Француженки не верят джентльменам

– Зато ты был жалок уже задолго до инсульта. Ты ничего не стоил без меня, и ты это знаешь. Даже на обложку своей кулинарной книги ты был вынужден поместить мою Розу, иначе на книгу никто бы и не взглянул.

Глаза Пьера загорелись. Забавно, но раньше, когда Пьер так смотрел на Габриэля, тот никогда не обращал внимания на его глаза, а теперь вдруг осознал, что они точно такие же, как у Джоли.

– Не стоил без тебя? – усмехнулся Пьер. – Да ты как был, так и остался всего лишь p^atissier с манией величия.

– И с тремя звездами, – сказал Габриэль.

Губы Пьера сжались. Даже искривленный уголок рта вытянулся в тугую линию.

– Джоли уже сказала тебе, что будет писать мою кулинарную книгу? – бросился в атаку Габриэль, прежде чем Пьер успел произнести хоть слово.

– Она будет что?

– О, вижу, ты попался на ее историю с Даниэлем Лорье, – насмешливо произнес Габриэль. – Да что с тобой? Неужели ты совсем оторван от жизни и уже не помнишь, что возле Ниццы есть и другие шеф-повара?

– Я помню лишь тех, кого следует помнить, – прозвучал язвительный ответ.

О, уже лучше. Глядишь, очень скоро Пьер опять станет прежним salaud.

– И я готов поспорить, что кулинарная книга, которую она напишет для меня, разойдется мгновенно. Потому что имя на ней не будет давно забытым. Я буду рад сам провести показ блюд и буду подписывать книги вместе с ней, пока она не начнет думать, что солнце всходит и заходит на мне.

В зеленых глазах Пьера мелькнула вспышка.

«Да, видно, нам нравится быть героями Джоли. Нам хочется быть чертовыми принцами», – подумал Габриэль.

Ну почему, черт подери, глаза Пьера должны быть так похожи на глаза Джоли?

– Как жалко, что за столько лет ты не потрудился выучить какого-нибудь нового шеф-повара. Возможно, если бы ты хотя бы был способен проводить консультации, то сейчас нашелся бы кто-нибудь, до сих пор достаточно уважающий тебя, чтобы устроить твой рекламный показ. Или даже несколько человек, желающих демонстрировать твои блюда в роли су-шефов.

– Я никогда не пытался стать консультантом! – прошипел Пьер Манон.

Габриэль рассмеялся:

– Не могу поверить! Ты только что оправдался тем, что даже не пытался. Хотел бы уважать тебя еще меньше, но не могу, потому что все мое уважение ты растерял очень давно.

– А другие меня уважают! Люк Леруа просто умоляет меня приехать в H^otel de Leuc'e на такой показ.

– Неужели? – Брови Габриэля поднялись. – Первый раз слышу о рекламе твоей книги. Видимо, ей не уделяют много внимания. – Губы Пьера Манона снова сжались, а Габриэль продолжал: – Погоди-ка. Люк? Люк Леруа? Мой прежний су-шеф в «Люксе»? Неужели у него остались нежные воспоминания о тебе?

Глаза Пьера уже горели так же яростно, как тогда, когда он увольнял Габриэля.

– Это же я научил его всему, – процедил Пьер сквозь зубы.

Габриэль фыркнул:

– Больше похоже на то, что он хочет произвести впечатление на твою дочь.

Merde, а ведь Люк Леруа выглядел словно чертово божество, решившее выйти из огня созидания и убедиться, что земля получилась такой, какой он хотел ее видеть. В его присутствии даже элегантный принц выглядел простолюдином. С этим Габриэль ничего не мог поделать, и сердце его тоскливо сжалось.

– Скорее он хочет произвести впечатление на меня, – возразил Пьер Манон. – В будущем году Гуго Фор собирается уйти. Его место должен занять лучший шеф-повар.

Гуго Фор был главным шеф-поваром в H^otel de Leuc'e. Габриэлю казалось маловероятным, что Leuc'e заменит Фора тем, кто, как всем известно, потерял звезду в конкурирующем отеле. Однако Пьер с вызовом смотрел Габриэлю в глаза, и тот издевательски усмехнулся, чтобы немного подпитать этот вызов.

– Да ты просто утешаешь себя, Пьер. Лучше объясни мне, почему твоя дочь должна все время ездить туда-сюда, хотя работает на Лазурном Берегу? В чем дело? Ты даже не можешь получить работу консультанта на юге Франции, потому что слишком долго сидел сложа руки?

Пьер прищурился и ничего не ответил, но зеленый цвет его глаз стал ярче.

– Ну, ладно, я ведь просто приехал позлорадствовать. – Габриэль взглянул на часы. Да, он хотел успеть убраться отсюда до того, как Джоли закончит работать с Филиппом. – Кстати, просто чтоб ты знал. Помнишь ту Розу, которую ты украл у меня? А мою подругу? А мою жизнь? Теперь мне плевать на все это. Все это не стоит и ломаного гроша, потому что теперь у меня есть кое-что получше. Я, – он сделал паузу, – украл твою дочь.

С очень довольным видом он повернулся, вышел из гостиной, и… столкнулся с Джоли.

– Вот черт, – только и смог выговорить Габриэль.

Джоли стояла в холле с сумочкой через плечо, лицо белое, кулаки сжаты. Он даже не услышал, как она вошла.

– Джоли.

Он взял ее за плечи.

Она вывернулась.

– Значит, ты только и делал, что все это время сводил с ним счеты?

Что?

– Значит, все это время ты дурачил меня, и только для того, чтобы отомстить ему?

Габриэль застонал так, будто получил удар ножом в живот. Он не верил своим ушам. Каждый раз, когда они занимались любовью, оба переживали прекрасные, счастливые мгновения, а она говорит «дурачил меня»? Неужели она и вправду думает, что это было игрой ради отмщения?

Ему было так хорошо с ней! Он был готов сделать для нее все что угодно, был готов пойти на риск ради нее! А она с такой легкостью решила, что он ужасен.

Конечно, по существу, она поймала его на совершенно омерзительном поступке. Но разве не могла она хотя бы на миг остановиться и спросить, почему он делает это?

Когда он протянул ей свое сердце, что, черт подери, она увидела? Ну почему все всегда думают, что его сердце должно быть таким чертовски уродливым?

– Ну ты и ублюдок, – сказал Пьер с порога гостиной. Габриэль обернулся и увидел, что тот смотрит на него горящими глазами, сжав кулаки. – Ты действительно преследовал мою дочь? Чтобы отомстить мне?

– Да поди ты к черту, – ответил Габриэль и снова схватил Джоли за плечи, увлекая ее прочь из квартиры. На площадке он прижал ее спиной к двери, и его руки оказались по обе стороны от ее головы.

– Это до сих пор ваши с ним разборки, – с горечью произнесла Джоли. Рот ее искривился, зубы сжались, и золотисто-зеленые глаза начали наполняться слезами. – Не могу поверить, что ты нарочно проделал столь дальний путь, только чтобы причинить ему боль, использовав меня.

Ты нарочно?

Нарочно?