Г.Р.О.М. 3

— Да, купи нам пивка, сиг, и чё-нибудь перекусить и попить, — Ярик полез за деньгами.

— Ща, я быстро!

— Да не торопись, Настя, — сказал я. — Успеем ещё.

Она всё равно быстро выбежала, только калитка хлопнула. В доме осталась только бабка, ну и мы во дворе.

— Точная наводка? — тихо спросил Ярик. — Явится? А то долго сидим здесь.

— Точная, — я кивнул. — Ждём.

Это самая точная наводка — моя память. Но, надеюсь, чем больше мы будем работать, тем чаще те тревожные события, которые я помнил, просто не будут происходить.

— Давайте пока мы…

Закончить фразу я не успел, Левитан подал знак яростными жестами, мы заняли позиции. Калитка вскоре снова хлопнула. Невысокий лысеющий мужик в чёрной куртке внимательно огляделся, а потом выглянул на улицу. Вид, как у фоторобота с доски «Их разыскивает милиция»: тяжёлый взгляд, низкий лоб, небритый. На плече у него болталась китайская сумка. Вид у него своеобразный, такого поздним вечером встретить не захочешь. Он и сидел за двойную мокруху с отягчающими, но почему-то не только избежал смертной казни, но ещё и вышел на свободу.

Впрочем, мы таких и ищем.

«Гость» закрыл калитку на щеколду.

— Хозяева! — промычал он. — Пенсию принёс. Где вы там, мать вашу?

Не дождавшись ответа, мужик пошёл в сторону дома. Заглянул в окно, но там кухня, бабка лежала в дальней комнате, отсюда её не видно.

Я наблюдал за ним из сарая, стараясь не дышать, чтобы не выдать себя раньше времени. Мы могли перехватить его сразу, но… надо же понимать, правда ли он этим занимался или нет. Для себя понять.

Но скоро сомнения ушли. Он это, точно.

Потому что он взял топор, который Глеб рубил дрова, и собрался идти внутрь. Поэтому его и прозвали Раскольниковым…

А память услужливо подкинула картинку из моей первой жизни: газета, которую я читал, чёрно-белое фото дома и два тела, накрытые простынями с тёмными пятнами. Именно здесь, именно в этом доме, именно сегодня.

Молоденькая девушка и парализованная бабка ничего бы ему сделать не смогли, но тот всё равно орудовал топором. Бандит работал редко, но жёстко. А в случае с Настей он ещё… не, об этом думать не хочется. Ведь она же тогда сидела дома в этот момент.

Но пора действовать.

— Берём, — сказал я.

Раскольников отшатнулся, когда из дома к нему шагнул Костя. Бандит замахнулся было для удара, но тут же заорал, когда Левитан отобрал топор в грубой манере, аж рука хрустнула и повисла, как сломанная ветка, стремительно начиная синеть.

Никаких церемоний, он свои намерения, свою звериную суть уже показал.

— Рот ему зажми! — распорядился я. — Чтобы не орал. А то бабку разбудит.

Подобрали кусок половой тряпки с крыльца, сделали кляп, грубо прижали и связали руки, не обращая внимания на его попытки сопротивляться. Мне неважно, что он скажет, я с ним уже когда-то говорил, этого хватит.

Я вытащил у него из кармана поддельное удостоверение почтальона и складной нож, его и раскрыл. Ножик импортный, американский, с лезвием-щучкой и вогнутыми спусками, как у бритвы, очень острый. Пока ещё острый и новый, помню, что когда Раскольникова крепили опера на горячем, на этом ножике уже был труп и следы ржавчины от крови.

Глаза бандита расширились от ужаса, когда он понял, что мы не менты. Боится до усрачки, а людей убивал — никогда не боялся.

А пока мы его упаковывали, Ярик приготовил парниковую плёнку, которую мы притащили заранее. Следов быть не должно.

— В машину его к тебе? — спросил Глеб, разматывая плёнку вокруг парализованного от страха грабителя. — В багажник и увозим?

— Не, — я помотал головой и показал куда его надо спрятать.

— Туда? — Ярик уставился на туалет. — В натуре?

— А куда ещё это говно девать? Только хорошо упрятать надо, чтобы не всплыл.

— Не всплывёт, — равнодушно заметил Левитан. — Там г-гиря б-была, я видел.

Через двадцать минут, когда вернулась Настя с покупками, мы спокойно сидели на завалинке, парни курили, я рассказывал им, как тогда с Юлькой выслеживали наркобарыгу.

Настя нам тепло улыбнулась… а ведь если бы мы не пришли сюда, её бы уже не было в живых. Даже не знает, какой участи избежала. И пусть не знает, мы зато сами знаем, что спасли человека и избавились от зверя.

Осталось ещё трое таких грабителей, но пахан в ту банду уже не придёт. Он со своей карьерой «почтальона» вдруг завязал, бесследно пропав. Остальных тоже не ждёт ничего хорошего.

— Чай будете? — предложила Настя. — Я пряников купила. Или картошки вам всё-таки пожарить? Там лучок зелёный уже подрос.

— Настя! — закричала бабка из дома. — А пенсию-то принесли али нет?

— Какая пенсия? — девушка повернулась к дому. — Рано ещё!

— А! А мне послышалась, что пенсию принесли… совсем уже оглохла, старая.

У меня тем временем пиликнул пейджер. Я прочитал, кивнул своим, мол, пора валить, дела не ждут, а с этим мы закончили.

Через пятнадцать минут, поговорив с Седовым через таксофон, я уже знал, в чём суть, и объяснял всё парням.

— Как я и думал, так и случилось, — сказал я. — Те два тела решили, что могут нас кинуть. Человек Седова проследил за Костиком с Лесником, и дал оперу расклад. Так что не зря его подключил.

— И чё он нарыл? — у Глеба сразу стал серьёзный вид.

— Они связались с неким Балагановым из службы безопасности банка, у него долгов в казино куча, и обещают ему с этим помочь. И нам про него не сказали. Значит, это основная схема, чтобы вскрыть всё без нас, вообще без наших ключей.

— Они могут открыть ячейку? — спросил Глеб.

— Козлы, — добавил Ярик и сплюнул.

— М-может их к-к этому т-типу закинуть? — предложил Костя и добавил со своим порой слишком мрачным чувством юмором: — П-пусть т-тоже с-сполна горюшка хлебнут.

— Успеют. Главное, что они смогут открыть ячейки без этого, — я достал и позвенел ключами. — Но они пока не знают номера ячеек, поэтому с меня их трясут. Значит, у этого Балаганова нет доступа к именам клиентов и не знает, что где лежит, но у него может быть доступ к конкретным ключам, или он знает, как его сделать.

— Или просто медвежатника в хранилище запустит, — предположил Ярик. — Камеры вырубит и запустит, тот сам всё вскроет.

— Могут и так сделать. Как только скажу — они сразу там всё и вычистят. Но это вопрос времени, я думаю, узнают номера и без нас.