Фрося. Часть 5

– Мамунь, сама зачитаешь?

– Нет, нет сынок, я ведь не взяла с собой очки для чтения, будь добр, зачитай вслух для меня и гостей, я всё равно лучше, чем это сделаешь ты, никогда не смогу.

Андрей нарочито медленно достал из внутреннего кармана пиджака бледно-синий конверт с иностранными марками, и также не спеша, вынул оттуда сверкающую открытку с изображёнными на ней красными розами на фоне горящих свечей.

Развернул яркую картонку и до слуха гостей тут же дошла мелодия, так часто звучащая в американских фильмах - "Happy Birthday to You!"

Почти все гости радостно зааплодировали, но Фрося смотрела во все глаза на Стаса и его партийного руководителя - первый был бледен, как полотно, второй всё больше наливался

пунцовой краской.

Тем временем Андрей своим глуховатым обволакивающим тенором приступил к прочтению:

– Миленькая, любимая, самая хорошая на свете моя несравненная мамочка!

Я уже несколько дней горько плачу, потому что не смогу в этот знаменательный для тебя день находиться рядом с тобой и моими дорогими братьями.

Я часто вспоминаю, как мы с тобой до поздней ночи сидели на кухне и пили чай, как ты усаживала меня уже взрослую девушку к себе на колени и качала, как маленькую, а я тебе

рассказывала и рассказывала про все свои девичьи радости и горести.

Дорогая моя Мамочка, я выяснила, что сейчас появилась такая возможность, вызвать тебя в гости, и ты сможешь без особых проблем прилететь ко мне в Израиль.

Я высылаю тебе вызов и уже начала считать денёчки до нашей встречи, сообщи миленькая, когда ты планируешь приехать, чтобы я заранее продумала для нас обширную программу для посещения в нашей чудесной стране интересных исторических и географических мест.

Все остальные подробности мы обсудим с тобой в письмах, а сейчас, прими мои сердечные поздравления с твоей круглой датой, крепко и нежно тебя обнимаю и целую, целую, целую...

Почти все гости сорвались со своих мест и кинулись обнимать плачущую от радости Фросю, а в этот момент Первый секретарь Витебского обкома партии повернулся всем

телом к своему заместителю:

– Станислав Степанович, как вы мне объясните разыгравшуюся на наших глазах сцену, которая поставила меня в двусмысленное положение, как и скрытый факт наличия вашей сестры, живущей за пределами нашей Родины?

– Геннадий Николаевич, никакая она мне не сестра, мама её подобрала во время войны, можно сказать, на обочине дороги, по которой гнали евреев и вынуждена была воспитать, так, как после войны родная её мать не объявилась.

– Станислав Степанович, но хоть это была и приёмная дочь вашей матери, но вы же всё равно жили вместе, а я только сейчас открываю для себя сей прискорбный факт, о наличии у моего Второго секретаря родственницы за границей.

Кстати, в какой стране она живёт, я правильно расслышал, в Израиле?

Весь их диалог со злорадством в душе слушал Сёмка и в эту минуту решил вторгнуться в разговор:

– Простите меня за вмешательство в вашу интересную беседу, но я счёл нужным кое-что для вас прояснить, ведь наш Стас в последнее время очень мало интересовался сестрой, не в пример нам с Андреем.

Так вот, наша Анюточка, действительно, живёт в Израиле, в свои не полных сорок лет уже является профессором и лауреатом всяких международных премий в научных сферах

всего мира, она уже известный специалист в области трансплантации органов, и сама совершает уникальные операции по их пересадке.

По мере того, как Сёмка с упоением с радостью в голосе, выкладывал с гордостью за сестру всю эту информацию, цвет лица Стаса из мёртво-бледного быстро переходил в

ярко алый:

– Послушай молокосос, не лезь, когда тебя не спрашивают, в своё время мать тебя разбаловала не на шутку, но я не потерплю твоих мерзких выходок, в присутствии моего

непосредственного руководителя, продолжай охмурять свою соседку, а то средний брат, похоже, взял инициативу на себя, останешься в дураках.

Сёмка хмыкнул и впрямь повернулся в сторону раскрасневшейся от вина и внимания Татьяны, он свою миссию выполнил, и если пользоваться боксёрской терминологией,

послал братишку в нокдаун, а в нокаут пусть отправляет его босс.

Глава 7

Сложную ситуацию, возникшую за праздничным столом развеяла танцевальная музыка.

Музыканты настраивали инструменты, проверяли микрофоны, а насытившиеся и выпившие посетители ресторана готовы уже были выплеснуть в танце накопившуюся в них энергию.

С некоторых пор вокально-инструментальный ансамбль этого ресторана возглавил известный в стране композитор и певец Владимир Мигуля.

Он и появился на сцене в элегантном голубом костюме и провозгласил о начале танцевальной программы.

Сёмка тут же вскочил со своего места и подбежал к матери:

– Мамулька, ты не забыла первый медленный танец был обещан мне.

Андрюша, договор дороже денег. Не возражаешь?

– С тобой разве поспоришь, ты ещё не успел на свет появиться, а уже занял рядом с мамой главенствующее место и значение.

Только поспеши малыш, а то опять старший наш брат свои права предъявит на первенство.

– Братан, тут будь спок, партия только тосты захватила, на танцы у неё руки коротки.

Фрося пресекла балагуров:

– Пойдём, мой неугомонный болтун уже танцевать, а то музыка скоро закончится.

Под воздействием музыки, выпитого спиртного и всеобщего хорошего настроения гости Фроси почти не присаживались за стол, ну, если только кто-то подходил промочить горло лимонадом или приподнять настроение рюмочкой другой веселящего горячительного.

Медленные танцы сменяли ритмичные и в тесной толпе разгорячённых тел царила праздничная, непринуждённая атмосфера.

Очередной медленный танец Фрося, как и обещала, танцевала с Андреем и краем глаза следила за своим младшим сыном, тесно прижимавшим к себе Таню, и нашёптывавшим