Фригорист

Сергей пробовал поставить себя на место жены и представить, что она может подумать о муже-невидимке, но получалось у него это плохо. Он и сам-то, пребывая в этом новом для себя качестве, никак не мог понять, что же все-таки с ним произошло. Нет, тот факт, что каким-то старанным образом он стал невидимым для окружающих, да и для самого себя, он воспринимал, но вот понять каким образом это произошло, не мог никак. Даже пытаясь припомнить что-то из области физики, которой когда-то серьезно занимался. В конце концов, – решил Петрович, – есть же в жизни такие вещи, которых человеческий разум не в состоянии не только объяснить, но и понять. Например, все мы как-будто знаем, что такое электрический ток, но вот представить себе это в виде какого-то наглядного процесса не может никто. Да, электроны вроде бы колеблются в проводах, передавая энергию друг другу, но почему они это делают? Ни один физик никогда еще этого не растолковал, хотя все делают вид, что прекрасно понимают как это происходит.

Стрелков пытался понять, что же должно было случиться, чтобы человек стал невидимым? Человеческий глаз воспринимает световую волну определенной длины, отраженную от поверхности предмета. Если меня не видно, – пытался он мыслить логически, – значит, поверхность моего тела не отражает свет? Возможность такого явления даже в качестве предположения не укладывалась в его практическом мозгу. Я же материален, в конце-то концов! – твердил он себе, в который раз ощупывая руками свое тело. Эти спецы из засекреченной лаборатории изобрели что-то такое, – размышлял Петрович, на ходу, – но их всех покоцали, поэтому помочь ему вернуть свое первоначальное состояние они не могли. Оставался профессор Спирягин, который скрылся вчера прямо у него из-под носа. Нужно найти его и заставить вернуть мне человеческий облик, – определился наконец Стрелков, – но сначала нужно предпринять еще кое-что. Он ускорил шаг и, думая, что же он все-таки скажет жене, подошел к дому.

Здесь он снова пошел медленнее, решая, как ему проникнуть в дом. Можно было, конечно, подождать, пока кто-нибудь не откроет дверь подъезда и прошмыгнуть следом, но Петровичу было невтерпеж. Он набрал код, оглянулся, чтобы убедиться, что никто не видит, как сама по себе открывается и закрывается дверь подъезда и быстро скользнул внутрь. На лифте он подниматься не стал, боясь столкнуться с кем-нибудь из соседей при выходе из него. Поднявшись на свой этаж пешком, он нащупал в кармане пиджака связку ключей и, выбрав нужный, сунул его в замочную скважину. Почти бесшумно лязгнул хорошо смазанный механизм, отодвигая засовы, и дверь открылась.

Заперев за собой, Стрелков прислушался – кажется, в квартире он был один. Это было немного странным, ведь Галина, насколько помнил Петрович, собиралась домой. Он обошел все комнаты и кухню, проверил туалет с ванной и даже заглянул в кладовку. «Ну и черт с тобой», – вслух произнес он, устало опускаясь на диван, стоявший в гостиной. Посидев пару минут, снова встал и подошел к бару. Достав оттуда бутылку «Столичной», прямо из горлышка сделал несколько глотков. Водка приятно обожгла полость рта и, раздражая по пути каждую жилку, легко легла на желудок.

– Путная штука, – удовлетворенно крякнул Петрович, держа бутылку за горлышко.

Голова почти сразу прояснилась и Сергей вспомнил, чем он собирался заняться – поисками Спирягина. Но сначала нужно привести себя в порядок. Он снял с себя невидимую одежду и, бросив ее на диван, отправился в ванную. Полежав немного в теплой воде, Петрович как следует намылил мочалку и принялся скрести ей свое невидимое тело. «Вот блин, умора!» – рассмеялся он, посмотрев в большое зеркало, вделанное в стену над ванной. На него смотрел, если так можно выразиться, большой кусок белой пены, очертаниями напоминающий фигуру человека. Белая вата лохмотьями капала с рук и лица, которые, как впрочем и остальные части тела, как бы читались под ее слоем. Это было даже похлеще Терминатора, пролезавшего сквозь металлическую решетку.

– Я есть, я есть, – уже в который раз произнес Петрович и быстренько закончил водные процедуры.

Вытеревшись насухо большим банным полотенцем, он вышел из ванной комнаты и направился в спальню, по дороге сделав еще пару глотков водки.

Устроившись перед туалетным столиком жены, Стрелков стал наносить на лицо грим, делая это более аккуратно, чем в доме Наты. Он не стал замазывать тональным кремом все лицо, а наложил его только на нижнюю часть. Глаза он закрыл большими темными очками, а на голову нацепил бейсболку с длинным козырьком. Получилось не так аляписто, как в первый раз, но узнать в этом лице Стрелкова можно было только при большой доле воображения. Впрочем, сейчас это беспокоило Петровича не так сильно, нужно было лишь, чтобы его видели.

Закончив с макияжем, он надел новую белую рубашку, брюки и пиджак, а на ноги нацепил летние туфли. Включив свет, он встал перед зеркалом и начал придирчиво себя осматривать.

– Сойдет, – подытожил он, надев на руки тонкие хлопчатобумажные перчатки, которые иногда использовал при ремонте холодильников.

Когда его воплощение была завершено, Петрович принес из прихожей телефонный справочник и принялся разыскивать телефонный номер Спирягина. Ему повезло: людей с такой фамилией в Тарасове было всего двое. Одного из них – с инициалами Н.Г. – он отбросил, а номер Спирягина В.М. набрал.

– Да, – ответил на том конце провода глубокий женский голос, владелица которого показалась Стрелкову чем-то расстроенной.

– Мне бы Вадима Михайловича услышать, – попросил Сергей, еще не до конца уверенный, что попал именно туда куда нужно.

– Его нет дома, а кто его спрашивает?

– Я работал с профессором, – уже более уверенно произнес Петрович.

– Я вам не верю, – ответила женщина с дрожью в голосе, – все кто работал с моим мужем, погибли вчера в результате несчастного случая.

– Знаю, знаю, – торопливо сказал Стрелков, боясь, что абонент положит трубку, – я, как бы это сказать, был приходящим работником, ремонтировал холодильное оборудование. У меня высшая квалификация, поэтому ваш муж и обращался при необходимости ко мне.

– Вот как? – ноток недоверия в голосе жены Спирягина несколько поубавилось. – И что же вы хотите от моего мужа?

– Со мной, знаете ли, приключилось нечто необычное, – начал объяснять Стрелков, не зная как бы ему подобраться к сути проблемы, – если бы я смог встретиться с Вадимом Михайловичем, думаю, он помог бы мне.

– Боюсь, что в данный момент это невозможно, – ответили на том конце провода.

– Но почему?! – едва не вскричал Сергей Петрович. – Поймите, это очень важно!

– Я все понимаю, – вздохнула жена профессора, – но Вадима Михайловича дома нет.

– Тогда я приду к вам и подожду его, – предложил Петрович.

– Не уверена, что вы его дождетесь.

– То есть как? – в голосе Стрелкова было столько недоумения и мольбы, что женщина сжалилась над ним.

– Хорошо, – сказала она, – перезвоните мне попозже, – возможно, я что-нибудь придумаю.

Стрелков собирался еще о многом расспросить ее, но в это время в прихожей раздался звонок.

– Я скоро вам перезвоню, – пообещал Петрович и опустил трубку.

«Кого еще там черт несет?» – с неудовольствием подумал он, выходя в прихожую.

– Кто? – раздраженно спросил Петрович, пытаясь рассмотреть что-нибудь через дверной глазок.

Козырек бейсболки мешал это сделать, да еще эти темные очки… Впрочем, чем-то стоявший за дверью мужчина показался Стрелкову знакомым. Кроме того, он сказал, что от Ивана Васильевича. Вполне возможно, что шеф прислал заказчика к нему домой, что не раз делал и раньше. Но обычно, все приходившие к Петровичу люди набирали номер квартиры и общались с ним через переговорное устройство, этот же каким-то образом попал в подъезд. Это обстоятельство показалось Петровичу странным. Его начальник дома у Стрелкова ни разу не был и код, которым отпиралась входная дверь, не знал. Но Стрелкову за последние два дня столько уже приходилось удивляться, да и потом, он был немного не в себе, так что не стал разговаривать через дверь, а решил отпереть и спустить всех собак на непрошенного визитера. Не успел он распахнуть дверь, как в грудь ему уперся длинный пистолетный ствол.