Фрогхамок

– …в робкой надежде, на то, что ваш предусмотрительный Минотавр не порвал их заранее, – закончил Грир. Он допил вино и поставил кубок на стол. – Ладно. Посмотрим, настолько он хорош, ваш герцог. Я буду оповещать вас по ходу событий.

– Не могу утверждать, что мы останемся здесь, – возвестил Магон. – Это ещё предстоит решить… – Он кинул мимолётный взгляд на Дорсию. – Но мы знаем, как тебя найти. Не бойся потерять нас, – добавил он с недвусмысленной улыбкой. – Этого не случится, даже если очень постараться.

Намёк был очевиден, и скрыть затаившуюся в нём грубую угрозу никакой улыбкой не получилось.

Грир рассмеялся.

– Ну что ж, за дело!.. – И, поднявшись, с напускным энтузиазмом добавил: – Пора за работу. Охота представляется интересной, трофей – первоклассным. Надеюсь, мы друг друга не разочаруем. – Он положил руку поднял самострел. Дорсия и Магон заметно напряглись при виде этого движения, но успокоились, когда Грир оставил арбалет на диване. – Это – вашему приятелю в сером бикокете.

Ни Дорсия, ни Магон не проронили ни слова.

– Неплохо было бы расплатиться.

Дорсия сделала шаг к винному шкафу и вытащила из него старую кожаную торбу. Растянув стягивающий шнурок, она выложила на стол пять аккуратных стопок по четыре золотых монеты, добавила ещё пять и застыла, касаясь пальцами приклада самострела, готовая поднять его при первом же подозрительном жесте Грира.

– Пересчитай деньги, – сухо произнесла она.

– Только не делайте вид, что оказываете мне одолжение, это вы упросили меня взяться за эту работу, – подчеркнул Грир, уязвлённый пренебрежением, сквозившим в её взгляде. – Это вы меня нашли и наняли. Надеюсь, вы не будете спорить, что всякий труд должен оплачиваться?

– Пересчитай! – отчеканила Дорсия ещё более холодным тоном, и в её взгляде вспыхнул огонёк.

Пожав плечами, Грир быстро проверил деньги.

– Всё хорошо, – сказал он, сунул деньги в кошель, повесил его на пояс под блио и встал. – Предлагаю встретиться завтра вечером в «Одинокой Даме». К тому времени у меня уже будут какие-нибудь новости.

– Идёт, – напряженно проговорил Магон. – Быстрый результат – то, на что мы рассчитываем. Для нас эти деньги немало значат.

– О, для меня они тоже немаловажны, – парировал Грир, не сумев скрыть довольной улыбки.

– Мы полагаемся на тебя, – напомнил Магон.

– Конечно, – сказал Грир, взглянув на Дорсию.

Девушка смотрела на него пристальным, немигающим взглядом. Её тёмные, большие глаза были словно затуманенными, а губы – плотно сжатыми.

– В таком случае – до завтра.

Они не пошевелились. Грир сделал несколько шагов, но у самой двери обернулся. Магон смотрел задумчиво ему вслед, Дорсия замерла у стола, держа руку возле арбалета. Атмосфера царила напряжённая, однако для того, чтобы испугать Грира, этого было мало. Монеты уже у него!.. Все получилось до смешного просто и легко, как никогда. Конечно, когда эта троица прозреет, они станут угрожать ему, но Грир привык к подобным угрозам и пребывал в уверенности, что дальше них дело не пойдёт. И Чад со своим самострелом не пугал его. Если эти люди окажутся слишком назойливыми, стоит ему только шепнуть несколько слов Зубину, и они сильно об этом пожалеют. Зубин с радостью перескажет его слова шерифу, особенно подобную, касающуюся бывших культистов Тени. Он передаст их на попечение Зубина, а тот ещё и награду за их поимку получит.

– Стало быть, до завтра, – повторил Грир и через прихожую прошёл на лестницу.

Полный кошель золота! Теперь операция для Эльдры обеспечена.

Седой мясник из лавки подметал перед ней мостовую. Он поднял голову, и их взгляды встретились. Проходя мимо, Грир подмигнул ему.

Рандеву

Подолгу Грир на одном месте не жил никогда. По этой причине, как Крюк, похвалиться уютным гнёздышком не мог. После возвращения в Лондиниум он занял однокомнатную квартиру над входом в постоялый двор, расположенный позади лепрозория.

В комнатке было сыро и темно, с улицы постоянно доносился грохот повозок, лай собак и другие уличные шумы, не утихавшие ни на минуту и не дававшие сосредоточиться. Затянутое проклеенной тканью окно выходило на высокую, загораживающую до полудня свет стену здания напротив. Однако, отсутствующие покой и уют мало тревожили Грира: он привык к гомону и шуму военных походов и не замечал этих недостатков окружения. Жильё для него – это спальное место. Эта комнатка отвечала своему предназначению, в качестве места для ночлега эта конура его вполне устраивала. У неё даже были свои преимущества: через проделанное в ткани отверстие он мог видеть всё входящее на постоялый двор отребье, а дубовая дверь комнаты и массивный засов были на удивление крепкими… Прочие помещения постоялого двора были периодически заняты непостоянными посетителями в сопровождении одиноких дам, и Грир нередко оставался единственным живым человеком на всём этаже.

Грир вернулся сегодня домой раньше, чем в обычные вечера. Он отлично отобедал в маленьком трактире, дошёл, не спеша по площади «Лужитания» до бывшего поместья Эйя и оказался у себя ещё до заката.

Поднявшись в свою комнату, Грир, задвинул дверной засов, и разжёг масляную лампу. Сырой затхлый воздух стал для него вторым за день напоминанием о подвалах замка Фрогхамок. Кто бы мог подумать, что ему вновь придётся столкнуться с представителями этого рода!

Грир снял блио и перевязь с баллоком в ножнах, небрежно бросил их на лавку, повалился на кровать, стянул ботфорты и с удовольствием вытянул ноги. Счастливый день – двадцать пять золотых!.. Деньги он оставил на хранение у Эльдры. Более верного хранителя, в данной ситуации, он выбрать не смог. На втором этаже «Одинокой дамы» он поведал девушке о своём визите в некий симпатичный домик на фешенебельной Монетной улице, где жил известный лекарь, специалист по хирургическим операциям. Именно он залечивал раны Грира после процедур Ужгрума, палача культистов: «Мне наплевать, сколько будет стоить исправление ошибки повитухи на лице девушки», – сказал он лекарю. Подобный подход пришёлся тому по душе, и он согласился. Сообщив Эльдре о назначенном лекарем приёме, Грир торопливо покинул таверну Зубина, стесняясь проявлений восторженной благодарности девушки. Теперь, вытянувшись во весь рост на кровати и шевеля своими обтянутыми шоссами стопами, он чувствовал себя удовлетворённым самым полным образом.

В тиши комнаты, за надёжными дверями, Грир вспомнил вдруг о Дорсии. Интересно, чем сейчас занята неистовая иберийка?.. Завтра вечером в таверне Зубина он откроется ей, что браться за поиски герцога не намерен. Можно вообразить реакцию этой троицы! В глазах Дорсии заполыхают пренебрежение и ярость. Магон подожмёт свои губы, как благородный человек, в очередной раз столкнувшийся с недобросовестностью и ложью. Чад, само собой, вытащит из-под плаща свой самострел…

Грир криво усмехнулся и зевнул: пусть только сунутся! Разве они смогут что-то сделать?..

«Надо бы раздеться и улечься, как полагается», – раздумывал он, закрывая глаза. Через несколько мгновений он уже не шевелился. Лицо наёмника разгладилось, выражение жёсткости покинуло его. Грир заснул.

Ему снилось, что в изножье постели, спрятав руки под белоснежный передник руки, сидит Дорсия. Её лицо было разбито и залито кровью. Она пытается сказать что-то ему, но не может, поскольку от её лица остались лишь широко раскрытые черные глаза и зияющий провал с несколькими обломками зубов. И всё же, Грир уверен: её не терпится что-то сказать ему.

––

Проснулся Грир от долгого, но тихого стука в дверь. Поднимая голову от набитой соломой подушки, он почувствовал, как ноют челюсти – кошмар заставил его скрипеть зубами. Он прислушался. Когда еле слышный стук повторился вновь, он бесшумно скользнул к двери, сунув по пути баллок за пояс сзади. Открыв дверь, он увидел её. Дорсия, всё в том же тёмно-фиолетовом остерленовом платье, стояла, засунув руки под передник.

Не сводя с неё глаз, Грир на миг застыл, потом отошёл в сторону, впуская отчаянную гостью, не побоявшуюся разгуливать по Сарыни после полуночи.