G.O.G.R.

«Мэлмэн!» – вдруг стукнуло в голову Серёгину, и он выкрикнул это слово, заглушив рык Недобежкина.

– Точно! – милицейский начальник затормозил и стукнул себя по лбу. – К Мэлмэну, чёрт! Чёрт!!!

Серёгин и Недобежкин во всю прыть поскакали к Мэлмэну, а Синицын обнаружил флегматичного охранника в камере убитой Эммы – он стоял и обалдело глазел на её несчастное тело, растеряв флегматичность. Синицын схватил его за воротник и потребовал:

– Ключи!!!

– Ой-вой-вой-вой! – заблеял охранник, перепуганный всем происходящим. – Я я я я я сам открою…

– Быстрее! – Синицын потащил его к той камере, куда был посажен лысый бандит Альфред Мэлмэн.

Недобежкин и Серёгин уже топтались у этой самой двери, и милицейский начальник с нездоровым остервенением тянул на себя ручку, надеясь открыть эту запертую дверь.

– Да, разойдитесь вы! – охранник протолкался к замку и быстро отомкнул его ключом. Недобежкин наконец-то распахнул эту дверь и ворвался в камеру. Альфред Мэлмэн лежал на полу с простреленным лбом, а его сокамерники сидели на нарах с отупевшими лицами и с животными глазами.

– Чёрт! – выплюнул Пётр Иванович, поняв, что они лишились и этого важного свидетеля.

Недобежкин схватил за мятый ворот первого попавшегося обитателя камеры – отпетого и отпитого тощего мужичка – притянул его к себе и заревел ему в лицо:

– Кто это сделал?!! Кто здесь был!!

Мужичок заплескал «ложноножками», раскрыл рот, наполненный жёлтыми и коричневыми зубами, и заревел в лицо Недобежкину:

– Бе-е-е-е-е!

– Чёрт! – Недобежкин отшвырнул этого «лжесвидетеля» в сторону и вопросил сразу у всех:

– Ну, кто???

«Сельские бандиты» хлопали безумными глазами, раскрывали рты и все наперебой кричали:

– Ме-е-е-е-е!

– Бе-е-е-е-е!

– Му-у-у-у!

– Бесполезно, – констатировал Пётр Иванович. – «Звериная порча».

– Как он сюда попал?? – не унимался Недобежкин, топая ногами и перекрикивая весь ревущий «зверинец».

– Фашистские агенты… – это Ежонков пришёл в себя и притащился сюда на ватных ногах.

– Идёмте к Соболеву, – заключил Синицын, тоже понимая, что допрашивать этих «козлов» и «баранов» бесполезно.

====== Глава 84. Соболев хватается за голову. ======

Соболев был занят: пытался выпроводить Семиручку из своего кабинета. Семиручко уходить не собирался, а всё сулил полковнику какие-то золотые горы, молочные реки да кисельные берега.

– Выметайтесь, я взяток не беру! – отказывался Соболев. – Или я вас запру вместе с этим вашим… как его?

– Потапов, Потапов, – заспешил Семиручко. – Гаврила Семёнович Потапов. Эти донецкие его несправедливо обвинили! Они схватили его вместо кого-то другого! – настаивал председатель Верхнелягушинского сельсовета, прочно закрепившись на шатком стульчике для посетителей. – А Гаврила Семёнович ни в чём не виноват, он просто наш деревенский плотник. Я могу поручиться за него…

– Не знаю, – процедил Соболев, кося глазом в сторону толстенького Семиручки. – Мне никто ничего не говорил ни про какого Потапова…

И в этот момент кое-как покрашенная в белесый цвет дверь кабинета распахнулась, издав скрип, и из неизвестности возникли те самые «донецкие». Кроме того Недобежкин слышал, как Семиручко расхваливает этого самого Потапова. При виде трёх грозных лиц и одного помятого, Семиручко спорхнул со стульчика для посетителей и собрался ретироваться куда подальше.

– Стоять, вы задержаны! – пригвоздил его Недобежкин, вдвинувшись в дверной проём и расправляя плечи так, словно бы готовится к поединку не на жизнь, а на смерть.

Семиручко булькнул и застыл на месте. А Недобежкин, сопровождаемый Серёгиным и Синицыным, с Ежонковым в арьергарде, приблизился к столу Соболева и потребовал от него:

– Объясните мне, что у вас здесь происходит!

Соболев вперил в Недобежкина недоуменные глазки и смог выдавить лишь одно слово:

– Н-ничего…

– Ничего?? – взвился Недобежкин и едва не огрел кулаком по столу Соболева. – Пройдёмте в ваш изолятор – посмотрите, что это за «ничего»!

– А? – Соболев совсем растерялся, потому что даже и не представлял, что могло произойти в его тихом изоляторе, где сидели несколько тихих алкоголиков и один неудачливый вор.

– Идёмте! – настоял Недобежкин, и Соболеву ничего не оставалось, как отлепиться от кресла и потянуться туда, в изолятор.

Семиручко снова предпринял попытку исчезнуть, но Недобежкин эту попытку пресёк.

– Ежонков, сторожи его! – приказал Недобежкин и вышел в коридор.

Ежонков хотел было возразить – у него давным-давно была заготовлена дежурная речь о том, что он «не амбал, а психиатр». Но, подумав, не стал выдавать эту речь на-гора, а кротко согласился сторожить неопасного на первый взгляд Семиручку, потому что совсем не хотел смотреть на «море крови и горы трупов» в изоляторе.

Полковник Соболев понял, что произошло что-то неладное, услышав, как из изолятора несутся ужасные животные звуки.

– Ме-е-е-е-е!

– Бе-е-е-е-е!

– Му-у-у-у! – ревело некое стадо, которое, кажется, поселилось там, в изоляторе.

– Что происходит? – прошептал начальник Краснянского РОВД, застряв на полдороги.

– Вот пойдите и посмотрите! – буркнул Недобежкин. – Вам, наверное, это уже знакомо – ведь рядом с Лягушами живёте?

Нет, в изоляторе у Соболева никто никогда не блеял и не ревел быком. У начальника Краснянского РОВД прямо волосы на голове зашевелились, когда он заглянул в камеру «Потапова – Мэлмэна». Сам «Потапов» был убит, лежал на полу с дырой в голове, и под ним уже натекла лужа крови. А его сокамерники вели себя более чем странно: четверо стояли неподвижно, открывали рты и изрыгали животный рёв, а двое – те опустились на четыре точки, ползали по полу и бодали лбами стены.

– Узнаёте почерк? – осведомился Недобежкин.

Соболев просто схватился за голову, потому как ему показалось, что несчастная его голова сейчас просто возьмёт и отвалится – так сильно она закружилась.

– Я… я не представляю… – заблеял Соболев, едва удерживая голову на плечах. – Я не представляю, как я смог допустить такое… Я… Я…

– Последняя буква в алфавите! – фыркнул Недобежкин. – У вас судмедэкспертиза есть?

– Н-нету, – выдавил Соболев. – Всё на область посылаем…

– Чёрт, как медленно! – Недобежкин почесал затылок, придумывая план дальнейших действий.

– Василий Николаевич, – подал голос Серёгин, вспомнив о Семиручке и Потапове. – Мы с Сидоровым видели этого Потапова…

– Да?? – перебил Недобежкин, мгновенно оживившись. – Ну-ну…

– Потапов, – продолжал Серёгин, стараясь абстрагироваться от вселенского «хорового» блеяния. – Был плотником в Верхних Лягушах. Он всегда в такой чудовищной бородище ходил, как лешак какой-то… Он всё чёрта боялся: крестился, по церквям ходил. Когда мы с Санькой пришли к нему – он нас солью засыпал, а в гопниковское логово – вообще ехать не хотел, еле заставили…