Френдзона
Шрифт:
Сдавленный звук срывается с моих уст. И затем Айви сильнее обнимает меня, прижимаясь щекой к моему плечу.
– Грей...
– Я знаю, сладкая. Знаю. Черт, я просто не могу сказать это правильно.
– Я осторожно накрываю ладонью ее щеку, наклоняя ее голову назад так, чтобы наши взгляды встретились. Ее темные глаза полны слез, и это пронзает меня, словно копье, еще раз. Мой большой палец скользит по ее влажной коже.
– Мы не можем контролировать плохие вещи, Айви. Но можем быть рядом друг с другом, когда они происходят. И это ли не хорошо? Важнее всего то, что я могу разделить с тобой хорошие события.
Слезы
– Кексик.
– Ее губы находят мои. И я не хочу говорить больше ни слова. Я не желаю больше думать. Просто хочу целовать и обнимать ее. Всегда.
На следующее утро мы возвращаемся домой. Грей не покидает меня ни на минуту. Порхает рядом в течение следующих трех дней. Он обнимает меня, когда плачу и когда не плачу. Возит к врачу на осмотр, а затем забирает домой. Готовит томатный крем-суп и сендвич с жаренным сыром, потому что как-то я рассказала ему, что очень любила это блюдо в детстве. А когда я хочу посмотреть фильм, он загружает всю коллекцию Джона Хьюза.
Этим утром я убедила его, что буду в порядке, если он оставит меня на какое-то время. Так что у него появилось больше времени на тренировки с командой и начало подготовки к Национальному чемпионату.
Когда он возвращается домой, на улице уже вечер, а я танцую в гостиной под песню "Почему я не могу быть тобой?". Перекошенная улыбка украшает его лицо, когда я замираю на месте, прерывисто дыша. Краснея, я провожу рукой по потным волосам.
– Привет. Тебе нравится группа The Cure?
– Я не слышал их музыку до сегодняшнего дня, - отвечает Грей, опуская свою спортивную сумку на пол.
– Похоже на ту музыку, что любит слушать Анна. Ей нравятся вещи в стиле Сьюки и Банши.
– О, они тоже клевые. Я как-то отыскала много их винтажных записей в Лондоне. У мамы был проигрыватель...
– Я дергаю подол своей футболки.
– Я не могла усесться на месте. Захотелось потанцевать.
– Не знаю, почему я объясняюсь. Я же не сделала ничего неправильного, хотя и кажется так.
Вот только эта его улыбка все еще на месте.
– Я вижу. Так что не стесняйся и продолжай.
– Он прислоняется плечом к стене и игриво приподымает брови, ободряя меня.
Фыркая смехом, я выключаю музыку.
– Почему мне кажется, будто тебе нравится наблюдать за тем, как я танцую? Это ведь не потому, что мои танцы настолько превосходны?
Правда в том, что мне известно, я танцую не так уж хорошо. Однако, несмотря на это, мне нравится танцевать, так что плевать, как это выглядит со стороны.
Его улыбка становится шире.
– Нет, это потому что ты милая, как маленький жучок.
Медленно он приближается ко мне. Его тело такое теплое и пахнет мылом. Я мурлычу от удовольствия, когда Грей притягивает меня ближе и оставляет нежные поцелуи у меня на лице.
– Я рад, что тебе захотелось потанцевать, Айви Мак.
Обнимая меня за талию, он ведет нас к дивану, при этом тыкаясь носом в мои волосы.
– Здорово, что ты позволяешь себе снова почувствовать счастье.
Я знаю, он прав. Иногда его слова
позволяют мне быть вольной и расслабиться.Мы садимся, Грей опускает ноги на журнальный столик, а я прижимаюсь к его груди. Его рука ложится мне на бедро, и я замечаю, что все его пальцы обмотаны пластырем. На обеих руках.
– Что случилось?
– Встревоженная, я поднимаю одну его руку.
– Ты подрался с кем-то?
– Не-а, - отвечает он легкомысленно.
– Ничего подобного.
– Грей немного ерзает на месте и начинает снимать пластырь с пальцев левой руки.
– Сделал кое-что сегодня рано утром.
Его кожа под пластырем немного покраснела и отекла, но не это бросается мне в глаза. На четырех его пальцах я вижу тату в виде цифр.
– Один-один-восемь-четыре, - читаю я вслух.
– Ага.
– Грей снимает оставшийся пластырь. А затем вытягивает руку перед нами, его пальцы растопырены, и выставлены на обозрение еще четыре цифры - один-два-один-ноль. Секундой спустя он опускает ладонь обратно на мою ногу.
– Я хотел еще одну татуировку. Как вариант, размышлял о нанесении пары дружественных чисел. Но после событий в Новом Орлеане, я наконец-то знал, что это будет.
– Я даже не в курсе, что такое дружественные числа, - отвечаю я.
– Ну вот как эти. Сумма всех собственных делителей 1184 равна 1210 и наоборот. Это словно одно число близкий друг второго.
– Его голубые глаза глядят на меня.
– Как ты и я.
Я начинаю улыбаться, а затем сажусь ровнее.
– Постой, хочешь сказать, это тату о нас с тобой?
– Конечно. Ты вероятно не помнишь, но мой номер в отеле в Новом Орлеане был 1184. А твой - 1210.
Потрясение и удивление накрывают меня.
– Твоя тату об этом.
– Ага, - говорит он тихо, потому что четко понимает, что у меня на уме были другие мысли.
– Но я не поэтому сделал эти тату. Это просто образ.
– Большой палец Грея поглаживает костяшки моих пальцев.
Тепло приливает к груди.
– Грей. Это...
– Я наклоняюсь и целую его мягкие губы.
– Идеально.
Его пальцы едва касаются моей щеки, когда он целует меня в ответ.
– Дело в том, что для меня, Айви, это абсолютная истина. Сумма моего существования равна тебе.
И вдруг я хочу тоже вытатуировать эти цифры на своей коже. Мое зрение затуманивается, когда крепче обнимаю его и накрываю уста своими, шепча его имя напротив его губ.
Любовь. Я была окружена ею всю свою жизнь. Я знаю, что мне повезло с этим. И тем не менее это была любовь не того рода, ее скорее можно назвать любовью внутри семьи. Но то, что я чувствую к Грею? Это не семейная дружеская любовь. Это настолько интенсивное и огромное чувство, что временами я опасаюсь, будто моя душа может не выдержать это.
Я углубляю поцелуй, обвивая руками его шею и притягивая ближе. Каждый раз, когда целую Грея, хочу большего. Хочу прижать его к себе и не отпускать. Держать в безопасности. Защитить. Сделать частью самой себя.
Грей накрывает ладонями мои щеки, его руки скользят по моему подбородку, пальцы поглаживают голову. Рядом с его огромными размерами, я чувствую себя такой маленькой и хрупкой, а от его слов и поведения внутри меня неведомо откуда появляются сила и ощущение непобедимости, даже несмотря на то, что мое сердце все еще разбито надвое от потери.