G.O.G.R.

– Ес, оф кос, чиф … – проблеяв по овечьи эти слова, она выползла за дверь, но вскоре вернулась обратно с двумя «фантомасами».

«Фантомасы» отвязали Синицына от негреющего радиатора и снова потащили к машине. Ещё куда-то повезут – к своему шефу «на ковёр»!

Синицын оказался в том же положении – на заднем сиденье, между двумя упитанными и рослыми субъектами – сбежать нельзя. На улице уже успело потемнеть, и мимо проносились огни ночных витрин и фары автомобилей. Синицын не знал, который час, но подозревал, что самолёт, который должен был отвезти его в родной Донецк, улетает с минуты на минуту…

Водитель ехал без правил – красный свет светофора не мог остановить ракетное движение чёрного «Мерседеса». Даже на широких, запруженных другими автомобилями и автобусами перекрёстках он ухитрялся пролетать быстрее ветра на любой сигнал неавторитетного светофора. И вот, наконец, ему не повезло. Невесть откуда взявшись, прилетел лязгающий, скрипучий драндулет и на полном скаку втаранился в сверкающий чёрный бок «Мерседеса». «Мерседес» был сбит с дороги и отправлен на обочину, где встретил припаркованное такси. Для Синицына мир закрутился, а потом – перевернулся вверх дном, потому что «Мерседес» улёгся на крышу. Синицын не получил ни синячка: с обеих сторон его страховали «подушки безопасности» в виде упитанных «фантомасов». «Фантомасы» были оглушены, дамочка стонала, водитель висел на ремне безопасности. Всё, пора бежать – это шанс освободиться от них! Титаническим усилием Синицын дотянулся до ручки двери, повернул её, вытолкнул наружу левого «фантомаса», потом – выскочил сам и побежал, куда глаза глядят по незнакомым широким улицам. Кажется, к месту аварии успела наехать полиция – Синицын слышал за своей спиной вой сирены.

Неизвестно какими судьбами, но, перескочив какой-то тёмный двор, Синицын завернул за угол и оказался прямо перед гостиницей «Хилтон», где жил он в просторном тёплом номере, где лежали его вещи. На глазах у Синицына к её воротам подъехал прокатный «Додж», в котором гарцевал по городу неутомимый Смирнянский. Швырнув ключи парковщику, Смирнянский поднялся по широкой лестнице и исчез в фойе, а за ним посеменил и Кораблинский. Ура! Они ещё здесь, значит, у Синицына есть шанс успеть на самолёт! Окрылённый счастьем, Синицын перескочил через подземный переход, а спустя пару минут уже ехал в скоростном лифте к себе…

В Донецком аэропорту Синицына встретил Генрих Артерран и сразу же предложил отойти в ресторан. Взяв по коктейлю, они уселись за столик, и Синицын рассказал всё, что произошло с ним в Вашингтоне, и передал «указания для Первого» от разносчика пиццы.

– Наши люди позаботились о вас, – констатировал Генрих Артерран, имея в виду появление на дороге лязгающего драндулета. – Прекрасно. Вы выполнили вашу задачу и можете пока быть свободны.

Синицын вернулся домой, к семье, на работу. Работал, получал повышения… Но потом – вляпался снова. Всё началось с того, что застрелили донецкого спекулянта нефтью Михаила Лукашевича, а Синицыну поручили расследование по этому делу. Синицын, конечно же, начал расследование, беседовал с родственниками убитого Лукашевича, и вот, в одной из таких бесед его старший сын показал следователю стопку документов. Синицын, узрев их, пришёл в замешательство и ужас.

«GOGR. Top secret.»

Тот же шрифт, те же слова. Тот же «Гогр»! Опять этот «Гогр»! Синицын страшно не хотелось завязываться с «Гогром», но, кажется, снова придётся…

– Отец был как-то связан с этой организацией, – говорил между тем Лукашевич младший, а где-то, закрытая в другой комнате, басом лаяла злая кусачая болонка по кличке Пупсик. – Он постоянно инвестировал им деньги, а когда я спросил, зачем, то он сказал так: «Подрастёшь – поймёшь. И, надеюсь, тоже будешь делать, как я»…

Синицын не знал, что делать дальше – он уже раз столкнулся с «Гогром», и знал, что он опасен. Синицын не хотел заминать дело. К тому же, лихие девяностые давно прошли, и на дворе был двадцать первый век. Может быть, и «Гогр» тот давно уже исчез с лица Земли?.. Синицын был смел, как подобает следователю. Он продолжил расследование и… всё, очнулся в психушке через полгода. ГОГР!..

====== Глава 69. Недобежкин засылает шпиона. ======

Рассказ «вновь обретённого» Синицына слушали все: Недобежкин, Ежонков, Смирнянский и Серёгин. Но всё равно – шире всех рот раскрывался у Серёгина, ведь он знал Синицына с жёсткой университетской скамьи, но даже и не представлял, что Синицын может выкинуть такие кони. Да, все в девяностых крутились. Даже Пётр Иванович, и тот курей выращивал на чердаке. Но чтобы так…

Синицын не назвал имени Генриха Артеррана. Причина была проста: Синицын его не знал. Генрих Артерран отрекомендовался так: «Мистер Смит», и Синицын знал этого «верхнелягушинского чёрта» только под этой фамилией.

– Смит… – процедил Смирнянский, раздумывая над рассказом Синицына. – Никогда про такого не слышал. Ежонков? – осведомился он у «суперагента» СБУ.

– А я-то тут причём? – развёл короткими руками Ежонков. – Я, вот, тоже – не знаю! Наверное, этот ваш голубец – никакой не Смит!

– А кто?? – надвинулся на Ежонкова Недобежкин, не дав тому договорить.

– Дед Пихто и конь в пальто! – обиделся Ежонков. – Я что, ясновидящий, что ли?

– Ежонков, – фыркнул Смирнянский. – Ты же в СБУ. Все эти «Гогры», насколько мне известно, по твоей части. Ты должен всех этих «мистеров Смитов» в лицо знать. А ты?

– Может мне ещё на Луну полететь?? – взвился Ежонков, подскочив со стула. – Я вам не вышибало тупорылое! Моя работа – умственная! Я – профайлер, то есть, психиатр и специалист по гипнозу! А бегать и стрелять – это уже не моя забота!!

– Ежонков, ты орёшь на всё отделение! – заметил Недобежкин. – Если не замолчишь – сейчас выйдешь отсюда!

– Да ну тебя! – прогудел Ежонков и отвернулся туда, где у дальней стенки ковырял в носу Грибок-Кораблинский.

Кораблинский покинул стул, который выделил для него Недобежкин, и уселся на пол, скукожив костлявую спину. Он что-то тихо бубнил на собственной «радиоволне», ничего и никого вокруг себя не слышал, не видел, и знать не желал. Только один раз за всё время повернул он свою «буйну голову» и излаял на собачьей ноте:

– Есть давай!

– Да щас! – отпарировал сие требование Недобежкин, увлечённый Синицыным и его похождениями.

– Ой, вы, голуби мои-и!!! – заорал тогда Грибок, вскочив на ноги. – Белокрылые-иии!!!

– Да уберите вы его! – взмолился Недобежкин, чувствуя, как от избытка информации опухает его голова. – Достал!

– Ба-а-а!!! – «ответил» ему Грибок.

Смирнянский похохатывал, Ежонков молчал, а Пётр Иванович в данный момент занимался тем, что успокаивал врача Ивана Давыдовича. Последний только что позвонил по экстренному телефону и сейчас вываливает на закалённые в боях уши Серёгина всё, что наболело у него за долгий сегодняшний день. За две минуты разговора Серёгин узнал, что «в больнице нет ни дня покоя», что «постоянно врываются бандиты», и что «они здесь всё разгромили». Пётр Иванович уже всё это знал от Синицына – да, в больницу ворвались двое, они пытались похитить Григория Григорьевича с Кораблинским. Недобежкин тоже об этом знал – и теперь, скрипя мозгами, соображал, куда бы этих двоих пристроить, чтобы спасти от вездесущего «ГОГРа». От «ГОГРа» спасти невозможно – даже если засадить обоих в следственный изолятор – «прилетит» Ярослав Семенов и утащит…

– До каких пор это будет продолжаться?? – вспищал в телефонной трубке взвинченный фальцет Ивана Давыдовича, временно оглушив Серёгина на одно ухо. – Меня тут скоро в могилу сведут!!! Вот, сегодня чуть не застрелили! Позовите мне немедленно вашего начальника, а то я депутату напишу!!!

Объяснения и извинения Серёгина на психующего психиатра не действовали. Пришлось Петру Ивановичу приглашать Недобежкина к телефону. Милицейский начальник схватил трубку в кулак и рявкнул туда, как грифон: