Галактика мозга

— А меня он уволил. Выгнал.

— От этого и я не застрахован. Раз оступился и… Да о чем говорить! Ты всё прекрасно понимаешь. Леонтьев — чиновник, а мы — ученые! Он по одну сторону баррикады, мы по другую. Забудем про него. Смотри на жизнь шире. Есть интересная задача, необычная, трудная. Когда ты отступался от таких?

— Это твоя задача.

— Антон, я знаю, ты не первый год интересуешься этой проблемой. У тебя есть наработки. Поделись со мной.

Шувалов заколебался. Его просил человек, из-за которого его уволили с работы и завели уголовное дело. Этот человек влез в его семью, проводит время с его сыном, дарит цветы жене. Он занял его место на работе, является в его дом и, несмотря на это, напролом требует помощь. Так обстояла ситуация, с одной стороны.

А с другой, его просили о помощи заслуженному генералу, мозг которого был ближе к смерти, чем к жизни.

Вернулась Ольга. Насупившаяся. Хмурая.

— В последние дни Саше стало намного лучше. Сегодня он почти не заикался и говорил чисто-чисто. Ведь так, Борис?

Вербицкий кивнул. Ольга искоса взглянула на Антона. Она даже не подняла головы, смотрела только на его ноги.

— А твой приход Сашу разволновал. Он опять сорвался. Зачем ты повышал голос?

— Я не ожидал, что встречу здесь… — Шувалов замялся, не понимая, почему он вынужден оправдываться.

— Кого? Бориса? Ты договаривай, договаривай. Значит, Борис для тебя плох. Неделю назад ты с ним дружил, а сегодня не желаешь видеть! А между прочим только благодаря ему у Саши наступил прогресс. — Распаленная женщина стала картинно благодарить Вербицкого. — Спасибо тебе, Боря. Огромное спасибо. С тобой Саша делает успехи. Сначала он нервничал, а сейчас охотно играет с тобой. У тебя с ним полное взаимопонимание, даже лучше, чем с отцом. Ты настоящий друг. Приходи к нам почаще.

Шувалов не в силах был это слушать, выложил на стол деньги и направился к выходу. Он оказался непрошенным гостем в собственном доме.

— Может, чаю? — едко бросила в спину Ольга, словно ударила кончиком хлыста.

Вербицкий, как ни в чем не бывало, нагнал Шувалова в коридоре.

— Так как, дружище, откроешь свой секрет?

— У меня нет секретов. — У Антона чесались кулаки. — Читай мои статьи, там есть всё.

— Какие? — торопливо спросил Борис и вытащил блокнот, чтобы записать.

— Лучше все. С самого начала. А так же отчеты. Найдешь их в институтской библиотеке.

Шувалов вышел, с огромным трудом поборов желание громко хлопнуть дверью.

30

Побледневший за последние дни Шувалов с осунувшимся лицом и темными кругами под глазами взглянул на настенные часы в лаборатории ПЭТ, позитроно-эмиссионной томографии. Стрелки неумолимо приближались к трем.

— Пора, — решил он, и второй раз за ночь лег на подвижный стол с загнутыми по бокам краями. Одет он был в простую пижаму, и поверхность каталки вновь показалась ему холодной.

— Может, хватит? — не скрывая тревоги, спросила Репина. — Это уже восьмой эксперимент за неделю!

— Вводи.

— Антон, посмотри на себя. На тебе нет лица.

— Я ученый, а не фотомодель, — усмехнулся Шувалов.

— Радиоактивные вещества не успевают выводиться из твоего организма. Они накапливаются.

— Не смотри на мой внешний вид. Это из-за недосыпания. Следующей ночью проведем еще два эксперимента и закончим.

— Антон, надо сделать перерыв. Это опасно.

— Ты сама сказала, что у Вербицкого возникли подозрения. Если он доложит Леонтьеву, и нам закроют доступ к томографу. Мы должны спешить.

— Но не такой же ценой?

— Антон Викторович, — в разговор вмешался Сергей Задорин, управлявший позитронно-эмиссионным томографом. — Может я вместо вас? Сделайте следующий эксперимент на мне. Я готов.

— Хватит сюсюкать! — повысил голос Шувалов. — Вы оба прекрасно знаете, что мне для сравнения нужен один объект! Один и тот же! Иначе, опыты можно делать бесконечно! — Он вытянулся на столе, развернул руку, чтобы вена на локтевом суставе была хорошо доступна, и спокойно, но твердо приказал: — Прения закончены. Елена, вводи препарат. И помни, что сейчас я исследую реакцию на боль.

Репина сжала губы, и заставила себя воткнуть широкую иглу в вену Шувалова. Радиоактивная жидкость медленно перекочевала в кровь ученого. Некоторое время он лежал молча и ждал, пока радиоизотопы распространятся по организму и проникнут в мозг. Любая физическая активность на этом этапе могла повлиять на равномерное распределение изотопов и исказить результаты.

— Начали, — подал знак Шувалов.

Задорин включил управление. Стол, на котором лежал ученый, въехал внутрь круглой арки в форме огромного бублика. По пути Антон поймал на себе обеспокоенный взгляд Репиной.

— Не жалей меня. Иначе придется повторить эксперимент, — предупредил он и ободряюще улыбнулся.

Когда голова ученого оказалась внутри бублика, Елена хирургическими щипцами ухватила кожу на плече Антона. Ее веки закрылись, а рука крепко сжала инструмент и с силой крутила его, чтобы причинить добровольному пациенту максимальную боль. Шувалов терпел стойко. Из-под опущенных женских ресниц выступили светлые слезинки. Кроме этих маленьких капель, эксперимент протекал строго по плану. Радиоактивный препарат, проникший в мозг, выделял излучение. Десятки датчиков, расположенных внутри «бублика», равнодушно фиксировали высвобождаемую энергию.

Сергей Задорин сидел за компьютером и наблюдал, как на экране светлыми участками выделяются интенсивно работающие клетки мозга, ответственные за боль. Чем ярче они вспыхивали, тем большие муки испытывал Шувалов. Подобную картину Сергей видел и ранее, когда они исследовали реакцию мозга Шувалова на креативность, речь, эмоции, мышечные движения, внимание и память. Утомление и невротическую депрессию доктор наук Шувалов запланировал на заключительные эксперименты. Он умел оптимизировать свою работу. К завтрашней ночи утомление и депрессия будут естественным состоянием его измотанного организма.

31

Промозглый моросящий дождь прекратился только под вечер. Антон, не смотря на вежливое сопротивление отца, стал собирать его на прогулку. Ему редко удавалось вывезти отца на свежий воздух, хотя он и обещал ему помогать.

— Хватит сидеть в четырех стенах. — Шувалов толкнул тяжелую дверь подъезда и спустил коляску с отцом-инвалидом по металлическим швеллерам. — Пока я живу с вами, будем гулять.

— Да я и сам могу, — храбрился Виктор Александрович, активно помогая направлять колеса.