Фрагменты

— Но зрение может подвести, — сказала Кира. — Слепые люди тоже способны жить в обществе, и могу поспорить, все они понимают метафоры вроде «оттенять».

— Но слепота все равно считается разновидностью инвалидности, — сказал Сэмм, — по крайней мере среди Партиалов.

— Среди людей тоже.

— Ладно, — ответил Сэмм. — Но никто не будет отрицать, что слепота — это стилистический прием, буквально означающий ослабевание способности.

— Погляди-ка сюда, — сказала Кира. Она широко распахнула глаза, изображая преувеличенно удивленный вид, но Сэмм никак на это не отреагировал. — Видел?

— Видел что?

— Только что я открыла глаза по-настоящему широко.

— Ты все время это делаешь, — ответил Сэмм. — Различные части твоего лица и тела постоянно двигаются, когда ты говоришь. У Херон тоже. Раньше я думал, что у нее судороги лица.

Кира рассмеялась.

— Это называется языком тела. Большую часть тех эмоциональных составляющих, которые вы передаете при помощи феромонов, мы выражаем мимикой лица и жестами рук. Вот это значит, что я удивлена. — Она снова расширила глаза. — А это означает скептику. — Она приподняла бровь. — Или что я чего-то не знаю.

Она пожала плечами, разведя руки в стороны и держа их ладонями вверх.

— Как вы... — Сэмм помолчал те секунды, когда человек нахмурил бы лоб или пошевелил губами — изобразил бы каким-нибудь образом замешательство. Кира поняла, что при помощи феромонов линка от отправлял сообщение «я в замешательстве». — Как вы обучаете этому друг друга? Нового человека в вашем обществе или ребенка — сколько времени им требуется, чтобы освоить все эти нелепые пассы руками?

Он попытался изобразить пожимание плечами, но жест вышел скованным и механическим.

— Это как спросить испанца, зачем ему все лишние слова, когда гораздо проще будет говорить на английском, — сказала Кира. — Вам приходится обучать новых Партиалов использованию линка?

— У нас много лет не было новых Партиалов, — сказал Сэмм, — но нет, разумеется нет, и, думаю, я понимаю, к чему ты клонишь. Ты в самом деле хочешь сказать, что этот «язык тела» является настолько же врожденным для людей, насколько линк для Партиалов?

— Именно так.

— Но тогда как... — Он замолчал, и Кира могла только гадать, что передавал сейчас его линк. — Я собирался спросить, как вы понимаете друг друга по радио, когда ваше общение, по большей части, происходит через зрительные действия, но дело в том, что данные линка по радио тоже не передаются, поэтому в этом мы равны. Но с другой стороны, Партиалы могут понимать друг друга даже в темноте.

— В этом вы выигрываете, — ответила Кира, — но у нас также есть многие вербальные приемы, которых нет у вас. Вслушайся в эти два предложения: «ты собираешься это есть?» и «ты собираешься это есть?»

Сэмм уставился на нее, и Кира почти рассмеялась от того, что приняла за замешательство.

— Как я понимаю, ты хочешь сказать мне, что разница громкости голоса изменяет смысл предложения? Для передачи большей части подобных смысловых ударений мы используем линк.

— Думаю, это дает нам преимущество при радиосвязи, — сказала Кира, шевельнув бровями.

— Это может оказаться ключом к победе в войне.

Сэмм рассмеялся, и Кира осознала, что хотя бы способность к смеху была у людей и Партиалов общей. Для последних, возможно, эта способность не являлась нужной, ведь Партиалы могли передавать радость и оттенки юмора через линк, но они все равно смеялись. Может быть, это было заложено в некий человеческий отдел основы их генома? Было остаточным эффектом?

— Хватит о языке тела, — сказала Кира. — Я хочу научиться линку, так что шарахни меня.

— Даже если я ударю тебя, это все равно не поможет тебе уловить линк.

— Это просто выражение, — сказала Кира. — Отправь мне через линк какую-нибудь информацию — начни извергать ее. Мне нужно научиться улавливать ее.

Следующие несколько дней они продолжали пытаться: Сэмм отправлял Кире простые сообщения, зашифрованные в феромонах, а девушка старалась уловить их, понять, какие эмоции были закодированы. Пару раз она думала, что почувствовала что-то, но большую часть времени она оставалась в неведении.

Аппалачи путники пересекли по широкому шоссе, отмеченному знаком с номером 80, которое местами было растрескавшимся и испещренном ямами, но пребывало во вполне приличном состоянии. Через реку они переправились быстро, оставив Псов и, как они надеялись, других возможных наблюдателей далеко позади.

При меньшей вероятности нападения они могли путешествовать более открыто, но широкие просторы бывших фермерских угодий лишь усилили то недомогание Афы, которое Кира определила как агорафобию. Мужчина пытался останавливаться в каждом городе, через который они проезжали, и задерживался в книжном или библиотеке, где с одержимостью просматривал документы.

Большая часть местности представляла собой вытянутые низкие холмы, и, когда дорога пролегала между ними, Афа чувствовал себя лучше — его успокаивали громадины, которые хоть и не были зданиями, но по крайней мере ограничивали обзор. Кира надеялась, что подобный рельеф будет сопутствовать им вплоть до Чикаго, но по мере продвижения на запад местность становилась все более ровной.

Когда путники пересекли реку Аллегейни и перед ними развернулись равнины Среднего Запада, бормотание Афы стало более беспорядочным и бестолковым. К тому времени как группа преодолела границу между Пенсильванией и Огайо, Кира поняла, что мужчина не просто говорил, но спорил сам с собой, яростно шептал что-то хору голосов в своей голове.

Единственным спасением Афы среди земель Среднего Запада были города, которые здесь встречались чаще и были крупнее. Херон же, с другой стороны, в каждом городе вела себя все настороженнее, будто постоянно опасалась атаки некой невидимой силы. По большей части путешественники двигались по восьмидесятой межштатной магистрали; миновав Янгстаун, они направились по этой дороге дальше на север — к Кливленду.

Оба места оказались зловещими пустыми поселениями, в которых не произрастала даже кудзу, благодаря которой родное Кире Восточное Побережье становилось подобным на джунгли.

Нью-Йорк был неподвижен и молчалив, но растительность придавала ему хоть немного жизни.

Здесь же города, расположенные посреди обширных безликих равнин, были мертвыми, обнаженными и рушащимися, искалеченными ветром и погодой. Они представляли собой уходящие в небытие памятники прошлого. От одного их вида Кире становилось одиноко, и она не меньше Херон радовалась, когда очередной город оставался позади.

Дорога пролегала мимо неспокойного серого моря, которое, по уверениям Сэмма, являлось озером. Даже увидев карту, Кира едва заставила себя поверить, что водоем не был частью океана, оставшегося позади. Она никогда не любила большую воду, чувствуя себя на берегу маленькой и открытой всем взглядам, но теперь девушку тянуло туда. Она скучала по друзьям — по Маркусу.