Фрилансер. Абсолютный хищник

В общем, на конкурентов наехал. Прикрылся работодательницей. Ибо иначе как быть просто не знал — я хреновый гендир, причём в бизнесе, о котором не имею никакого понятия. Но уйти, написав заявление об уходе, не мог. Марго просила «не бросать её», ей и правду этот клуб хочется. Первых клиентов она найдёт и рекламу запустит, да ещё такую, какая ни одному клубу-конкуренту не снилась. Я тогда ещё не отошёл, попросил две недели прийти в себя — был слишком раскисшим, и вот теперь пора начинать работать.

Впрочем, на сегодня работа гендиром клуба реконструкторов закончена. Пусть сеньоры думают — сие полезно. Большего сделать не смогу. Пока же приехал в «Натюрморт», на ещё одни важные переговоры, но уже касающиеся собственного, то бишь ЛИЧНОГО бизнеса. В котором я продаю себя и только себя, и где от меня никто не зависит. Ибо парни при всём том, что считаются «на подхвате» у вашего покорного слуги, могут спокойно выступать сольно, если захотят.

— Брат! Брат! Брат! — поручкался со всеми. Из-за пробок опоздал, не рассчитал время подскока от «Престидижитатора», хотя с реконструкторами закончили встречу давно. — Сеньор? — протянул руку сытому довольному жизни хлыщу лет тридцати пяти в дорогущем пиджаке от Феррари. Я теперь в костюмах разбираюсь, особенно в произведениях одного модельера итальянского происхождения. Марина сказала, через месяц её пригласили на показ, спрашивала, как к этому отнесусь. Пока, похоже, просто пробивают, но в целом, думаю, пригласят серьёзно и дадут аванс. А у неё как раз сессия кончится. То, что некто ставит на меня «инн-олл» может просчитать не только полковник спецназа, но и хитрый модельер. Который спустя годы сможет сказать, что у него на показах работала моделью сама королева, жена короля, пусть и бывшая. Это рисковая инвестиция, может не выстрелить, но не я ли учил сеньора рисковым инвестициям?

— Пабло. Пабло Эскобар, — уважительно кивнул мне гость, привстав, пожав руку. — Губернатор Санта-Катарины.

Я сел в единственное свободное кресло за столом, напротив него. Скрестил с ним взгляды. Интересный сеньор. Тридцать пять — для губернатора молод. Ктулху, пока я бухал с полковником, оперативно собрал на него данные, и в жизни сеньора при ближайшем исследовании образовались огромные белые пятна.

Во-первых, сирота. Но при этом ни дня не жил в приюте. А проживал у «крёстной», правда она его крестила или нет — узнать не удалось. Ктулху думает, это была наёмная няня высокого уровня, ибо она нигде не работала, и при этом жили они неплохо. «Кто-то платил ей за воспитание юного Пабло, Хуан, чует моя жопа, и платил нефигово так» — это цитата взломщика. Затем частная школа. Пусть в Омеге, не в Альфе, но и в Омеге можно получить хорошее образование. Окончил с отличием. Затем грант в Венерианский Экономический. Не принят — не прошёл отбор по конкурсу, но с рекомендацией, то есть автоматическим зачислением в ВУЗ попроще. Но нет, кто-то неизвестный оплатил все пять лет обучения, пофиг на то, что можно сэкономить в более простом учебном заведении. И сеньор Эскобар вновь справляется на отлично, чуть-чуть не хватило до красного диплома, а заодно заводит множество полезных знакомств, ибо в Экономическом половина студентов — клановцы.

Затем быстрый рост от простого клерка в министерстве туризма (вы пробовали без блата устроиться работать в министерство, пусть даже клерком?) до губернатора Санта-Катарины, чей срок истекает в следующем году. Санта-Катарина — маленькая провинция, всего миллион населения, расположена на отшибе, на северном полюсе планеты, но зато очень богатая — редкозёмы и атомные производства. Стать там губернатором просто — надо подкупить всего лишь миллион человек. Но капец дорого!

И этот человек «не глядя» даёт нам аванс, даже не введя в курс проблемы?

— Очень приятно, сеньор Эскобар, — решил заканчивать я гляделки, ибо смочь пересмотреть опытного прожжённого чинушу — надо быть идиотом так считать. — Разрешите сразу вопрос. Ваш полный тёзка, живший в далеком двадцатом веке, не ваш далёкий предок?

Сеньор губернатор пожал плечами.

— Сеньор Шимановский, к сожалению, я ничего не знаю о своей семье.

Судя по лицу, лукавил. Знает он кто по происхождению, кто давал ему всю жизнь деньги и толкал. Но вот кто такой кокаиновый король Колумбии прошлого — ни духом. А на первое наплевать уже мне — кто б ни были его «покровители», и не таких на завтрак едали.

— Хорошо. Тогда можете озвучить в общих словах суть вашего предложения? — Я подался вперёд, заняв агрессивную позицию и свернув глазами. Остерегая, что не терплю ложь, и тем более не потерплю желания «кинуть».

На сеньора это не произвело впечатление, он даже мило, но еле уловимо улыбнулся.

— Да в общем у меня всего одно предложение. Вы должны выступить на одном вечере. С одной единственной песней.

— Одной? — недоверчиво скривился Хан.

— Да. Песня на ваш выбор, но требования к ней жёсткие — будем согласовывать. Средства на подготовку — мои. Любые, какие потребуются, если обоснуете. Все риски, в том числе имиджевые — мои. От вас только выйти и «выстрелить», победив в конкурсе.

— Конкурсе? — меня опередил нахмуренный Карен.

— Да. Моя провинция участвует в одном конкурсе, и так получилось, что все три победителя этого мероприятия, отборочной его стадии, то есть внутри провинции, от участия в финале, то есть в собственно конкурсе, отказались. По регламенту Санта-Катарина теперь может выставить любую команду. И мне нужны фрилансеры для этой работы на один вечер.

— Что за конкурс? — напрягся Фудзи. Я отчего-то уже знал, что услышу, да и парни, похоже, тоже догадались. Ибо за какой ещё конкурс может «топить» губернатор? Оттого даже вечно спокойный Фудзи в напряжении подался вперёд.

— КНП, «Конкурс национальной песни», — не разочаровал нас сеньор.

— Сразу нет! — поднялся я, придвигая за собой стул. С буквально секундным опозданием парни повторили мой жест.

Сеньор не шелохнулся.

— Сеньор Эскобар, очень приятно было с вами пообщаться, — вежливо, но как к говну обратился к гостю Карен, — но наши мысли полностью совпадают с мыслями нашего напарника. Мы в подобном не участвуем и не собираемся.

— Ищите других дураков! — весело хмыкнул Хан. И лишь только Наото сдержался от колкого комментария.

— Хуан! — окликнул меня сеньор, в равнодушной позе оставшийся сидеть на своём месте. Я обернулся. — Хуан, скажи, сколько лететь до Туманности Андромеды?

Нахмурился. Припомнил астрономию. На районе в школе её преподавали плохо, а для гранта нужно было знать самый минимум. В школе же генерала Хуареса проучился не так, чтобы долго, всего год, и астрономия не была коньком программы.

— Кажется, два с половиной миллиона световых лет, — выдал я по памяти. — Но могу ошибаться, это не точно.

Снова развернулся идти дальше, но в спину снова настиг вопрос сеньора губернатора:

— Хуан, это важный вопрос. Каково это грёбанное расстояние до этой грёбанной Туманности Андромеды?

Вот тут меня накрыло. Встал как вкопанный, спина похолодела. Конечно, мог бы послать всех в жопу и уйти, лишь бы не подписываться под это дерьмо. И ничего бы мне никто не сделал. Правда и обратиться за помощью в следующий раз я не смог бы.

Но, блин, я давал слово! И мне реально помогли, отсыпав эти грёбанные два миллиона золотом в тот же день, как попросил! Нельзя нарушать своё слово, иначе ты — ничтожество. А я не хотел себя таковым считать.

— Вань, чего встал? — окликнул Хан — парни уже прошли мимо и остановились, видя, что стою как вкопанный.

— Ребят, у меня для вас плохие новости, — гробовым голосом произнёс я.

— Только не говори, что мы под это подписываемся! — в ужасе распахнул глаза Карен. — И что это политика и «так надо потому что так надо».

— К сожалению, не политика, — покачал я головой. — Хуже. Сильно хуже. И отказаться не могу.

— Ребят, вы можете идти, вы не давали слово! — попробовал отмазаться я, не втягивая их в это. — Но я — дал. И уйти не могу. Я обязан выполнить это грёбанное требование этого грёбанного сукиного сына, чтоб ему жилось долго и счастливо!