Габриэла, гвоздика и корица
Шрифт:
Корабль гудел не переставая. Насиб открыл окно, как он и предполагал, это была «Ита» из Рио-де-Жанейро. Остановившись у острова Педра-ду-Рапа, пароход требовал лоцмана.
– Но, Филумена, что на тебя нашло? Так неожиданно, без всякого предупреждения?.. Просто нелепость.
– Вот уж нет, сеньор Насиб! С той самой минуты, как я переступила порог вашего дома, я всё время повторяла: «Когда-нибудь я обязательно уеду к моему Висенти…»
– Но ты могла бы вчера предупредить, что уезжаешь…
– А я и предупредила, через Шику. Вы ничего не ответили и даже не появились дома…
Действительно, Шику Лоботряс, работник
– Я ждала вас всю ночь… До рассвета… А вы хороводились с девицами… Такой человек, как вы, давно должен бы жениться и остепениться, а не напиваться в кабаре после работы… Вот увидите, хоть вы и здоровяк, а в один прекрасный день сыграете в ящик…
Филумена осуждающе указывала костлявым пальцем на грудь Насиба, видную в вырезе ночной рубашки, расшитой красными цветочками. Насиб опустил глаза и увидел следы губной помады. Ризолета!.. Старая Филумена и дона Арминда постоянно осуждали его холостяцкие привычки, делали намёки и сватали невест.
– Но, Филумена…
– Никаких «но», сеу [63] Насиб. На этот раз я действительно уезжаю. Висенти мне написал, что собирается жениться и нуждается во мне. Я уже и пожитки собрала…
63
Сеу – сокращённо от сеньор.
И как раз накануне банкета Южно-Байянской автобусной компании, назначенного на следующий день! Грандиозное мероприятие, ужин на тридцать персон. Старуха словно нарочно выбрала этот день.
– Прощайте, сеу Насиб. Да хранит вас Господь и да поможет вам найти хорошую невесту, которая станет заботиться о вашем доме…
– Но, Филумена, сейчас только шесть часов, а поезд уходит в восемь…
– Не доверяю я поездам, кто там их знает. Лучше прийти пораньше…
– Дай хоть я тебе заплачу…
Всё происходящее казалось Насибу каким-то дурацким кошмаром. Он прошёлся босиком по холодному цементному полу гостиной, чихнул и тихонько выругался. Только простудиться ему не хватало… Чокнутая старуха…
Филумена протянула костлявую руку и коснулась кончиками пальцев его ладони.
– До свидания, сеу Насиб. Будете в Агуа-Прете, заходите.
Насиб отсчитал деньги и прибавил сверх оговорённой суммы – как бы там ни было, она это заслужила, – помог Филумене пристроить сундучок, тяжёлый свёрток с изображениями святых, которые раньше в изобилии висели по стенам её маленькой комнаты в глубине дома, и, наконец, зонтик. Через окно в комнату проникал радостный утренний свет, а с ним – морской бриз и пение птиц, а на безоблачном небе ярко светило солнце, впервые после стольких дождливых дней. Насиб смотрел, как к пароходу подходит лоцманский катер, и решил больше не ложиться. Лучше он поспит днём, чтобы к вечеру быть в форме: он обещал Ризолете вернуться. Чёртова старуха, весь день насмарку…
Насиб стоял у окна и смотрел вслед уходящей служанке. Морской ветер холодил кожу. Его дом на спуске Сан-Себастьян стоял почти напротив входа в бухту. По крайней мере, дожди уже кончились. Они шли так долго, что едва не
погубили урожай: молодые плоды какао могли сгнить на деревьях, если бы дожди не прекратились. Полковники уже стали беспокоиться. В окне соседнего дома появилась дона Арминда, она махала платком старой Филумене, с которой они были близкими подругами.– С добрым утром, сеу Насиб.
– Вот чокнутая Филумена… Ушла от меня…
– Да уж… Подумать только, какое совпадение! Только вчера я сказала Шику, когда он пришёл из бара: «Завтра Филумена уедет, сын вызвал её письмом…»
– Шику мне говорил, но я не поверил.
– Она сидела допоздна, всё ждала вас. Так получилось, что я тоже не спала, мы обе сидели и беседовали на пороге вашего дома. Вот только вы так и не появились… – Она засмеялась то ли с осуждением, то ли с сочувствием.
– Я был занят, дона Арминда, много работы…
Она сверлила его взглядом. Насиб встревожился: неужели следы губной помады остались и на лице? Возможно, вполне возможно.
– Вот я всегда так и говорю: мало в Ильеусе таких тружеников, как сеньор Насиб… Работаете аж до рассвета…
– И как раз сегодня, – пожаловался Насиб, – когда нужно готовиться к завтрашнему ужину на тридцать персон…
– Я и не слышала, когда вы пришли, а я легла поздно, уже после двух…
Насиб что-то пробурчал, очень уж эта дона Арминда любопытна.
– Примерно в это время я и вернулся… Кто теперь приготовит ужин?
– Серьёзный вопрос… На меня не рассчитывайте. У доны Элизабет может начаться в любую минуту, сроки уже подошли. Поэтому я и не ложилась: вдруг прибежит сеу Паулу. И потом, эти деликатесы, не умею я их готовить…
Языкастая дона Арминда, светлая мулатка, вдова, медиум, мать Шику Лоботряса, работавшего в баре Насиба, была известной акушеркой: за последние двадцать лет её руки приняли бесчисленное множество ильеусцев, первым впечатлением которых об этом мире становился сильный запах чеснока и красноватое лицо повитухи.
– А дона Клоринда уже родила? Доктор Раул не пришёл вчера в бар…
– Да, вчера вечером. Но они позвали доктора Демостениса. Взяли моду. Разве это не безобразие: мужчина принимает ребёнка и видит чужую жену совершенно голой? Какое бесстыдство…
Для Арминды этот вопрос был жизненно важным: врачи начинали с ней конкурировать. Мыслимо ли раньше было такое непотребство, когда мужчина разглядывает чужую голую жену, да ещё во время родовых схваток?.. Но Насиб мог думать только о завтрашнем ужине да о десертах с закусками для бара – серьёзные проблемы, связанные с отъездом Филумены.
– Это прогресс, дона Арминда. Чёртова старуха устроила мне весёлую жизнь.
– Прогресс? Разврат это, а не прогресс…
– Где я теперь найду кухарку?
– Вы можете обратиться к сёстрам Дус Рейс…
– Слишком дорого берут, дерут три шкуры. А я уже нанял двух каброш [64] помогать Филумене…
– Такова жизнь, сеу Насиб. Чего меньше всего ждёшь, то и случается. Меня, к счастью, предупреждает дух. Буквально на днях, не поверите… Это было во время сеанса у кума Деодору.
64
Каброша – молодая тёмная мулатка.