Гагарин: дорога на Марс

— Такси прибыло! — радировал Павел. — Принимайте политые кровью сантиметры тоннеля.

Две фигуры в белых скафандрах уже ждали у распахнутого люка шлюза. Космонавты похлопали друг друга по плечам и разошлись.

В течение смены Павел и Андрей могли поддержать себя только водой, а на обед — крепким бульоном из трубочки. Избавившись от скафандров, обтирали потные тела влажными салфетками и принимались за еду. Младшему из космонавтов поручался ещё надзор за оранжереей — пока экспериментальной и площадью всего двенадцать квадратных метров, расположенной на гребне кратера. Он ходил туда крайне редко, потому что нужно пожертвовать воздухом, выходя из шлюза, потом новый расход воздуха в шлюзе самой оранжереи. Когда-нибудь с появлением кислорода от электролиза воды, полученной из лунного льда, предстоит понизить давление в жилых объёмах и в скафандрах, наполняя их чистым кислородом, потому что азотом снабдить станцию сложнее, а он расходуется при каждом выходе из шлюза. Даже вакуумный насос, откачивающий часть воздуха в баллон перед открытием люка, не решает вопрос кардинально.

После ужина пошли на «вторую работу», Андрей засел за монитор, показывающий картинку с внутренних камер оранжереи и показатели — температуры, влажности, освещённости, радиации. Под мощным воздействием солнца, ярче, чем в земных тропиках, и в переувлажнённой атмосфере земные культуры росли очень быстро. Ботва шла на перегной и восстановление плодородия грунта, когда-нибудь растительный цикл станет замкнутым и самодостаточным, не требуя подвоза удобрений с Земли.

Ровно как бабушка Анна Тимофеевна в Гжатске, Андрей высаживал семена в горшочки с землёй и держал их под электрическим светом в биологическом отсеке, оставленном американцами, потом переносил ростки в оранжерею. Каждое телодвижение заносил в электронный журнал в бортовой ЭВМ, оттуда данные неслись на спутник-ретранслятор и далее на Землю, где обрабатывались целыми научно-исследовательскими институтами, находящимися в поиске оптимальных путей для экзопланетного растениеводства. Как шутил Харитонов, у каждой травинки имеется персональный доктор биологических наук.

Он занимался наблюдением за ядерным электрогенератором, используемым сейчас далеко не на полную мощность, пока не началась переработка льда. Через какое-то время оборудование будет перемещено вниз — в отдельную вырубленную для него нишу, чтоб сократить длину толстых проводов, рассчитанных на сотни и даже тысячи ампер для выработки кислорода и водорода в промышленных объёмах, а также защитить от неожиданностей.

Всё должно быть укрыто сверху, в том числе свод оранжереи. Микрометеориты не прекращают, пусть редко, бомбардировать Луну. Если рассматривать длительный период пребывания — многие десятилетия — повреждения от небесных камушков гарантированы.

Порой оба офицера получали взбучки от ЦУПа из-за невнимательности и мелких ошибок. Но попробуй сохрани внимание, изнывая от усталости!

Как издевательство над собой, Андрей, отработав за терминалом, снова шлёпал в биологический — заниматься на тренажёре, потому что, как бы не впахивал в штольне, та физическая нагрузка не распределялась равномерно по всему опорно-двигательному аппарату. Если хрящи в суставах истончатся, на Земле он просто не сумеет ходить и будет прикован к инвалидному креслу!

Положенные восемь часов спали как младенцы. Ровно так же себя чувствовали Баландин с Авдеевым.

Им говорили: ваше пребывание на Луне обходится ежедневно в сотни тысяч рублей, если принять во внимание работу всех центров связи и ЦУПа, а не только затраты на привоз к южному полюсу четвёрки мучеников и десятков тонн оборудования. Значит, тысяч на пятьдесят в сутки должен наработать каждый!

Один выходной им всё же предоставляли, он уходил на отдых, уборку на станции, проверку скафандров и ровера. Не расслабишься.

Поскольку время у них исчислялось по Москве, Андрей удивился, когда после вызова с Земли услышал голос отца.

— Поздравляю! Я, чёрт побери, стариком себя не чувствую, а надо же — дед!

— Ур-ра! — завопил Андрей, а Павел, сняв наушники, покрутил пятернёй у виска, потом понял, каков повод для крика, и показал большой палец. Наоравшись, молодой отец спросил спокойнее: — Мальчик? Сколько?

Секунды через четыре донеслось:

— Мальчик. Как вы и обещали — Юра. Так прямо с паспортом СССР и родился, а там — Юра, вот совпадение. Три четыреста.

У деда явно было превосходное настроение.

— Ты с Ларисой не общался? Как она?

— Ксения была. Говорит: всё прекрасно, операция прошла успешно. Твоя, как отошла от наркоза, просила передать, что тебя любит и ждёт, чтобы показать сына. Просит простить, что грубила, потому что нервничала. Ну, понятно, порода Гусаковых… Хорошо, не буду о них. Ты сам — как?

— Устаю зверски. Скоро не сможем выдержать смену — просто от истощения. Этот проходческий агрегат Крот-1 задолбал. Вслух мечтаем, чтоб он загнулся до полной неремонтопригодности на Луне. Сколько выкопал — и баста.

— Ну, ты мне только не луддитствуй. Ладно, облегчу ваши страдания. Срыв графика бурения сегодня рассмотрен на расширенной коллегии Госкосмоса.

Нам предоставят возможность колупаться здесь ещё год, хотел съязвить Андрей, но не стал. Вворачивать шуточки неловко, когда реплики передаются с запаздыванием более чем полторы секунды в одну сторону.

— Длина главного горизонтального тоннеля сокращена до тридцати метров, вы дойдёте до этой отметки в ближайшие дни. Возвращаете крота на центр, вырезаете главный зал шесть на шесть. Делаете по четыре симметричных аппендикса от центрального тоннеля в каждую сторону. И пока хватит.

— Спасибо! Конечно, сократили здорово. Но всё равно — много…

— Держитесь. Далее, готовим отправку транспортных кораблей. Получите шлюзовое оборудование, систему жизнеобеспечения. Обновите припасы.

— Снова спасибо. Загнёмся сытыми.

— Далее к вам прибудет Крот-2, у Лавочкина состоялась госприёмка. Полностью роботизированный малый буровой аппарат, учтены все замечания первой и вашей смены.

— Насколько — малый?

— Ротор диаметром в метр. Он прорежет вертикальный ход от дальнего конца тоннеля вверх к запасному шлюзу. Обработает пол тоннелей, мы посчитали, что его дешевле выровнять фрезой, чем отправлять вам композит и выводить полы в горизонталь наливным способом, уменьшая объём и высоту. Не позже пятнадцатого августа подлунная станция должна принять вас и новую четвёрку на пополнение личного состава.

Облегчил, слов нет… Значит, текущую производительность труда, авральную на износ, они приняли за отправную точку как константу и вывели график работ, надеясь ввести заглубленный комплекс в эксплуатацию за предельно короткий срок. Ох, блин!

— Папа! Станция примет, если максимально потесниться, ещё двоих, тем более, почти постоянно одна пара находится вовне. Поможешь?

— Рад бы, но не могу. Тут такое творится…

— Поделишься?

— Долго рассказывать. Если кратко, то администрация Мондейла затеяла комплексную проверку NASA и цепочки от производства до запуска спейс-шаттлов. «Нью-Йорк Таймс» вышла с передовицей, огромные буквы на первой полосе: как ещё остальные челноки не разбились? Нашли кучу косяков, устраняют. Застрявшие на орбите спустили в беспилотном, все четыре ракетоплана разобраны до винтика и до восемьдесят седьмого не полетят. Шкабардня, поймав момент, заявил: мы можем заменить Америку, и вообще мы — могуны. Представь, у нас график запусков «сапсанов» выйдет на четыре-пять в месяц. Европейское космическое агентство готово предоплатить двадцать рейсов вперёд, американцы — выводить «сапсаны» своими «дельтами». Каждый запуск к Луне приходится выбивать с кровью, программа испытаний для Марса срывается. Ты меня слышишь?

— Слышу, папа. Но не понимаю, зачем такая спешка — в августе.

— Потому что американцы вспомнили, что у них имеется недюжинный вклад в освоение Луны — пустой цилиндр как бы биологической лаборатории. Я им твоё фото отправил с саженцами — вон, используем под оранжерею, чтоб не пустовала только. Ну и они начали давить — хотим нашего человека в ваш экипаж во второй половине года — эксплуатировать, только не упади, «нашу общую станцию». Пока отказываем, ссылаясь на перегрузку из-за рейсов к Европейской космической станции и к их «Скайлэбу-2», но не бесконечно. А как только мы освоим подлунный комплекс и переселимся, я на голубом глазу скажу Мондейлу: сэр, общая советско-американская станция — вон она, наверху кратера Шеклотон. Пользуйтесь в доле с нами. Внизу — чисто советская, могу сдать в аренду койко-место за сколько-то миллионов долларов в сутки. Если найдём повод поссориться после Марса, отстыкуй их отсек от нашего и оттащи ровером подальше — пусть пользуются, если могут и хотят.