G.O.G.R.

– Уголовный Кодекс? – изумился Серёгин.

– Ага, – подтвердил из телефонной трубки Мирный. – И знаете, что? Когда он цитирует, он не гугнявит и не использует «паразиты», а болтает, как Цицерон – у него слова песней льются! А когда прекращаются у него эти «припадки» – снова: «бэ – мэ», как бык какой-то.

– И давно с ним это происходит? – поинтересовался Пётр Иванович.

Оказалось, что недавно. В обезьяннике Грибок сидел в одной камере с двумя агрессивными фашистоподобными рокерами – потому что больше не было места. Эти два мандригала частенько «стучали» бомжику по «тыкве». Вот и «камлания» у него начались с тех пор, как рокеры, не рассчитав силушки, залепили Грибку так, что лишили его сознания на полчаса.

– Я его уже отсадил от них, чтобы не покалечили совсем, – говорил Мирный. – Но вот, с тех пор, он и «шаманит» потихоньку.

Пётр Иванович заинтересовался неадекватным поведением полудикого бомжика Грибка. И поэтому взял служебную машину и поехал к Мирному.

Бородатый Грибок сидел в отдельном зарешеченном закуточке, словно африканский примат в клетке зоопарка. Сейчас он выглядел вполне нормально – для бомжа – и шумно сёрбал из алюминиевой миски «Швидкосуп» из пакетика.

– Вот, – сказал Мирный, указав на кушающего Грибка. – Смотрите: он обычно, где-то в полдень «шаманит».

Из соседнего «загона» хищно зыркали и скалились два покрытых пирсингом неформала. Один был брит налысо, а второй – имел косицу, как у Варвары-Красы. Кожаные куртки у обоих трещали на могучих плечах – такие любят «таскать железо» под тяжёлую музыку. Интересно, каким образом совсем не крупный участковый Мирный ухитрился их изловить?

Грибок съел весь растворимый суп и отставил миску в сторонку прямо на пол. Потом – встал с лавки и потоптался на месте с ноги на ногу.

– Уух! – сказал он, увидев Серёгина около своей «клетки». – Кормёж – у! – и выставил вперёд большой палец, мол, круто. – Это те не мутанты, горькие, как змей! – Грибок похлопал «передней лапой» по впалому животу, завешенному грязноватой рваной футболкой и такой же курткой.

– Хайль Гитлер! – гавкнул «на своей волне» один мандригал из соседнего загона.

– Зиг Хайль! – излаял второй, подняв вверх правую руку.

– Тоже «шаманят», – пояснил Мирный, кивнув на соседей Грибка. – Они тут все двинутые – кто на чём.

– У, репу разнесу! – пригрозил неформалам отгороженный решёткой и коридором Грибок. – Ещё хлебало раззявишь – развалю грызло! Грызть не будешь, а только блеять и соплю гонять, сайгак мороженный!

Неформалы разъярились, зарычали, затрясли решётку, собираясь высадить её и добраться до Грибка, который из своей камеры крутил им дули.

– Цыц! – прикрикнул на всех троих Мирный. – А то парочку краж пришью и упрячу далеко и надолго!

Мандригалы сразу же приструнились, умолкли и отползли от решётки к дальней стенке своего «загона».

– Во, во, ползи! – одобрил Грибок, издав отрыжку. – А то грызло…

Потом он раскрыл рот, собираясь, видно, ещё что-нибудь сказать, но вдруг подкатил глазки, рухнул на пол, раскидав ручки с ножками, и изрёк каким-то не своим голосом:

– Часть первая статьи сто пятой Уголовного Кодекса: «Убийство» – от пяти до двадцати пяти лет… – потом он как-то весь затрясся на полу, пару раз мукнул и снова продолжил изрекать: – Часть четвёртая статьи сто одиннадцатой Уголовного Кодекса: «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека» – от пяти до двадцати пяти лет…

– Вот, видите, – пробормотал Мирный, разглядывая лежащего на полу Грибка. – «Шаманит».

– Действительно, – Серёгин почесал голову. – И говорит так… Не по-бомжицки…

Неформалы опять приблизились к решётке и молча, наблюдали за переменившимся Грибком.

– Снова быкует! – прокомментировал один.

– Козлит! – подтвердил другой.

– Цыц! – буркнул Мирный, прислушиваясь к речам Грибка.

– Часть вторая статьи двести двадцать восьмой Уголовного Кодекса: «Незаконное изготовление, приобретение, перевозка, либо сбыт наркотических средств» – от двух до пяти лет, – снова проявил свои знания Грибок.

Серёгин уже не ведал, что и думать. Человек не может рассказывать то, чего никогда не знал. Грибок имеет некий секрет – это уж точно.

– А кем он раньше был? – осведомился Серёгин у Мирного, в то время, как Грибок от уголовного кодекса перешёл к цитированию юриста Кони.

– А я и не знаю, – пожал плечами Мирный. – Он вообще-то недавно у меня на участке появился – года не прошло…Я пытался добиться от него, кто он и откуда. А он что-то мычит и мычит – не поймёшь. То ли – «ку-ку», – участковый повертел указательным пальцем у виска.

– «Нет такого падшего, в котором был бы безвозвратно утерян человеческий образ», – выскочило из Грибка заумным тоном настоящего юриста.

Пётр Иванович только выкруглил глазки и думал о том, что надо бы показать этого субъекта Лисичкину.

Грибок вдруг замолк. Мирный сказал, что он сейчас выйдет из транса, но бомжик почему-то не вышел. Он продолжал лежать на полу, сучил ногами и дёргал руками, крякал, как какой-то дикий селезень, потревоженный охотником.

– Не везите меня в Верхние Лягуши! – прорвалось вдруг сквозь кряканье. – Нет, нет, не хочу, оставьте меня в покое… Что происходит… Кто вы такие?! Я не поеду в багажнике – это нарушение прав человека!.. Меня возили в Верхние Лягуши… Возили! – орал Грибок, явно превратившись в кого-то другого, чей словарный запас был в несколько раз больше, чем тот, какой был у стандартного Грибка.

Услыхав слова «Верхние Лягуши», Пётр Иванович лишь укрепился в своём желании показать его Лисичкину. Эта деревушка уже столько раз «засветилась»: и Шубин, и Грибок, и… Зайцев!

Между тем Грибок приходил в себя. Он опять затих, потом – сел, захлопал глазками и выплюнул свое типичное слово:

– Уух!

– Раскозлился! – встрял со своим замечанием лысый неформал.

– Ага, пробыковал! – подтвердил имеющий косицу.

– Цыц! – цыкнул на них Серёгин, а потом сказал Мирному: – Я его к себе, в райотдел отвезу. Там у нас гипнотизёр есть. Похоже, что этот твой Грибок под гипнозом, как и Шубин. А у нас «галдовальник » толковый – из Киева пригласили – может, расколет.

Серёгин чуть ли не сгрёб Грибка в охапку – так усердно он конвоировал бомжика из обезьянника в коридор. Под гыгыканье мандригалов, мол, «на зону отправляют козлика», бомж Грибок в наручниках покинул ОПОП и уселся на заднее сиденье «Самары» Серёгина.

Комментарий к Глава 118. Грибок под соусом “Наскоста(1)” 1 (ит.) “Тайная причина”

====== Глава 119. Задан новый поиск. ======

В изолятор Грибка не приняли. Охранник по фамилии Белкин, критически осмотрев нового «постояльца», нашёл его непригодным к жизни в коллективе и позвонил в медпункт. Из медпункта притащился габаритный доктор Виталий Агафонович и тоже критически осмотрел издающего обезьяньи звуки Грибка.

– Его необходимо постричь и побрить: вшивый он. Весь изолятор от него запаршиветь может! – пробормотал доктор, завершив предварительный осмотр, и поставил Грибку диагноз: – Педикулёз!

Заклейменного диагнозом Грибка поволокли в медпункт, а Серёгин решил пока разыскать Лисичкина. «Врача-оккультиста» нигде не было. А потом оказалось, что Лисичкин написал настоящее заявление об уходе, ему успели выдать обходной лист и он уже отправился в «экспедицию».

– Эх! – уныло вздохнул Пётр Иванович, жалея об утерянном гипнотизёре, и поплёлся к себе в кабинет. Придётся, наверное, другого «оккультиста» вызывать, раз этот такой слабонервный…