимская Япония предлагает еще один пример. После катастрофических аварий на атомных электростанциях японский народ настоял на остановке других реакторов; вскоре работали только две атомные электростанции страны.

В результате у Японии осталось значительно меньше электроэнергии, чем обычно - дефицит, достаточный для того, чтобы экономический коллапс мог привести к конфликту в эпоху экономического спада 129. Вместо этого предприятия и домохозяйства сократили потребление энергии, руководствуясь коллективным этическим императивом. Солнечные фотоэлектрические (PV) системы появились на крышах домов по всей стране.

Канзасский город Гринсбург был разрушен торнадо в Мае 2007 года, но жители - вместо того, чтобы уходить прочь или просто пытаться восстановить то, что у них было, - решили вместо этого использовать страхование и деньги на государственную помощь в случае стихийных бедствий, чтобы построить то, что они называют «самым зеленым сообществом Америки», делая упор на энергоэффективность и использование 100% возобновляемых источников энергии.

Экономист Милтон Фридман, возможно, изложил манифест теорий изменений, вызванных кризисом, когда он написал: «Только кризис - реальный или предполагаемый - производит реальные изменения. Когда наступает кризис, предпринимаемые действия зависят от идей, которые лежат повсюду. Я считаю, что это наша основная функция: разрабатывать альтернативы существующей политике, сохранять их живыми и доступными до тех пор, пока политически невозможное не станет политически неизбежным ».

В этом кратком отрывке Фридман не только хорошо резюмирует теорию, но и заставляет задуматься над ее темной стороной. В своей книге 2007 года «Доктрина шока: рост Капитализма катастроф», Наоми Кляйн описывает, как Фридман и другие неолиберальные экономисты использовали кризис за кризисом, начиная с 1970-х годов, как возможности для подрыва демократии и приватизации институтов и инфраструктуры по всему миру.

Каким-то образом граждане и сообщества должны первыми воспользоваться возможностями, открывающимися кризисом, для создания местного производства с низким уровнем выбросов углерода и поддержки инфраструктуры.

Пост-углеродная теория изменений не стремится ускорить или усугубить кризис; вместо этого он способствует укреплению устойчивости социальных систем, чтобы минимизировать травму, причиняемую быстрыми изменениями.

Устойчивость часто определяется как «способность поглощать удары, реорганизовываться и продолжать функционировать». Очевидно, что потрясения не за горами, поэтому мы должны делать все, что в наших силах, для создания локальных запасов и рассредоточения контрольных точек для критических систем.