Фрагменты

— Возможно, ее эксперименты были как-то связаны с РМ, — произнес Маркус. — Ты жила с ней до какого возраста, до шестнадцати?

— Ага.

— Так что, она записывала все, каждое физическое изменение, включая наступление половой зрелости?

— Полагаю, что так.

— Я просто подумал, — сказал Маркус, — что у Мэдисон единственный живой ребенок на острове. Очевидно, это благодаря тому, что Кира нашла лекарство, но вдруг к этому добавилось кое-что еще? Совпадение, по крайней мере, странноватое. Не думаешь, что так получилось из-за того, что делала Нандита? Укрепленная иммунная и эмбриональная система... не знаю, я хватаюсь за соломинку. Но, возможно, это было связано с размножением.

— Я не знаю, — ответила Ариэль. — Я много лет пыталась об этом не думать.

— А теперь Нандита пропала, — продолжил Маркус. — Пропала бесследно, будто сквозь землю провалилась. И ты понимаешь, что это означает.

Ариэль подняла на него взгляд.

— И что же?

— Это означает, что она не стережет свой дом, — сказал Маркус. — И, возможно, оставила там какие-то записи.

Ариэль прищурилась.

— Но это в Ист-Мидоу — который под контролем Партиалов.

Маркус кивнул, на его лице появился намек на коварную ухмылку, которая появлялась тогда, когда он что-то замышлял.

— Туда они отправляют всех, кого поймают. Поэтому нам будет просто неприлично легко попасть в город.

Глава 20

— Мне нельзя терять рюкзак, — сказал Афа. — Я последний человек на планете.

— Ему становится хуже, — заметил Сэмм. Жеребец Бадди был усмирен. Он сопел, а Сэмм похлопывал его по шее. Кира была убеждена, что Бадди и Бобо являлись братьями, хоть дело могло быть лишь в сходстве их окраски. Они путешествовали уже неделю и находились посреди Аппалачей.

Афа просмотрел не одну карту, проследил за очертаниями многих второстепенных дорог и небольших городов и настоял, чтобы группа окольными путями взошла на гору Кэмелбэк, впечатляющего гиганта, обещающего тысячефутовый подъем. Афа утверждал, что там находился радио ретранслятор и с помощью своих солнечных мини-батарей «Зобл» он сможет заново запустить его, чтобы связаться по радио с Лонг-Айлендом. Херон, к ее чести, не возражала, поэтому группа пустилась в путь по поднимающейся дороге, которая, вероятно, когда-то вела на лыжный курорт.

Но на вершине их ожидало только разочарование: это была не гора, а горный хребет массивного плато, которое растянулось на запад так далеко, насколько только могли рассмотреть Партиалы. Херон обыскивала место на предмет снаряжения, которое можно было бы пустить в использование, в то время как Афа рухнул в кучу карт и ошибочных расчетов, настаивая, что все это ошибка, что гора должна быть здесь, а они просто достигли неправильного места. Успокоить его смогли лишь через два часа, и то только тем, что все согласились остановиться здесь на ночь и все равно попытаться настроить «Зобл».

И все же, являлось ли это горой или плато, радио ретранслятор здесь был, и Кира подивилась видом массивных кружев старой металлической башни. Афа заверил их, что установил все должным образом, но до того, как он закончил, опустилась ночь, а до утра ничего нельзя было проверить. От ожидания и невозможности заняться чем-то полезным Кира стала дерганой. Она решила почистить седельное покрывало Бобо, и Сэмм присоединился к ней.

— Я понимаю, что он нам нужен, — тихо сказал Сэмм. — Я просто не уверен, что он будет в состоянии помочь нам.

— Так вот как ты о нем думаешь? — спросила Кира. — Как об орудии?

— Ты же знаешь, я имел в виду не это, — сказал Сэмм. — Я говорю тебе, что беспокоюсь.

Мы путешествуем только неделю, а до Чикаго еще как минимум три, может, больше. К тому времени как мы доберемся, он превратится в полного психа.

— Значит, нам нужно постараться, чтобы он находился в состоянии спокойствия, — сказала Кира, и, будто по команде, Афа встал и направился в лошадям, сжимая в руках свой рюкзак.

— Нам нужно вернуться, — сказал он, пытаясь одной рукой поднять седло Одджоба. — Все мои документы — это то, что мы ищем. Я уже нашел это, нам не нужно в информационный центр, нам нужно вернуться. Все там. Это безопасно...

— Спокойно, Афа, — сказала Кира, как можно нежнее забирая у мужчины седло. Его возбуждение передалось лошадям, и Сэмм постарался успокоить их. — Идите сюда, — продолжила Кира, беря большого мужчину за руку и ведя его в костру. — Расскажите мне про вашу коллекцию.

— Вы видели ее, — ответил он, — но вы видели не все. Вы не были комнате звукозаписи.

— Мне понравилась комната звукозаписи, — сказала Кира успокаивающим голосом. — Это там у вас были все те электронные письма ПараДжен.

Она поддерживала разговор в надежде, что это подбодрит мужчину, и где-то через полчаса он, судя по всему, успокоился. Кира развернула его спальный мешок, и он заснул, обнимая свой рюкзак, как плюшевого мишку.

— Ему становится хуже, — снова сказал Сэмм.

— И это впечатляюще, — заметила Херон, — учитывая то, насколько плохо ему было с самого начала.

— Я позабочусь о нем, — сказала Кира. — Он доберется до Чикаго.

— Вы говорите так, будто худшее случится, если он сломается и станет бесполезным, — сказала Херон. — Я ожидаю, что у него что-то переклинит и он убьет нас. Вчера он подумал, что Сэмм пытается украсть его рюкзак; позавчера — что ты пытаешься прочитать его мысли. Сегодня он дважды обвинил меня в том, что я Партиал.

— Ты и есть Партиал, — сказал Сэмм.

— Еще одна причина, почему я не хочу, чтобы у него поехала на этой почве крыша, — сказала Херон. — На этой ретрансляционной станции есть три различных химических вещества, из которых можно сделать бомбу, и я вам гарантирую, что этот ученый-идиот знает, как использовать все три. Он невероятно гениален, как ты и говорила, но он совершенно сломлен, и это не та смесь, которая придавала бы мне чувство спокойствия.

В свете костра Кира изучала Херон, по коже которой танцевали оранжевые отблески.