Френдзона

Она ласкает меня, легонько прикасаясь. И это так приятно. Слишком хорошо. С тихим стоном она всасывает меня глубже и затем погружает палец в мой анус. Мне не следует позволять ей это делать. Это слишком.

– Мак? Я не знаю... Ах... О, черт возьми.
– Ее палец двигается внутрь, и странное вторжение в мое тело бросает тело в огонь.
– Иисусе, блядь...

Моя грудь вздымается, когда стараюсь оставаться в неподвижном положении. Боже, как же хочется толкнуться бедрами навстречу ее пальцу. Потому что это так пошло, столь офигенно эротично и приятно, что я стискиваю зубы, оказываясь так близко к оргазму, что могу ощутить, как он волной сжимает мои яйца. И затем она касается того места, и мое дыхание замирает, возможно, как и сердце.

– Ох, блядь, Мак.
– Я толкаюсь в ее рот, ерзая на ее пальце. Отчего ощущения становятся еще интенсивнее. И она принимает меня. Меня, того, кто всегда все контролирует. Она любит меня своим ртом и трахает пальцем. И это так интенсивно, что я не думаю, просто задыхаюсь и двигаюсь вместе с ней, словно от этого зависит моя жизнь.

Мои руки выскальзывают из ее волос, шлепаясь на кровать, когда я выгибаю спину, погружаясь в ее рот так, что все мое тело напрягается. Удовольствие поглощает меня. Я кончаю так сильно, что комната плывет перед глазами.

И она просто принимает это, выпивая меня, продолжая сосать член и продлевая мое удовольствие.

– Боже, сладкая, обещай мне, что в один день ты выйдешь за меня. Я обязан иметь все это до конца наших дней. Всегда. Всегда. Блядь.

Она отпускает меня, убирая руки. И моя кожа покрывается мурашками. Я ощущаю себя странно опустошенным, все мое тело чувствительно во всех тех местах, о которых я не желаю думать. А Мак медленно целует мой живот, пока я все еще бормочу под нос.

– Повтори это на следующее Рождество. На мой день рождения.
– Ее язык скользит в мой пупок. И я фыркаю, а мои бедра дергаются.
– Во все выходные. Во время отпуска. Удивляй меня так посреди ночи...
– Мак облизывает мои соски, и я дрожу, а мой голос становится хриплым.
– И дважды по вторникам.

Ее темные глаза так ярко светятся, когда она смотрит на меня.

– Только по вторникам?

– Дважды по вторникам. И по одному разу во все другие дни?
– Я приподнимаю голову, глядя на нее с надеждой, и она хрипло смеется, что само по себе так сексуально, что я сжимаю свои бедра и сдавленно произношу: - Просто, чтобы ты знала, давай оставим это особое веселье в секрете...

Румянец покрывает мои щеки. Иисусе, я не могу поверить, что она это сделала. И как же офигенно это было. Я недооценил свою девочку.

Губы Мак изгибаются в серьезном выражении, когда она забирается на меня и наклоняется, нежно целуя.

– Твои секреты со мной в безопасности, большой мальчик.

Она на вкус как я сам, а ее губы припухли и стали красными. Я хочу большего. Моя рука скользит к ее шее, удерживая ее на месте так, чтобы я мог углубить наш поцелуй, сплетаясь с ней языками. Легкая пульсация пронизывает мой член, словно послешоковый эффект. Святые черти.

– Несомненно, дважды по вторникам, Мак.

Грей плюхается на кровать вместе со мной, отчего матрас подскакивает. Он одет лишь в пару спортивных штанов, которые низко висят на его бедрах.

– Проверим добычу?

Добычей является большая спортивная сумка, которую я поднимаю, она полностью наполнена лакомствами и несколькими подарками для Грея и его коллег по команде от спонсоров.

– Папа обычно привозил домой из своих путешествий мыло и футболки.

– Я вытягиваю коробку из качественного пластика, в которой спрятаны смарт часы, за которые простые смертные готовы умереть.
– Ничего на подобие этого трофея.

Грей шевелит бровями.

– Очень мило, хах? Думаю, вот это ваучер стоимостью годового запаса стейков.

– Удивлена, что ты не плачешь.

– Ну, я мог бы пролить одну или две слезы.
– Грей поднимает подол моей футболки и опускает голову на мое голое бедро. Фыркая от удовольствия, он гладит мою ногу, выражая свои эмоции, его тело расслаблено и спокойно. Сделайте мужчине минет и немного удивите его, поиграв с его задницей, и он практически мурлычет. В этом вероятно кроится урок, вот только я настолько же сильно чувствительна. Грею стоит лишь уверенно посмотреть на меня, и я готова предложить ему что угодно.

– Айви?

– А? О, гляди, беспроводные наушники. Я хотела такие.

– Они твои.
– Его рука нежно и уверенно движется вдоль моей голени.
– Когда я рассказывал Дрю о твоей беременности, то осознал, что я не боюсь. Сама идея завести ребенка с тобой в некотором роде кажется превосходной.

Мое сердце увеличивается в груди.

Очевидно, он ощущает, что я напряглась, так как его хватка на моей голени становится ощутимее.

– Я не пытаюсь на тебя надавить, - говорит он.
– Но ты спрашивала меня как-то, чего бы я хотел.
– Кровать скрипит, когда он приподнимается на одном локте. Голубые глаза Грея серьезные и почти застенчивые.
– Я хочу этого с тобой.

Волнение теплой пеленой обматывает мою грудь, когда я гляжу на него. Я осторожно убираю волосы с его лба.

– Я думала о том, что ты можешь хотеть этого.

Его взгляд исследует мое лицо, словно пытается прочитать мои мысли.

– Но что насчет тебя?

Проводя пальцами по его волосам, я отвожу взгляд.

– Когда я думаю о ребенке, как о твоем и моем, то хочу защитить его всем своим естеством.

Грей легонько сжимает мою ногу, но я продолжаю.

– Но потом я размышляю о том, чтобы попытаться стать матерью прямо сейчас...
– я смолкаю сдавленно выдыхая.
– То есть, малышу нужен постоянный уход. А я не могу сделать это самостоятельно. Я не хочу этого делать.

Брови Грея встречаются на переносице.

– Кто сказал, что ты будешь делать это в одиночку? Мы сделаем все вместе. На сто процентов.

– Грей, ты собираешься начать свою карьеру в NFL. С июля по январь они будут практически владеть твоей задницей.

– Ладно, да, это будет отстойно.
– Грей вздыхает и снова прижимается лбом к моему бедру.
– Но мы может преодолеть это. И даже ни на секунду не думай, что я не буду вовлечен в процесс, пока нахожусь там.
– Его большое тело плюхается обратно на кровать, и он моргает, глядя в потолок.
– Дерьмо, я не знаю. Возможно, нам стоит подождать.

Я тоже ложусь на спину, размещая голову рядом с его.

– Вот только я беременна сейчас. И когда я думаю о том, чтобы прервать беременность, то просто не могу.
– Бормоча ругательства, я прижимаю руку к глазам.
– Почему все так сложно, Грей?

Грей перекатывается на бок, убирая руку от моего лица.

– Я хотел бы знать правильный ответ, - говорит он медленно.
– Но все, что я могу сказать, так это то, что самые сложные в жизни решения чаще всего те, что значат больше всего. Что важно для тебя больше всего, Айви?