Франкский демон

Результат превзошёл все ожидания: перед самым христианским Рождеством, спустя всего две недели после начала лечения, главный больной великой империи пошёл на поправку. Как и полагается любому владыке, он, придя в себя, первым делом возжелал наградить того, кто по воле Аллаха сумел сотворить чудо.

Услышав его просьбу, султан пришёл в неописуемое изумление.

— Ты хочешь получить в награду такую малость? — спросил он. — Чего стоит жизнь этих псов? Я отпущу их и даже награжу.

Однако, как тут же выяснилось, Салах ед-Дин заблуждался. Нашлись советники, которые просветили его относительно личностей испытуемых.

— Их опознали, это не только шпионы, но, хуже того, они — разбойники, — хмурясь, проговорил он, когда лекарь в очередной раз пришёл проведать его и как бы между прочим сообщил, что кое-кто из правоверных отчего-то не спешит выполнить приказ повелителя. — Оба они — злейшие враги веры, нечестивцы, осмелившиеся совершать свои кровавые злодеяния в исконных землях ислама. Один был их вождём и сумел уйти от славного Лулу! Теперь уже никуда не уйдёт.

— Почему, о великий из великих?

Салах ед-Дин неодобрительно посмотрел на врачевателя и звездочёта:

— Потому, что на сей раз он попался мне.

— Того, кого славный Лулу упустил, — неожиданно произнёс ибн Муббарак, — великий Салах ед-Дин может и отпустить.

— Чего ради мне отпускать его?

Исцелитель умел отвечать вопросом на вопрос:

— Разве не верно говорят все про моего повелителя, что он — справедливейший из справедливых? Разве не заслуженно славят всюду его необычайное благородство? Разве попусту восхваляют во всех землях его умение прощать своих бывших врагов?

— Бывших?

— Да, о великий, ведь прошло уже два года с тех пор, как Ивенах и его друг не воюют с правоверными.

— Два года? О чём ты говоришь? — воскликнул султан. — Не прошло и нескольких месяцев, как стража моего брата схватила его в Халебе! Он шпионил, это ничуть не меньшее, а порой и куда большее преступление, ведь то, что сделано одним соглядатаем, иной раз оказывается на поверку ценнее того, что могут совершить в бою сотни отборных воинов. Ведь они — руки и ноги битвы, а он — её глаза и уши!

Лицо ибн Муббарака расплылось в восхищенной улыбке.

— О величайший из великих и мудрейший из мудрейших! — воскликнул он. — Такие слова достойны того, чтобы их писали золотом на самом прочном камне. Потомки обязаны помнить о том, кто произнёс их, всегда. Но в одном ты, о справедливейший, ошибаешься. Тот человек не соглядатай. Он лишь несчастный, который пожертвовал славой воина, дабы хотя бы ещё раз увидеть своими глазами ту, которую любил когда-то.

— Но что он делал в Халебе? — удивился Салах ед-Дин.

— Она когда-то жила там, о великий, — пояснил врачеватель и звездочёт и со вздохом добавил: — Вот он и пришёл туда, надеясь разыскать её. Оттого-то и расспрашивал всех, желая узнать хоть что-нибудь о том, что сталось с ней. Возможно, она погибла во время большого пожара, устроенного безумцами-фидаями на базаре. Так или иначе, никто ничего не сказал ему, а потом он и его друг из очень далёкой северной страны попали в руки стражников. Эти двое — моряки, и никогда бы не пришли по доброй воле в Халеб, где были обречены угодить в плен.

Султан кивнул и сказал:

— Верно. Это безумие.

— Разве шпионы способны совершать безумные поступки, повелитель?

— Да, — кивнул Салах ед-Дин, — безумие — прерогатива тех, кто действует явно. — И добавил: — Например, правителей.

Последнее слово принадлежало султану, и он сказал его, добавив, как и положено: «Если того хочет Аллах».

В середине января 1186 года Иоанн из Гардарики и Михайло Удалец покинули Харран, а в феврале уже достигли Антиохии, дабы продолжить бесполезные до сих пор поиски.

Если у христиан год только начинался, у мусульман он уже заканчивался. Однако до завершения трудного, едва не ставшего для него роковым 581 года лунной хиджры, султан Юсуф ибн Айюб успел пережить два довольно приятных события, имевших место одно за другим. Последний из гордых Зенгиидов стал, наконец, вассалом сына Наджм ед-Дина Айюба, незначительного курдского эмира, верного подручника Нур ед-Дина. Мосул остался в управлении Изз ед-Дина, однако земли к югу от города перешли под управление людей, специально назначенных повелителем Востока.

Сам он уже находился в Хомсе, где правил Назр ед-Дин, сын знаменитого Ширку, человека, очень во многом благодаря которому так стремительно взошла звезда султана Египта и Сирии. Именно Сирия — на завоёванный отцом Египет он даже не рассчитывал — и стоила Назр ед-Дину жизни. Он не понимал, отчего ему, сыну благодетеля Салах ед-Дина, приходится прозябать в каком-то Хомсе, в то время как... Словом, Назр ед-Дин немного не рассчитал, поторопился, сделав чересчур далеко идущие выводы из болезни султана.

В общем, никто в Хомсе не удивился, почему эмир вдруг скончался в собственной постели вскоре после сердечной встречи, оказанной им двоюродному братцу.

Великие правители приносят великие жертвы [91] .

Утвердив в правах наследника покойного родича, двенадцатилетнего Ширку Второго, Салах ед-Дин, видимо, посчитал, что деньги могут испортить мальчика, находящегося в столь нежном возрасте, и конфисковал значительную часть средств Назр ед-Дина. Дитя, однако, продемонстрировало весьма незаурядный талант политика, процитировав подходящий айят из Корана, суливший всякие кары тому, кто дерзнёт ограбить сироту [92] .

91

Данное происшествие имело место как раз после праздника жертв (курбан-байрам, по-арабски аль-ид аль-кабир), отмечаемого ежегодно в десятый день месяца зу-ль-хиджжа. Атабек Мосула покорился 3 марта 1186 г., первый день курбан-байрама был 4 марта, труп Назр ед-Дина обнаружили 5-го.

92

Вероятно, речь идёт об одиннадцатом стихе четвёртой суры: «Поистине, те, которые пожирают имущество сирот по несправедливости, пожирают в своём чреве огонь, и будут они гореть в пламени».

Салах ед-Дин, буквально чудом спасшийся от смерти и сделавшийся вследствие перенесённой болезни особенно суеверным, решил не спорить с автором такой авторитетной книжки, как Коран, и вернул не в меру грамотному внуку своего благодетеля его казну. Лев веры Ширку больше полагался на саблю, Ширку Второй — на слова из Священного Писания мусульман — трудно сказать, что тут лучше.

III

Мирное соглашение, так своевременно подписанное мудрым и дальновидным прокуратором королевства Раймундом, графом Триполи, князем Галилеи и сеньором Бейрута, с султаном Египта и Сирии повелителем Востока Салах ед-Дином привело к большому оживлению торговли — вместо ожидавшегося голода наступило едва ли не изобилие. В гаванях портовых городов, таких, как Тир и, конечно, Акра с трудом находилось место для новых кораблей, всё привозивших и увозивших товары.