Фуга

– Как?.. – опешил Альф. – Что тут произошло?

– Здесь не место для разговора, – озираясь, произнес Арбох. – Пойдем со мной.

Они направились вглубь леса. Все было тихо и спокойно. В голове вертелась лишь одна мысль, но парень не знал, способен ли он озвучить ее, способен ли он воспринять ответ в худшей форме.

– Что с моими родителями? – не выдержал он.

Мужчина, не оборачиваясь, продолжал идти впереди.

– Давай дойдем, там и поговорим.

– Я не могу терпеть. Ответьте, они живы?

– Нет.

Два месяца он жил с этой мыслью в голове, но, узнав правду, не знал, как реагировать. Что теперь делать? Как жить? Эти вопросы не имели ответов. А если и имели, то не устраивали Альфреда. Полная пустота сознания и гнусного неверия расширялась в мозгу. Как так? Ну не может же это случится с ним. Не может быть. Да, такое существует, но не тут, не по отношению к нему самому. Стало страшно. Страшно от осознания того, что это просто не может быть сном. И что же теперь делать?

За этими мыслями они дошли до небольшого домика лесничего, в котором Арбох останавливался, набирая дров для города, ныне уже не существующего.

– Заходи, – сказал мужчина, пропуская его вперед. – Чай будешь?

Альф кивнул.

– Как ты тут оказался? Ты извини, но тебе бы, на самом деле, помыться. Воняет, будто ты неделю ванну не принимал.

– Десять дней, – поправил его мальчик. – Я сбежал с учебы, потому что три месяца писем от родителей нет.

– Ну да, – кивнул Арбох, – тогда это и случилось. Тебе, значит, надо что-то большего сготовить. Только у меня и нет ничего.

Он стал рыться по ящикам, вделанным в стену.

– Что произошло? – спросил Альф, присаживаясь на табуретку.

– Малы полгода назад начали активную войну против нас. Решили, что Сударбет – военная база. Но это было не так. Но они не знали. Напали ночью огромным отрядом под командованием Эстри Регимента. Всех вырезали, а может, и увели куда.

– Значит, может, родители в плену? – воскликнул Альфред на дровосека, вскочив, уставившись на него глазами, полными надежды.

Но тот лишь отрицательно закачал головой:

– Исключено. Я захоронил их на нашем кладбище. Сам спасся только благодаря этому месту. Представь мое удивление, когда вернулся с дровами.

– Представляю, – кивнул Альфред, сев обратно и уставившись в пол.

– Я тут партизаню помаленьку. Когда что попадется.

– Слушай, – нагнулся он к мальчику, заговорив шепотом, – я тут недавно зарубил одного. Ходил, дурачок, по лесу. Я понимаю, это плохо... но ты пойми, городок наш хилый, еды нет совсем... Будешь суп?

Альфред удивился. Стало немного страшно, но ужасный голод, сжигающий желудок изнутри, заставил быстро сделать выбор:

– Буду.

Дед кивнул и ушел в подвал, а спустя минуту вынес оттуда кастрюлю.

– Разогреть не могу – костер заметят. Поешь так, из кастрюли прям. Ты не бойся, там ничего такого не попадется – я все хорошо сделал. Поешь, а потом помыться сходим.

Река находилась от города километрах в пяти. Маламикцы не сильно исследовали территорию, отчего про существование водоносной жилки и не знали. Альфред вымылся сам, прополоскал одежду. Весеннее солнце грело достаточно хорошо, и они сели на травяной берег – просушиться немного. Здесь, на природе, мальчик совершенно забыл про все внезапно возникшие у него проблемы.

Природа будто обособленно относится к своим жителям. В пяти километрах отсюда напрочь разрушен город, погибли люди. А ей все равно. Ничего не изменилось. Хотя... а что должно было поменяться? Бабочки не так резво порхать должны? Какое дело вообще им до проблем какого-то там городка?

Да, судя по всему, природа является сильным существом – она не будет нянчиться с какими бы то ни было слабаками, которых, видите ли, кто-то там убил. Это не ее проблемы. Это забота их самих, потому что природа во всей своей цельности – сильная система, и ей со слабыми просто скучно. Вдобавок, она имеет возможность вершить судьбы – кому умереть, а кому выжить. И выбирать она будет по количеству силы в душе.

– А кем он вообще был? – прервал Альфред покойность тишины.

– Кто?

– Ну... – замешкался, – суп.

– Зачем тебе это?! – удивился лесник.

– Просто, – пожал плечами Альф. – Интересно.

– Что здесь может быть интересно? Его уже нет. Успокойся.

– И все же? – повторил вопрос через время Альфред.

Арбох вздохнул:

– Майкл Нортон. Солдат малов.

– Откуда вы знаете?

– Документы его смотрел – тоже интересно было.

– А откуда он? – не останавливался парень.

– Из Повиндиля.

Альфред кивнул, как будто это многое пояснило, и лег на траву, закинув руку за голову.

Его отпущенные в свободное плаванье мысли стали вертеться вокруг произошедших событий, и в итоге, как того и следовало ожидать, уткнулись в сгоревший дом родителей, не увиденный Альфредом издалека с холма. От осознания утраты он заплакал. Тихо, не поддаваясь контролю, из глаз текли слезы, обжигая своей горячей сущностью мягкую кожу висков, и, уже холодными, стекали на уши. От комплекса изнеможения, сытости и горя Альфред сморился сном.

Он лежал так с закрытыми глазами и вроде слышал, что происходит вокруг – как шелестят деревья, стрекочут кузнечики, где-то перекрикиваются птицы,, и шум воды… легкий, убаюкивающий, спокойный, равномерный. Альф лежал, закрыв глаза, и наслаждался звуками знакомой, но уже столь родной природы. Это как амулет, который забыл дома. Ты уехал, а он остался. И ты понял, что можешь жить без него. Даже начал привыкать к чему-то новому, заменителю. Но ностальгическое чувство проникало вместе со звуком и запахом в мозг и легкие, пробираясь глубже, под грудину, в сердце, в душу. Это было всё так же приятно, но уже не обязательно. Это было веяньем прошлого, запахом воспоминаний, звуком памяти.

Он лежал и слушал, насаждаясь, вспоминая. Это еще не было сном, но парень не мог шевелиться. А потом земля начала вращаться. Его тело чуть не соскользнуло в открывающуюся пропасть, но он дернулся в другую сторону и спасся, оказавшись снова на зеленом берегу реки.

– Пойдем обратно, – сказал дровосек, – там все-таки безопасней.

– Вы покажете мне могилу родителей?

– Хорошо. Только ночью.

На земляном холме не было никаких опознавательных знаков, но Альфред всей душой ощущал, что под слоем грунта лежат тела, которые не так давно были пропитаны той же кровью, что и он сам. Он встал на колени возле основания могилы.