Френдзона

Я бросаю на него недоверчивый взгляд. Но затем качаю головой. Конечно, папа встречался с Айви. Она, кажется, знает всех и каждого в профессиональном спорте. Отец замечает мой взгляд и пожимает плечами.

– Последний раз ее видел, когда она была еще подростком. Но казалось, у нее была голова на плечах. Слишком красивая и остроумная девочка.

Я фыркаю и прижимаю кулак к губам.

– И ты ее любишь?

– Я хочу на ней жениться.
– Ему не обязательно было это знать. Но мне хотелось сказать. Потому что ничто не изменит эту истину.

Наконец-то тянучка на дороге рассасывается, и отец выезжает на главную дорогу. Почему-то я невольно тупо смотрю на руки отца. Эти большие руки, которые всегда казались крепче молота, ударяясь о мой затылок, когда папа давал мне подзатыльник за какое-то незначительное нарушение. Сейчас эти же руки кажутся постаревшими, костяшки отекли, а кожа сморщилась от возраста. Тошнота волной проходит через мое тело.

Я откидываюсь назад, глядя в окно.

– Ты не был дома уже очень давно, - говорит папа тихо.

– Я дома, - отвечаю. Когда он не спрашивает ничего в ответ, я бросаю в его сторону взгляд.
– Ты и правда думаешь, что я когда-нибудь вернусь?

Его профиль словно из гранита.

– А почему бы и нет?

Мой смех горький и фальшивый.

– Вот в этом-то и загвоздка. Если ты хочешь, чтобы твой ребенок навещал тебя, то не надираешь его чертов зад, когда мальчик еще беззащитное дитя. И не позволяешь его старшим безбашенным братьям избивать его, - сейчас я кричу, мой голос звенит в тишине авто.
– И ты не оставляешь его на хрен одного, чтобы заботиться об умирающей матери.

Папа держался стоически до момента упоминания моей мамы. Но сейчас его взгляд яростно впивается в меня. Красный румянец заливает его обветренные щеки.

– Во-первых, я никогда тебя не бил. Я подталкивал тебя к новым высотам.
– В ответ на мои ругательства, он просто смотрит на меня.
– И взгляни на себя сейчас. Ты лучший игрок на этой позиции. Черт меня побери, если ты не станешь номером один. Моя дисциплина помогла выковать из тебя чемпиона.

– Я достиг этих высот благодаря врожденному таланту и тяжелой работе. А не из-за тебя, Джонатана и Лейфа, которые охотились на меня, когда я делал что-либо неправильно.

Его губы сжимаются вместе. И в течение долгого мгновения папа не говорит ни слова. К счастью для меня.

– Я не знал, насколько жестоки они были с тобой, - произносит он негромко наконец.
– Я просто пытался обращаться с тобой правильно. Сделать из тебя выносливого мужчину.

– Ну, что ж, у тебя это превосходно получилось. Вот только теперь не стоит ожидать от меня благодарности.
– Я наклоняю голову к окну. Эта поездка когда-нибудь закончится? Моя грудь так напряжена, что сделать вдох становится больно. Прямо сейчас я отказываюсь думать об Айви. Не в этой машине.

И снова папа начинает говорить.

– Мне не следовало позволять тебе иметь дело с Лив.

Скрипя зубами и стараясь не закричать, я выдавливаю следующее относительно спокойным голосом:

– Я не "имел дело" с мамой. Я был там ради нее. Я хотел этого. Просто мне невдомек, почему я был там один и делал все сам. – Что-то встает мне поперек горла, и я пытаюсь прокашляться.

– Мне нужна была помощь. А маме была нужна вся ее семья, пап.

Он кивает, сосредоточившись на дороге.

– Я знаю. Я был неправ.
– Костяшки его пальцев снова белеют.
– Я не мог... Не был достаточно силен. Но ты был. Ты - лучший из нас, Грей.

Его слова оседают камнем в моей душе. Я ничего не отвечаю.

– Я горжусь тобой, сынок.

– Потому что я выиграл игру.
– Это не вопрос.

– Нет. Я горжусь тем, что ты мой сын. Тем, что ты стал таким мужчиной.
– Он поворачивает за угол, и мы заезжаем на подъездную дорожку отеля. Папа паркует машину на стоянке и только потом смотрит на меня.
– И мне жаль слышать о твоей потере.

Мое горло сжимается, и мне едва удается кивнуть. Айви в этом здании. Вероятно разбитая. И я к слову тоже. Мои ноги налиты свинцом. Глубоко вдыхая, я тянусь к дверной ручке.

– Грей, - обращается папа, когда я уже собираюсь выбраться из авто. Его голубые глаза, такого же цвета как и мои, кажутся покрасневшими.
– Я попытаюсь быть лучше.

Я и правда не знаю, что ему на это ответить. Он хочет помочь мне почувствовать себя лучше. Но сейчас я ощущаю лишь онемение. Так что отвечаю, как могу.

– Ладно. Пока.

И потом мои мысли снова обращаются к человеку, которого люблю больше всех на свете.

Мои пальцы холодные как лед, когда захожу в номер Айви. Я просто хочу добраться до нее, но меня так трясет и передергивает. Сердце так гулко стучит, а дыхание столь прерывистое, что, боюсь, могу споткнуться и упасть.

Как только я вхожу, Маккензи и доктор Рейкин поворачиваются ко мне.

– Где она? – выдыхаю я.

– Отдыхает в спальне, - отвечает тихо доктор Рейкин.
– Я дал ей немного оцетаминофена от боли.

– Как она?

Боже, пусть с ней просто все будет в порядке.

– Хорошо, насколько это возможно в данной ситуации, Грейсон, - говорит доктор Рейкин.
– Спорадические выкидыши - нередкое дело на раннем сроке, но Айви молода и здорова.
– Слова, которые я не хочу слышать, но знаю, что есть огромная разница между физическим состоянием и душевным.

– Она разве не должна еще быть в больнице?- давлю я.

Он не встречается со мной взглядом.

– Они и правда ничего больше не могут сделать для нее.

Эта фраза будто кулак ударяет в мое сердце. Но я киваю.

– Просто продолжайте следить, чтобы не было лихорадки или чрезмерного кровотечения. Я сказал тоже самое мисс Маккензи.

– Верно.
– Суя трясущиеся руки в карманы джинс и наблюдая за тем, как мужчины покидают комнату, я заставляю себя задать вопрос, который так сильно меня пугает.
– А... Это могло случиться из-за...
– Мое горло сжимается, а зрение затуманивается. Я несколько раз моргаю.
– Мы занимались сексом. Сегодня. И...
– Дерьмо. Я собираюсь выпалить это. Прямо при отце Айви. Он, должно быть, меня охуенно ненавидит. Я сам себя ненавижу.