Фотограф смерти

– Она жива, – зашипела женщина. – Она очнется и расскажет…

– Что у нее личная жизнь не сложилась? Милая сестричка, успокойся и пойми: я не несу ответственность за чужих тараканов.

Верочка возмутилась: тараканов в больнице не было.

– И не очнется она, – ласково закончил фразу мужчина.

– Вчера я звонила Всеславе. Она не берет трубку.

– И?

– И Тоня пропала. С ними ведь все в порядке? Посмотри мне в глаза! Скажи прямо…

Мужчина вдруг придвинулся к женщине и положил руки на ее плечи. Большие пальцы уперлись в горло.

– Все в порядке, милая сестрица. Я благодарен тебе за помощь, но твоя чрезмерная опека меня угнетает…

– Вера Павловна! – пролетом выше хлопнула дверь. – Вера Павловна! Вы куда пропали?

Мужчина отпрянул от женщины и посмотрел вверх. Глаза его – темные, злые – сузились.

– Подслушивать нехорошо, – сказал мужчина, который вдруг оказался рядом. Сказал на ухо и толкнул. Вера Павловна покатилась по ступенькам, сердясь на больницу за то, что та не уберегла.

– Вера Павловна…

Стучали каблучки помощницы. Не успеет… и детей жалко. Расстроятся. Зато похоронят по-людски, в красивом красном костюме, привезенном старшеньким из самой Англии…

– Вера Павловна… я же только на минуточку… в туалет… а вы убежали… что теперь будет?

Верочка хотела сказать, что не стоит волноваться, но не смогла.

– Мы не справимся, – сказала Дашка, но ответа не услышала. Артем лежал, повернувшись к стене. Адам раскладывал одному ему понятный пасьянс из фактов.

Но ведь это правда: они не справятся. А если так, то погибнет еще кто-нибудь. Например, Дашка.

– Вы как хотите, но я…

Они никак не хотели. Они вообще не замечали Дашку. Ну и пусть. Она взяла телефон и вышла из комнаты, но устроилась за открытой дверью так, чтобы видеть Адама.

Телефон включился и тут же отчитался о пропущенных звонках. И связь установил в момент.

– Дашка, ты понимаешь, во что вляпалась? – Вась-Вася шипел в трубку, как разъяренная гюрза. Или правильнее было бы сказать «гюрз»? – Где Тынин?

– Понятия не имею.

– Врешь, – не слишком уверенно сказал Вась-Вася.

Врет. Но тут ничего не поделаешь: обстоятельства не располагают к честности.

– Дашка, тебе лучше…

– Сдаться? – Дашка уселась на пол и, вытащив из кармана карамельку, сунула в рот. – С чего бы это? Я в розыске?

– Пока нет.

– Тынин в розыске?

– Ну… тоже нет. Пока.

– Тогда чего ты мне мозг ковыряешь?

Сунув мизинец в ухо, Дашка поскребла барабанную перепонку. Мозг или нет, но внутри свербело.

– Лучше расскажи, чего по делу нового есть? Интересного… может, вы нашли убийцу?

Ответ Дашка знала, но с несвойственной ей прежде мстительностью жаждала услышать подтверждение. Никого не нашли. И знать не знают, где искать.

– Давай поговорим? – вдруг совершенно мирно предложил Вась-Вася. – Встретимся где-нибудь… Я ж не враг тебе.

И не друг тоже.

– Давай, – сказала Дашка. – Встретимся. Через… часик. На… на площади под часами. С тебя три красные гвоздики и кофе. Идет?

Обошлось без гвоздик. Вась-Вася был не просто зол – яростен до белизны. Он вцепился в Дашку и потащил в закоулок.

– Привет. Я тоже рада тебя видеть.

Он толкнул Дашку к стене и ткнул пальцем в грудь.

– Ты доигралась.

– А поздороваться? – спросила Дашка, убирая палец. – Давай, рассказывай, чего у вас случилось. А я расскажу, чего я знаю. Это будет честно.

Вась-Вася выругался. Вот ведь. Раньше Дашка не слышала, чтобы он ругался, тем более так.

– Тынин где? – рявкнул он, пугая голубей.

– Там, где надо. И если ты хочешь чего-то узнать, то…

– Я могу тебя задержать. И повесить кучу статей. В конечном итоге ты отмажешься, но на пару дней… или недель я тебя упрячу. А потом упрячу Тынина. Надолго. Может, навсегда.

Он отступил, сунул руки в карманы и уставился на Дашку сердитым, немигающим взглядом. Чего Вась-Вася хочет? Покаяния? Извинения? Признания?

– Дашка, ты что, не понимаешь, насколько все серьезно?

– Не понимаю, – согласилась Дашка. – Мне нужна была твоя помощь…

– Тебе психиатр нужен, а не помощь!

Но он все-таки успокаивался. Медленно, но успокаивался. И Дашку отпустил.

– Вчера в городском парке обнаружен труп неизвестной женщины тридцати – тридцати пяти лет. Рост – метр семьдесят два. Телосложение худощавое. Из особых примет – шрам на левом бедре и три родинки над ключицей.

Когда он про родинки сказал, Дашка все и поняла.

– Быть того не может, – прошептала она, прислоняясь к стене. Мир покачнулся. Да что там – кувырком полетел, понесся безумной каруселью, только музыка в ушах затрещала.

– Опознали быстро. Всеслава Ивановна Гораченко. Лечащий врач Тынина. Я ведь не ошибаюсь?

Дашка только и смогла, что кивнуть: не ошибаешься.

У Всеславы конский хвост и амбиции. Три родинки, которых она не стеснялась, не запудривала, но выставляла, подчеркивая низкой линией декольте. Эти родинки Дашку смешили, как и Всеславина манера говорить успокаивающим тоном, как будто в каждом человеке она видела пациента.

– И… и как?

– Ее задушили, – ответил Вась-Вася. – Пойдем. Нечего внимание привлекать.

Шпионское кино продолжается. И хорошо… Если продолжается, то Вась-Вася не верит в виновность Тынина. Глупость какая! Тынин…. и убийца.

– Это не Адам, – сказала Дашка, приноравливаясь к широкому Вась-Васиному шагу. – Ты же понимаешь, что это точно не Адам.

– Я понимаю, что у Тынина твоего диагнозом значится параноидальная шизофрения и за ним числится попытка нападения на персонал.

– Вранье!

– Побег, – список грехов продолжался. – Итого: замечательное сочетание мотива и возможности.