Галиция. 1914-1915 годы. Тайна Святого Юра

Горожане нередко были свидетелями того, как въехавший в бесхозную квартиру «военнослужащий» через пару дней съезжал с нее со всем описанным скарбом. А во дворе и подвалах градоначальства в тот же день появлялись новые ящики, баулы и чемоданы с наклейками «вещественные доказательства», ожидающие своей очереди для вывоза в Россию.

– Господин Стршебильский, меня не интересует, где вы возьмете рабочих, – снова отвлекся на телефонный звонок Карл Осипович, – установите работу на девять часов. Первые два часа можно считать за три, а последующие за два часа. Оплату – каждую неделю… Просто кошмар, – пожаловался он, бросив трубку, – ремесленников в мастерских не хватает не только локомотивы ремонтировать, но даже полки для раненых делать.

Градоначальник медленно поднялся и произнес:

– Карл Осипович, постарайтесь все же узнать о полковнике, ведь вы сейчас почти ежедневно бываете на Губернаторских Валах.

– Постараюсь, дорогой Алексей Александрович, – учтиво ответил чиновник, фамильярно поправляя при этом на кителе градоначальника серебряную медаль участника коронования его величества.

Не дожидаясь, когда помощник начальника дороги ответит на очередной телефонный звонок, Скалой покинул кабинет.

– Совершенно верно, ваше высокопревосходительство, статские советники приравнены к генералам… да, они могут перевозить до трехсот пудов имущества, – слышалось за спиной.

– В комендатуру, – усевшись в автомобиль, скомандовал шоферу Скалой в переговорную трубу.

«А может, вся эта суета и волнения напрасны?» – думал генерал, поглядывая в окно на прохожих, провожавших испуганными взглядами автомобиль. Встречные экипажи поспешно прижимались к обочине. «Ах, все это из-за отсутствия информации», – досадливо поморщился Скалой. – Но что ж поделаешь: губернатор с самого начала держал его на расстоянии. О причинах столь сдержанного и порой подозрительного отношения к себе со стороны Бобринского Скалой мог только догадываться. Это, конечно, могли быть доносы и анонимки по поводу коррупции в его службах, хотя Бобринский не глупец и вполне должен понимать, что генерал не может довольствоваться лишь причитающимся ему по должности пятого класса жалованьем – две тысячи двести столовых, две тысячи двести порционных и семью рублями в сутки с единовременным пособием по военному времени [95] .

95

Вид офицерского довольствия в военное время.

Другой причиной могла быть характеристика киевского губернатора, данная ему при назначении: «Вполне распорядительный чиновник, но требует за собой серьезного надзора». Правда, рекомендация минского губернатора была уже вполне приличная: «Честнейший, тактичный, хорошо знающий службу…»

Чтобы быть в курсе событий наверху, опытный Скалой изыскивал любую возможность наладить доверительные отношения с кем-либо из близкого окружения губернатора. Удобный случай помог ему определиться с подходящей кандидатурой. Как-то офицер для поручений штаба губернатора ротмистр Сушков без согласования с полицейским управлением явился за нарядом для обыска в полицейский участок, в результате чего вполне обоснованно получил отказ. Узнав об этом, Скалой лично объяснился с ротмистром и поспешил дать указание: всем чинам полиции, вплоть до околоточных надзирателей, впредь безотказно, безотлагательно и без согласований с начальством оказывать ротмистру помощь. Чуть позже, когда на столе градоначальника оказалось прошение из управления по квартирному довольствию предоставить в городе тому же Сушкову квартиру, генерал опять же лично поинтересовался предпочтениями офицера штаба, после чего предложил ему квартиру из своего золотого запаса – на улице Крашевского, семнадцать, в доме Абрамовича. За сохранность этой трехкомнатной квартиры с тяжелой резной мебелью, коврами, посудой и картинами самого Артура Гроттгера [96] , головой отвечал пристав третьего участка ротмистр Лозовский.

96

Гроттгер Артур – польский живописец, представитель романтизма, автор цикла на тему январского восстания 1863–1864 годов.

«Немедленно переговорить с Сушковым, – решил градоначальник, – время пользоваться плодами своих «бескорыстных услуг» наступило».

Глава 28 Торги в комендатуре

В бывшем здании наместничества, под председательством помощника коменданта города подполковника Люфтова, проходили торги по устройству перевозок интендантских грузов: муки, сала, хлеба и галет из городских хлебопекарен.

Торги начались с предложения жителя селения Георгиевское Цахимова перевозить продукты согласно кондициям за десять копеек с пуда в один конец. Его обошел на копейку крестьянин православного исповедания Гаврила Степанов. Житель Терской области Максим Золоев снял еще полторы копейки. Вскоре проживающий на Бонифратув [97] , два Арон Гендрих довел цену до шести и одной восьмой копейки, а Шмуль Рабикович с Кохановского [98] , одиннадцать, из квартиры Меллера, назвал цену в пять с половиной копеек. Последнее предложение было отклонено в связи с невозможностью удовлетворить просьбу заявителя о выдаче ему охранных листов на подводы и пропуска на право беспрепятственного проезда по Галиции для закупки лошадей.

97

Теперь улица М. Кравчука

98

Теперь улица К. Левицкого.

Изустная часть торгов подходила к концу, Люфтов уже был готов объявить вторую часть процедуры – вскрытие запечатанных объявлений, как от одного из участников – некоего Янкеля Симха с улицы Круля-Лещинского [99] , семьдесят три – неожиданно прозвучало предложение взять подряд за две и девяносто девять сотых копейки.

Это застало председателя врасплох: рушилась вся выстроенная схема. Победителем торгов непременно должен был стать проверенный в «делах» оборотистый подрядчик по поставке фуража из Бердичева Мойше Краснянский. Несколько его конвертов с разными ценовыми предложениями лежали в папке члена комиссии – правителя комендантской канцелярии коллежского асессора Завиновского, которому надлежало вскрыть тот его конверт, который обеспечивал победу. Но конверт с ценой ниже только что объявленной не был заготовлен.

99

Теперь улица Братьев Михновских.

Коллежский асессор с растерянным видом уставился на председателя, а тот кинулся перелистывать бумаги неожиданного заявителя, но там, как назло, все было в порядке: свидетельства о самоличности, уплаченный залог в тысячу рублей…

Дело принимало серьезный оборот. Люфтов рисковал не обеспечить порученную ему «безопасность» переправки из пекарен на черный рынок части интендантских грузов, а также реализацию в этих целях «конфискованного» на рогатках фуража.

Именно в этот момент открылась дверь, и в зал вошел градоначальник. Председатель заседания облегченно вздохнул и объявил перерыв, – теперь можно было спокойно подготовить нужный конверт.

В отличие от железнодорожного чиновника сообщение об «особом агенте» из Киева не на шутку перепугало помощника коменданта. Еще бы, буквально на днях на склады комендатуры были выгружены «за отсутствием накладных» следовавшие из Бродов на фронт девять вагонов с крымским вином, мылом, колбасой, салом и астраханской сельдью. И половина этого груза уже успешно покинула склады, перекочевав на адреса, контролируемые градоначальником.

– Принимай любые меры, – строго наставлял Скалой, – все должно быть без сучка и задоринки. Дело серьезное. Это тебе не липовые талоны выписывать на проживание офицеров и классных чинов в львовских гостиницах или обвешивать госпитали при приемке белья в стирку!

После отбытия Скалона комендантский начальник пребывал в глубоком отчаянии. Он хорошо понимал, что скрыть все махинации и аферы будет невозможно, разве что запечатать в бочках с сельдью всех смотрителей, счетчиков, конвоиров и других свидетелей на складах. Правда, немного успокаивало то, что во всех схемах были задействованы многие важные чины губернаторской администрации; если их участие в хищениях выплывет наружу – скандала небывалого масштаба не миновать. Будут ли в этом заинтересованы в Киеве и Петрограде?

Внезапно мозг Люфтова пронзила другая догадка: не касается ли эта проверка дел львовской банды грабителей, орудующей в российской военной форме, недаром же старого поляка-медвежатника, которого его люди готовили к операции по хищению бонов из сейфов магистрата, видели в компании офицера контрразведки?

Градоначальник тем временем мчался в агентство по снабжению провиантом на Мицкевича, восемь. Следовало убедиться, что ушедшие на черный рынок по спекулятивным ценам пятьдесят подвод пшеничной муки высшего сорта, предназначенной для девятого черниговского госпиталя Красного Креста, и восемь тысяч пудов муки, изъятой у сокальского [100] барона Витмана, надлежащим образом оформлены как «переданные проходящим войскам».

100

Сокаль – теперь районный центр Львовской области.

Закончить свой вояж он намеревался в агентстве по квартирному довольствию войск генерал-губернаторства, где его ждал важный разговор с начальником комиссии по реквизиции городских предприятий и складов.

Глава 29 Выезд на Подзамче и на Зеленую

Зима четырнадцатого года во Львове выдалась холодная. Снег скрыл осеннее разноцветье львовских парков и скверов. Серые туманы приглушили краски старинного города.

Белинский направлялся по вызову в отделение. На нем было новое пальто, купленное недорого накануне в пассаже Миколяша [101] . Как обычно, он проверился, нет ли хвоста: зашел в антикварную книжную лавку на Батория [102] , взял с прилавка книгу, подошел к витрине и несколько минут наблюдал за прохожими. Затем, нырнув в браму дома восемь Клары Лисе на Костюшко, через проходной двор проник в здание контрразведки.

101

Пасаж Миколяша – до Второй мировой войны роскошный пассаж от первой брамы на улице Коперника до нынешней улицы Вороного. Был разрушен при бомбежке в 1939 году.

102

Теперь улица Князя Романа.