Фрося. Часть 6

Марк поднял голову, на высоком в залысинах лбу чётко обозначились морщины, сеточки мелких бежали от глаз к вискам, от носа к подбородку пролегли глубокие скорбные впадины.

– Что Фросенька, постарел, такой мужчина уже тебе не мил?

– Хочешь удивлю?

– Хочу, ты, всё время меня удивляла, и хоть не всегда я от этого был счастлив, но готов к сюрпризу.

– Маричек, такой нежный, ранимый и слегка постаревший ты по-прежнему мне симпатичен, а если учесть, что за эти долгие годы разлуки, время и меня не пощадило, то на наш внешний вид уже можно особо не обращать внимания. В любом случае, ты сделаешь сегодня попытку увлечь меня в постель, давай я опережу тебя и предложу приготовить кровать, а я освежусь и приду, только не включай свет, чтобы мы быстрей смогли преодолеть смущение при виде наших оголённых тел.

Марк поднялся с колен и за руки поднял Фросю из кресла, затем, сжав крепко её плечи, потянулся к ней, и она не отклонилась, а чуть раскрыла свои губы для поцелуя. Через несколько секунд они оторвались друг от друга, порывисто дыша.

– Маричек, пока мы ещё не в постели, хочу тебе признаться, что шесть лет назад, когда я расставалась с моим любовником, решила для себя, что это последняя моя любовь и до сегодняшнего дня так оно и было, но я не изменяю своему слову, ты не новое моё увлечение, а предпоследняя возродившаяся любовь.

Она не дала ничего ответить мужчине, а чуть отпихнула его и, смеясь, ускользнула в ванную. Медленно раздеваясь, смотрела в зеркало и поймала себя на том, что невольно улыбается - вот дурочка, сама лезу к мужику в постель и в мои то годы, но почему так не хочется перечить этому наваждению, почему так хочется погрузиться в так часто виденный за прошедшие пятнадцать лет глубокий и эротический сон. После душа, завернувшись в полотенце, проскользнула в спальню и в свете одного горящего бра, разглядела лежащего под одеялом мужчину, который не сводил с неё глаз.

– Маричек, а ведь я в последний момент оставила в своей прихожей пакет со сменным нижним бельём, ночнушкой и зубной щёткой, решив, что всё же не буду оставаться у тебя на ночь.

– Ночь большая, мы ещё успеем за всем этим съездить, а пока ныряй ко мне.

– Подвинься, я не собираюсь ложиться на холодную половину постели.

И она, смеясь, сбросила полотенце. Оголённая, приподняла одеяло и прижалась горячим телом к мужчине. Его руки тут же обвили её плечи и притянули к себе трепетное податливое тело, и они на несколько секунд застыли, вдыхая запах друг друга, а затем, губы Марка побежали по лицу и шее. Фрося, вся отдалась забытым сладким ощущениям, чувствуя в себе возрождающееся желание. Рука мужчины приподняла пышную грудь, а губы отыскав топорщащийся сосок, стали посасывать его, обводя языком по окружности. Фрося тихо постанывала, но не шевелилась, наслаждаясь и млея от ласки и нежности опытного любовника. Марк приподнялся и, нависнув над ней, начал целовать попеременно обе груди, гладя и сжимая их, одним коленом мягко пытаясь разжать её ноги. Горячая непреодолимая волна желания прихлынула к низу живота, она приподняла колени и широко развела ноги, рука скользнула к паху и завладела, крепнувшим в её руках инструментом мужчины, доставляющий удовольствие и радость соития, жаждущей этого женщине. Мгновение, и отвердевшая плоть Марка ворвалась в жаркие глубины обуреваемой страстью и истекающей вожделенной влагой впадины. Давно не испытывающая наслаждение соития женщина буквально затрепетала, и забытое сладостное ощущение повергло Фросю в неописуемый восторг. Она не смогла сдержать, вырвавшийся из её груди тонкий стон, похожий на крик морской чайки, и скоро забилась в пароксизме бурного оргазма.

глава 27

Фрося лежала на огромной гостиничной кровати, широко раскинув руки, дыша полной грудью, восстанавливая дыханье. Марк примостился головой на её плече, он дышал вовсе, как загнанный заяц, но ещё умудрялся при этом говорить:

– Фросик, милый мой Фросик, мы словно вернулись с тобой в наше прошлое, я безумно счастлив.

– Маричек, мы вернулись в прошлое только в постельных утехах, всё остальное покрыто густой пылью, долгих лет, прожитых врозь.

– Фросенька, пусть далеко не всё, но многое ведь можно восстановить и по возможности даже улучшить.

Фрося повернулась на бок, подпёрла голову рукой и вгляделась в лицо мужчины в слабом свете бра.

– Марик, ты уже знаешь кое-что обо мне, я не собираюсь перед тобой оправдываться, но кроме Олега, с которым мы расстались больше пяти лет назад, у меня после тебя никого не было. Я не верю, что ты там в своей Америке ни с кем не встречался, а может даже вовсе жил с какой-нибудь женщиной постоянно, но обета монаха ты мне перед отъездом и не давал. Маричек, не пытайся оправдываться и в чём-то меня убеждать, если бы ты сейчас вернулся навсегда, мы бы могли начать нашу совместную жизнь с чистого листа, какие могут быть упрёки у людей, которым уже под семьдесят лет.

Марк вовсе занял сидячее положение, скрестив по-турецки ноги.

– Фрося, мы когда-то с тобой начали знакомство с деловых отношений, а не с постели, а очутились в ней только тогда, когда оба почувствовали друг к другу любовное влечение. Не будешь этот факт оспаривать?

– Не буду Маричек, не буду, давай, давай, начинай меня убалтывать...

Она заняла схожую позу с мужчиной и с улыбкой смотрела ему в глаза.

– Фросик, не превращай всю нашу беседу в шутку, на самом деле, разговор я начинаю не шуточный - если у нас с моим американским деловым партнёром пойдут нормально в Советском Союзе дела, то я стану в Москве частым гостем, а, возможно, и поселюсь здесь на долгие годы...

– А, если нет?

– Фросенька, давай не опережать события, доверимся течению, по которому пустим нашу лодочку.

– Не нашу Маричек, пока эта лодочка ваша, а я в ней даже ещё не пассажир.

– Фросенька, ты не даёшь мне развернуть всю панораму будущих действий и планов.

– Марик, меня они пока совершенно не интересуют, а особенно на голодный желудок и в голом виде.

Марк быстрым движением привлёк к себе голову улыбающейся женщины и нежно поцеловал в губы.

– Фросик, как мне с тобой хорошо и легко и знаешь, я тоже проголодался.

Марк сидел в кресле в толстом махровом халате, а Фрося завёрнутая в огромное банное полотенце и они с аппетитом поглощали обильные закуски, остававшиеся на сервировочном столике и, при этом, выпив только ещё по одной рюмочке водки.

– Маричек, а ты стал в Америке умерен в алкоголе, раньше мог накатить не хило.

– Я и сейчас могу, но зачем, а в Америке первые годы закладывал, как ты говоришь, не хило, особенно, когда пошла череда предательств и неудач, но потом сказал себе хватит, надо карабкаться наверх, а алкоголь в этом слабый помощник, с ним скорей угодишь в сточную канаву.

– Уважаю, ты, был и остался настоящим мужиком.

– Фросичек, ты позволишь мне продолжить заинтересовывать тебя в наших планах и идеях?

– Разрешу и с удовольствием даже послушаю, но вначале расставлю некоторые моменты в наших отношениях - ты пробудешь здесь до пятого января и укатишь и неизвестно насколько, поэтому знакомить тебя со своими близкими я не буду, и поэтому эта ночь у нас последняя перед твоим нынешним отъездом. Не смотри на меня умоляющим взглядом, кто сказал, что мы не можем нырнуть в постель днём, и, что мы с тобой в нашем возрасте, настолько заряжённые на секс люди?

– Продолжай Фросик, ты так всё раскладываешь, что скоро мне у тебя надо будет учиться.

– Ну, Марик, твоя школа не пропала даром, уже хорошо. Так вот, на моих руках практически находится жена и трое детей моего пропавшего в Афганистане Семёна, полгода у меня в квартире живёт мой внук, сын Андрея, который учится в музыкальном училище, учти, что парню семнадцать лет, как было когда-то моему Сёмке, когда у нас с тобой был самый бурный период в любовных отношениях...