Фрилансер. Абсолютный хищник

Хан присвистнул. Выглянул на сеньора губера из-за моего плеча.

— А может давай ему люлей наваляем, и скажем, что так и было?

— Хан, брат, я ДОЛЖЕН, — положил я ему руку на плечо. — А долги надо отдавать.

— Чёрт с ним! — Карен тяжело вздохнул и прошествовал назад. Отодвинул стул и сел на своё же место. Хан постучал по плечу и тоже двинулся за стол. За ним и я.

Когда все сели, Карен взял слово:

— Сеньор Эскобар, наш младшенький, похоже, опять влез в какую-то авантюру. И мы не можем его бросить. Но ответственно заявляю, любая попытка на нас покататься и «кинуть», или не нас, а его — и вы очень сильно пожалеете о своей наглости! — Он грозно сверкал глазами. И кто другой наверняка бы проникся. Но не суперблатной представитель аристо, чей-то теневой наследник вроде меня самого, только лигой ниже, работающийчетыре года губернатором богатой провинции.

— Это подарок. Даже не аванс. Просто для начала разговора, — равнодушно произнёс он. Его не касались наши треволнения, он просто чётко шёл к своей цели. — Чтобы вы поверили, что я серьёзный человек и на самом деле хорошо заплачу и возьму на себя все риски.

Перед каждым из нас на стол легла тонкая золотая пластинка в тысячу империалов.

— Вот дерьмо! — охарактеризовал ситуацию Хан.

Глава 2. Большие планы

— Сеньор, я, конечно задолжал одному человеку, — картинно нахмурился я. — Но когда брал в долг, поставил несколько своих условий. В частности, что не буду работать втёмную. А потому говорю сразу и в лицо. Отвечаете честно — мы сотрудничаем. Юлите — идите нахрен, подожду других гостей из Туманности Андромеды.

— Так-так! — засверкали искрами интереса глаза тёзки наркобарона прошлого. — Что ж, сеньор Шимановский, я весь во внимании и к сотрудничеству готов. Задавайте свои вопросы.

— Какова ваша конечная цель? САМАЯ конечная? — сделал я акцент на слове «самая».

Он хохотнул.

— Что ж, правильный вопрос. Но не поддерживаю тот пафос, с которым вы его задали. Ибо совершенно не делаю из этого тайны.

Он также откинулся на спинку кресла, выдержал интригующую паузу и заявил:

— Я хочу стать премьер-министром.

Никакого эффекта его слова не произвели. Впрочем, мы и без эффектов не знали, что сказать и молчали, и получалось выразительно. Сеньор продолжил:

— Мы живём в монархии. Теоретически я могу претендовать на престол, как далёкий побочный потомок первой королевы. Да вы наверняка, идя на эту встречу, сей факт раскопали.

А вот тут сеньор удивил. Не раскопал, махнул рукой: «Здоровее видали». Значит, дальний Веласкес? Хмм… Ладно, позже выясню.

— Однако, — продолжил он, — я реалист, и понимаю, что практически занять этот пост не смогу. Проще свергнуть монархию и стать президентом Венерианской республики чем сесть на трон Веласкесов, но и этого делать я не хочу, мне нравится тот строй, в котором живу.

— Ибо можете рассчитывать на поддержку королевского клана, — добавил я.

— Ну, опять же, теоретически. Если совсем прижмёт. — Он скривился. — Но надеюсь, до этого не дойдёт и собственных сил мне хватит.

Однако, юные сеньоры, — показно вздохнул он, — занять самый высший из возможных постов тоже не так просто, как кажется. Ибо премьер-министр это не просто специалист и профессионал в управлении. Это в первую очередь политик. А значит, чтобы стать премьером, сначала нужно стать известным обсуждаемым политиком. А тут, уж извините, без долгой мощной подготовки и финансовых вливаний никак.

— Но и с ними нужна толика везения, так? — усмехнулся Карен.

— Истинно, юноша. Истинно. — Картинный вздох. — Я богат, у меня есть деньги. У моей семьи. Их хватит на то, чтобы стать политической фигурой. Но теперь вопрос — а что нужно сделать, чтобы ею стать?

— А губернатор разве не фигура? — А это нахмурился Хан.

— Нет, — покачал головой сеньор Эскобар. — Это тупик. Тупиковый путь политической эволюции. Если ты хочешь стать первым в Марселе — да, это для тебя. Лучше быть первым в Марселе, чем вторым в Риме. Но я нацелен именно на Рим, мне тесно в провинции.

— А ещё стать губернатором в маленькой полуторамиллионной Санта-Катарине дешевле, чем в той же пятимиллионной Дельте или Санта-Розе. Для старта самое то. Да? Меньше народу подкупить нужно, — заметил я.

— Это технические детали, но в целом именно так, Хуан, — кивнул сеньор. — Видите, уважаемые, я честен.

— И при чём здесь национальный песенный корпус? — снова скривился Карен. — Даже если вы выдвинете команду, которая победит — вы просто победите в НПК. И всё. В премьер-министры вас за это не проведут.

— Вы примитивно мыслите, сеньор Мартиросян, — покачал чел головой. — К тому же я не сказал, что моя команда должна победить.

— Наоборот, мы НИКОГДА не победим в НПК! — подался вперёд Хан, грозно сверкнув глазами. — Тогда почему мы?

— Ох уж эта молодёжь! — пафосно воскликнул Эскобар, хотя был не намного старше. Ему был какой-то тридцатник, всего-навсего. С небольшим. Десять лет, а столько понтов. И ведь он не набивал себе перед нами цену, был искренен — и это подкупало.

— Ладно, — продолжил он, — давайте я прочитаю вам относительно НПК маленькую лекцию.

Мы были не против.

— Когда-то, много лет назад, когда Венера только осваивалась, здесь, под боком друг у друга оказалось большое число разных национальностей, которые на Земле почти не пересекались. И все они начали конкурировать друг с другом, а ещё показывать друг другу, что именно они — круче всех. Бразильцы, аргентинцы, и даже парагвайцы находили семь причин своей большей «избранности» относительно других. Это было бы смешно, если бы не было грустно — горячие латинские парни часто доходили до поножовщины и разборок «купол на купол», «район на район». И тогда администрация и устроила его — песенный конкурс диаспор.

Вы говорите, что в Марокайбо самое жаркое фламенко? А докажите! А вот сынам и дочерям Ла-Платы бросили вызов, дескать, их танго давно устарело, и в Мату-Гроссу танцуют лучше. О, а самый весёлый город континента — Медельин — утверждает, что его самба заткнёт за пояс все школы Рио вместе взятые! А ну, Бразилия, чем сможешь ответить?

Потом Венера стала независима. Диаспоры растворились друг в друге. Но конкурс остался, превратившись… В конкурс провинций. Между провинциями.

— Сами провинции участвуют, сами и судят, — потянул Фудзи.

— Да, молодой человек. Всеобщее голосование. Голосовать можешь за всех, кроме своей провинции. Это снимало лишнее напряжение, так как какая-нибудь Аврора, например, всегда уступала промышленным грандам по уровню развития и жизни, но именно её представители песнями и плясками всех уделывали чаще всего, и никому не было обидно. Было единственное исключение из правил — Альфа никогда не становилась победительницей. Это как бы заповедник.

— При чём здесь губернаторы? — я начал понимать, в чём дело, но информации критически не хватало.