Фрирен – И даже умереть не успеть. Том 1

Он даже не знал, что дед владеет огненными заклинаниями на таком уровне.

Некогда тут был куцый северный лес.

— Они просто… испарились, — пробормотал один из воинов, проходя рядом с крупными пнями.

Бернар думал о том же.

Где-то деревя были сломаны, где-то сожжены… Но были места, где от стволов остались лишь идеально гладкие срезы. Ни заноз, ни щепок. Будто сам воздух разрезал их, вонзаясь широкими, самый минимум двадцатиметровыми лезвиями в землю перед ними.

Это был дед.

Он не просто применял гравитацию — он рвал материю, сжимал, расширял, играл с фундаментальными законами мира, как ребёнок с глиной. И хоть основные их силы резко свернули, чудом разминувшись со своей судьбой, даже то, что они видели, состоя в отряде заграждения — потрясало.

Демоны не просто пали. Они были стёрты с лица земли. И хоть их тела исчезали после смерти — всё равно было видно насколько же ужасающей для них была эта битва.

В другой части поля боя ландшафт был буквально растерзан разрезами. Огромные валуны — ровно напополам, с идеально гладкими краями. Холмы — испещрены глубокими бороздами, словно по ним прошёл ураган из невидимых клинков.

Именно здесь, на этом поле, дед и Герой Юга показали, почему они — лучшие бойцы Империи.

Бернар сглотнул, медленно шагая вперёд. Его отряд молчал. Даже самые опытные бойцы не находили слов. Никто не знал, что сказать.

— Это работа… двух людей? — наконец выдохнул кто-то из воинов, нарушая зловещее молчание.

— Героя Юга и Генерала-Мага Вебера, — машинально ответил Бернар, хотя сам до конца не верил в свои слова, — Мы сами это видели.

Да, издалека…

— Говорят, Герой Юга собирается пройтись по всему фронту… — потерянно произнёс его заместитель.

— У демонов нет шансов, — заявил кто-то из воинов.

— Пожелаем остальным Корпусам крепких нервов, — пошутил Бернар, протяжно вздохнув. И произнёс уже твёрдым, командным голосом, — Ладно, парни и девочки, собрались! У нас есть задача. Вернулись в формацию!

Вразнобой послышались подтверждения получения приказа.

От лица Готфрида.

День молодого алхимика обычно начинался в алхимической лаборатории в доме его ближайшего, — хотя, стоит сказать, единственного, — друга. Очень часто там же сутки и заканчивались. Цикл был стабильным, а Готфрид не видел в таком стиле жизни какой-то проблемы.

Его семья, впрочем, не особо поддерживала мага. А после скандала, устроенного отцом — он просто бросил нити между ними в воду. Сжёг мосты, почти что поселившись дома у друга. Папа, как оказалось, хотел, чтобы Готфрид работал только в лавке, что тот планировал открыть по его выпуску.

Сам алхимик заявил, что не видит в этом проблемы, но не сможет отдавать этому всё своё время. В домашней лаборатории Хейста всё же оборудование на голову выше того, что смог бы достать хоть и относительно состоятельный, но обычный человек — а без этого достижение новых высот в любимой стези сильно усложняется.

Вся эта ситуация в итоге вышла в уродливую ссору, под конец которой Готфрид, и так не самый социальный человек, старающийся избегать общения вне своей стези — просто вспылил и впервые в жизни полноценно послал человека далеко и надолго.

После этого ни о каком восстановлении контакта… он даже и не хотел думать: его и нынешняя жизнь вполне устраивает.

Впрочем, ощущая небольшую вину за довольно грязные слова — от отписал чек, покрывающий пятикратную стоимость своего обучения, отправив тот через одного из знакомых курьеров. Знакомых Хейста, разумеется.

И всё же до сих пор он раз за разом возвращался к раздумьям на тему того, какая же разница в восприятии между настоящими магами и обычными людьми.

Его отец — был достойным человеком и неплохим семьянином. Патриархом семьи. И принимать отказы от родни просто не привык. Не умел. Но так уж вышло, что у него уродился маг. Маг, который вырос — и имел различные от обычного гражданского цели.

Просто успешный бизнес, состояние и семья — его не интересовали от слова совсем.

Сам же Готфрид… признавал, что отец не заслуживал таких слов. Но позволить себе остановиться в развитии — не мог. Слишком долго общался с Хейстом, слишком долго он был в его влиянии — и незаметно для себя перенял у него часть его мировоззрения. Часть его восприятия жизни и магии. Взглядов на неё.

Юный бесталанный маг, что всего за три года из человека, которому светит жизнь самого обычного Адепта: слабого и ничем не примечательного — стал довольно авторитетной фигурой на курсе, знал о чём говорит. О чём размышляет.

Другой бы не вырос в силе настолько, чтобы из почти что самого слабого мага на курсе начать побеждать в бою бойца через одного. Конечно, среди боевого факультета он был известен скорее как талантливый «свой» алхимик, а не боец. Но на то там и собрались самые сильные маги Академии, чтобы даже такое их отношение создало его другу репутацию.

Даже Бернар и Изабелла, что, по общему мнению, уже сейчас достойны звания мастера Боевой Магии — признавали его как достойного мага. Оба гения поколения не раз и не два брали Хейста на свои общие тренировки. Хотя в этом Готфрид ему вообще на завидовал: там собирались настоящие монстры, которые не щадили на занятиях не только других, но и себя в первую очередь.

А до чего доводили себя Вебер с Бауэром… он вообще не представлял зачем так мучать себя.

— Мне лаборатория милее… — пробормотал алхимик себе под нос, прикрывая средний котёл тяжелой крышкой, поднесённой телекинезом.

Да, ему по самые ноздри хватает и ежедневных тренировок с Хейстом. Он ведь в первую очередь алхимик, а не боевик. Впрочем, он всё равно оставался магом — понимал ценность дружбы с таким человеком как Хейст. Как саму ценность дружбы как дружбы — доброй связи между двумя людьми, готовыми поддерживать друг-друга даже без выгоды, так и чисто прикладную пользу такого.

Не раз и не два Готфрид осознавал смысл брошенных другом слов через несколько дней, поражаясь насколько те были логичны… и просты в сути своей. И насколько же полезны для мага.