Француженки не крадут шоколад

Почти без угрызений совести она отметила, что это маловероятно Да, она собиралась вернуться. Если, конечно, ее не поймают слишком быстро.

Дальше в блоге сообщалось о прочих подробностях визита. Сильван научил Кристофа, блогера веб-журнала «Гурман», как готовить апельсиновые цукаты в шоколаде. Эти подробности вызвали у Кэйд желание оттаскать за волосы как пронырливого блогера, так и самого Сильвана Маркиза.

Как раз всему этому ей и хотелось научиться самой. При ярком свете дня запустить руки в мешки с волшебными ингредиентами, выложить апельсиновые цукаты из Испании на стол и выяснить, как облечь эти блестящие красочные дольки в глянцевую оболочку черного шоколада. Постичь шоколадную магию, будучи благодушно приобщенной к ее тайнам. А вместо этого она слепо шарит там под покровом ночи, пытаясь выведать все это самостоятельно. Чем Сильван виноват в том, что ей пришлось украсть вожделенные конфеты. Кэйд с удовольствием заплатила бы за все. Реально высокую цену. Если же за деньги нельзя купить желаемое, то его приходится красть. Логично?

А если ему что-то не нравится, то пусть винит самого себя – ведь это он не пожелал поделиться.

Сильван, который не отслеживал в «Гугле» упоминание своего имени, но зато получил от любезного Кристофа на свой почтовый ящик ссылку на новое сообщение о нем в гурманском блоге, с досадой прочел первый абзац. Что подразумевал наглый блогер, заявив, что эта любительница ему по душе? Что он имел в виду, заявляя, что мог бы в нее влюбиться?

Наглость! Если эта преступница реальна, что невероятно, то она жила именно в его воображении. Не в воображении Кристофа. Он, Сильван, влюбился в нее. Кристофу надо было продолжать трепаться о лабораториях любых других шоколатье ради получения личного приглашения. Зачем примазываться к тайне Сильвана?

В следующий раз, когда Кэйд проверила свою почту, вернувшись с долгой прогулки по Сене и своеобразной медитации в соборе Нотр-Дам в попытках настроиться на восприятие красот Парижа, там оказались новые уведомления от «Гугла». В основном в них обсуждалась тема Похитительницы Шоколада.

В ужасе она прикрыла ладонью рот. Эта статья оказалась популярной среди кулинарных блогеров. Кэйд вновь преодолела языковой барьер. Кулинарная рубрика модного лондонского журнала «Элль» сразу же подхватила эту тему, усилив ее множеством восклицательных знаков, не залежались отклики и у англоязычных блогеров в Париже, а чуть позже и у их американских и английских собратьев.

«Элль» даже выдал на своих страницах милую сексапильную карикатуру Похитительницы Шоколада, изобразив, как она крадется на цыпочках, унося в руке мешок шоколадных конфет. Воображение карикатуриста вырядило эту особу в костюм женщины-кошки, а-ля Мишель Пфайфер.

Может, Кэйд все-таки обзавестись обтягивающими кожаными легинсами?

Другая блогерша, француженка, придумала оригинальный рецепт шоколадного десерта, назвав его «Похитительница шоколада». Почти одновременно некая американка сообщила о шоколадном кексе с двойной начинкой под французским названием «La Voleuse» [77] .

77

Похитительница, воровка (фр.).

Оставшиеся пятьдесят писем в почтовом ящике Кэйд были посвящены рабочим вопросам, которые подчиненные не могли сами решить в ее отсутствие. Но Кэйд, сочтя, что у нее есть другие неотложные дела, решительно отправилась за покупками. Уж если Мэгги Сондерс могла порадовать себя за ее счет, то она тем более имела на это право.

– Что значит, не можете продать мне…

Не зная, как объяснить по-французски «миниатюрную шпионскую видеокамеру», Кэйд показала ее размер, сведя вместе большой и указательный пальцы, и знаками объяснила французскому продавцу, какая вещица ей нужна. Что же происходит тут с французами, почему они отказываются продавать товары? Это наносило существенный удар по более чем обеспеченным покупателям.

– C’est ill'egal [78] , – невозмутимо ответил он. – Подобных видеокамер нам больше не поставляют.

Ну, это все же нечто новенькое в ее общении с негодными французскими продавцами. Раньше ей отказывали без объяснений; и право на такой отказ, казалось, доставляло им особое эгоистичное удовольствие.

– А как насчет устройств записи голоса? – Кэйд приложила ладони к ушам, зная, что можно воспользоваться французским глаголом «подслушивать», но предпочла продолжить разговор на языке жестов.

78

Это противозаконно (фр.).

Может, Сильван Маркиз, разрабатывая новые рецепты, наговаривает их на диктофон? Подобно одержимому ученому или алхимику.

– Да, такие у нас есть. – Продавец показал ей несколько подслушивающих устройств размером с крошечный айпод.

– En petit [79] , – Она вновь соединила пальцы.

– Non, – чопорно повторил он, – c’est ill'egal.

«Через какое время, – подумала Кэйд, – радивые служащие доложили бы отцу, если бы я заказала подобные шпионские устройства в их корпоративном отделе снабжения? Минут через пять, пожалуй».

79

В уменьшенном виде, в миниатюре (фр.).

– Отлично, – произнесла она, осознав, что все необходимое придется сделать самой. – А не знаете ли вы, где я могу купить черные кожаные легинсы?

Продавец озадаченно уставился на нее.

В итоге Кэйд приобрела кожаные брючки в доме моды «Эрме», чтобы доказать себе, что во Франции все-таки можно хоть что-то купить за деньги. Более того, у нее возникло странное чувство, что Мэгги Сондерс провела в парижских модных салонах больше времени, чем она. Кэйд сомневалась, что полностью соответствует образу гармоничного ребенка, выросшего в привилегированном мире богатства. Разве нормально, что она предпочитала покупать шоколад вместо платьев?

Набирая код на домофоне, Кэйд снова вспомнила о неотвеченных письмах в рабочей почте и напряглась, представив проблемы, что несомненно поджидают ее решений, В это же время Сильван Маркиз вышел из задней двери своей лаборатории и, конечно, приподняв брови, взглянул на нее. Он обладал настоящим талантом – мог выразить разнообразные чувства одним выразительным движением бровей. У нее возникло сильное желание взмахнуть своим пакетом от «Эрме» и прицельным ударом сбить насмешливое удивление с его лица, вернув брови на отведенное им природой место.

Зазвонил ее телефон, и она, отвернувшись от Сильвана, приняла звонок.

– Пожалуйста, скажи мне, что это ты, – взмолился ее дед по телефону. – Похитительница Шоколада.

– Дедушка! Неужели ты думаешь, что я способна на такое?

– Ну, я надеюсь на это! По-моему, твой отец – единственная белая овца в нашей семейке. Не представляю, как такое чудо могло случиться. Логичнее было бы, если бы он был коричневым или хоть пегим.

– А отец читал какие-то из этих блогов?

– Сомневаюсь. Он чертовски занят, твой папаша, чтобы просматривать какие-то блоги. И кроме того, если бы он их прочитал, то тебе уже не пришлось бы спрашивать меня об этом.

Верно. Ее отец мог опять позвонить ей посреди ночи. И на сей раз не по поводу «Девон канди».

– Ну, тогда не привлекай к ним его внимание.

– Хорошо, – пообещал дед и, хихикнув, добавил: – Однако трудно не позлорадствовать. Твой папуля ужасно старался дать вам правильное воспитание, но я-то знал, что одна из моих внучек покажет характер, не пожелав уподобиться, как говорится, тому шоколадному яблочку, что падает недалеко от яблони. Хотя… о мертвых плохо не говорят, но я начал сомневаться в ценности генофонда твоей матушки после того, как Джейми стали традиционно ежегодно арестовывать за участие в демонстрациях протеста во время саммитов «Большой восьмерки», а ты выбрала роль целеустремленной деловой женщины в строгом костюме, восседающей в кабинете… Ну ты же сама знаешь, милая, что говорила мне, улетая туда, и надеюсь, помнишь, что мы с тобой думаем об одной из тех швейцарских фабрик просто так из любви к искусству?