Галлюцинации

Ощущение, что кто-то находится справа, слева или за спиной, знакомо каждому из нас. Это не просто смутное чувство, это отчетливое ощущение. Мы можем резко обернуться, чтобы посмотреть на таинственного незнакомца, прячущегося у нас за спиной, но при этом никого не обнаруживаем. Отделаться от этого чувства невозможно, даже если на основании опыта мы знаем, что это ощущение есть не что иное, как галлюцинация или иллюзия.

Это чувство чаще возникает в одиночестве, в темноте, в незнакомой обстановке, в состоянии тревожного ожидания. Оно хорошо знакомо альпинистам и полярным исследователям, когда обширное пространство, таящиеся в нем опасности, одиночество и усталость (а в горах еще и недостаток кислорода) способствуют появлению ощущения чужого невидимого присутствия. Это мнимое присутствие, невидимый спутник, «третий человек», тень – для обозначения придумано множество названий – прекрасно нас видит и имеет какие-то намерения – иногда добрые, иногда злые. У преследующей нас тени явно что-то на уме. Именно это ощущение ее умысла заставляет нас либо холодеть от смутного страха, либо испытывать чувство защищенности и покоя.

Чаще всего это ощущение чужого присутствия встречается при повышенной подозрительности, характерной для некоторых состояний тревожности, на фоне приема определенных лекарств или при шизофрении. Но в отдельных случаях чужое присутствие может ощущаться и при чисто неврологических расстройствах. Так, например, профессора Р. и Эда В., страдающих болезнью Паркинсона, постоянно беспокоит ощущение присутствия чего-то (или кого-то) постороннего и невидимого. Причем этот невидимый предмет всегда нависает с какой-то одной стороны. Подобные ощущения мимолетного, преходящего характера могут возникать во время мигренозной или эпилептической ауры. Устойчивое, непрекращающееся чувство присутствия «другого», как правило, является симптомом органического поражения мозга. (То же самое касается феномена дежавю, знакомого каждому из нас; если это ощущение возникает редко, то это норма, но если оно не отпускает больного, повторяясь ежедневно, то стоит заподозрить эпилепсию или органическое повреждение мозга.)

В 2006 году Олаф Бланке и его коллеги (Шахар Арзи и другие) описали результаты электрической стимуляции определенных отделов мозга у молодой женщины во время нейрохирургической операции по поводу эпилепсии. Авторы стимулировали участок мозга в области границы между левой височной и левой теменной областями. Легкая стимуляция в положении лежа порождала ощущение, что сзади кто-то есть. При более сильной стимуляции пациентка говорила, что сзади стоит какой-то молодой человек, но была не в состоянии определить его пол. Этот человек лежал за ее спиной в такой же позе, что и она сама. При повторной стимуляции того же участка мозга в положении сидя, обняв колени, пациентка чувствовала, что сзади находится мужчина, который тоже сидит и обнимает ее сзади обеими руками. Когда женщине дали карточку с тестовым лингвистическим заданием (на фоне продолжавшейся стимуляции), «мужчина» переместился вправо с агрессивными намерениями. («Он хочет отнять у меня карточку, чтобы я не справилась с заданием; он не хочет, чтобы я это читала».) Здесь присутствует уже элемент «самости» – имитация и подражание, а также ощущение своих мыслей как мыслей «другого» [101] .

101

Несколько человек написали мне о подобных ощущениях, возникавших у них во время засыпания или пробуждения. Линда П. отметила, что однажды, засыпая, вдруг почувствовала, «что кто-то лежит рядом справа, обнимает и нежно гладит меня по волосам. Это было неизъяснимо приятное ощущение, но потом я вспомнила, что лежу в постели одна, и [ощущение пропало]».

Бланке и его коллеги в опубликованной в 2006 году статье упоминают о том, что связь между нарушениями образа тела и галлюцинаторным «присутствием» была выявлена еще в 1930 году Энгертом и Хоффом. Эти авторы описали пожилого человека, у которого после инсульта развилась гемианопсия. В слепой половине поля зрения больной видел какие-то блестящие серебряные вещички, потом стал видеть несущиеся на него слева автомобили, а затем – людей, бесчисленные толпы совершенно одинаковых людей с нарушенной походкой; все они шли, вытянув в сторону правую руку. Именно так ходил сам больной, пытаясь избежать столкновений с находившимися слева людьми.

Помимо этого, мужчина испытывал чувство «отчуждения» левой половины тела и утверждал, что она «заполнена чем-то странным».

«В конце концов, – писали Энгерт и Хофф, – все это нагромождение галлюцинаций исчезло, но зато появилось нечто, что сам пациент называл своим «постоянным спутником». Куда бы больной ни шел, он неизменно видел, что слева кто-то идет рядом с ним. Когда появлялся спутник, чувство отчуждения левой половины тела исчезало. Мы не ошибемся, если скажем, что этот спутник представляет собой именно левую половину тела больного, ставшую независимой».

Неясно, является этот постоянный спутник «ощущаемым присутствием» или аутоскопическим двойником – он имеет черты и того и другого. Возможно, эти разные, по видимости, галлюцинации могут сливаться в одно неразделимое целое. Бланке и его коллеги, писавшие в 2003 году о расстройствах образа тела (о «соматогнозических» расстройствах), заметили, что они могут принимать разнообразные формы: иллюзию отсутствия части тела, трансформацию (увеличение или уменьшение) части тела, смещение или отчуждение части тела, фантомное ощущение отсутствующей конечности, ощущение добавочной конечности, аутоскопические галлюцинации или «ощущение чьего-то присутствия». Все эти расстройства, подчеркивает Бланке, с их зрительными, тактильными и проприоцептивными галлюцинациями связаны с поражениями теменной или височной доли.

Дж. Аллан Чейн тоже исследовал феномен ощущаемого мнимого присутствия в разных его формах – от относительно легких, когда больной находится в ясном сознании, до устрашающих, связанных обычно с сонным параличом. Автор полагает, что это ощущение «присутствия» – универсальное, присущее всем людям (а возможно, и животным) – может иметь биологическое происхождение и берет начало в «активации отчетливого и эволюционно оправданного «чувства присутствия другого», локализованного в глубинах височной доли, отвечающей за обнаружение движущихся предметов, представляющих потенциальную опасность или потенциальное спасение».

Ощущаемое мнимое присутствие освещается не только в неврологической литературе – его коснулся и Уильям Джемс, посвятивший ему целую главу в книге «Многообразие религиозного опыта». Джемс приводит ряд случаев, когда вначале это ощущение было навязчивым и устрашающим, а затем становилось приятным и даже желанным. Вот что, например, рассказывал один из друзей Джемса:

«Впервые это ощущение появилось у меня в сентябре 1884 года. Я вдруг ПОЧУВСТВОВАЛ, как кто-то вошел в комнату и остановился возле моей кровати. Этот «кто-то» оставался в комнате не больше минуты-двух. Я не узнал этого человека ни по каким чувственно воспринимаемым признакам, но это посещение оставило страшно неприятное чувство. Оно потрясло меня так, как не может потрясти ни одно реальное восприятие. Что-то находилось рядом со мной, и ощущение этого присутствия было сильнее и достовернее, чем ощущение присутствия любого реального существа из плоти и крови. Я точно знал, когда это существо пришло и когда ушло. Как только оно стремительно выскользнуло в дверь, это тошнотворное ощущение тотчас прошло.

[В следующий раз] я не просто осознавал присутствие какого-то существа, нет, меня при этом охватило чувство счастья, чувство несказанной радости. Это не было смутным ощущением, какое бывает после прочтения трогательного стихотворения, при лицезрении красивого пейзажа или при прослушивании прекрасной музыки, нет, это была непоколебимая уверенность в том, что рядом присутствует могущественная, покровительствующая мне личность».

«Конечно, – добавляет Джемс, – такое переживание само по себе не связано с религиозной сферой… [и] он не толковал последнее переживание с позиций теизма и не называл это могущественное существо Богом».

Но можно легко себе представить, почему многие люди, возможно, из самых разных слоев общества, могут толковать эту «непоколебимую уверенность» и «чувство несказанной радости» если не в религиозном, то в мистическом смысле. Другие случаи, упомянутые Джемсом в той главе, подтверждают такую точку зрения, и автор делает вывод, что «многие люди (мы не можем точно угадать их число) обладают предметом своей веры не в форме концептуального убеждения в ее истинности, а в форме мнимой, но чувственно воспринимаемой реальности, которую они постигают целиком и без малейших сомнений».

Таким образом, первобытное ощущение «другого», развившееся как инструмент выявления угрозы, приобрело у человека возвышенный и даже трансцендентный характер. Это ощущение является биологической основой религиозной страсти и убеждения, где «другой» или «чье-то присутствие» становится присутствием личности Бога.

От автора

В первую очередь и главным образом я благодарен сотням тех больных, которые на протяжении нескольких десятилетий делились со мной рассказами о своих галлюцинациях, особенно же тем людям, которые разрешили мне цитировать свои рассказы и рассказывать их истории.

Я нахожусь в неоплатном долгу перед моим другом и коллегой Оррином Девински, который побудил меня к написанию книги своим опубликованными и не опубликованными пока статьями, направлением ко мне многих своих больных и живыми обсуждениями неврологических проблем за столиком японского ресторана. Я получил большую пользу и одновременно удовольствие от бесед с Яном Дирком Блумом, как и от чтения его книг «Словарь галлюцинаций» и «Галлюцинации: наука и практика». Эти сочинения постоянно находились у меня под рукой во время работы над моей книгой. Я искренне благодарю за дружбу и советы моих коллег Сью Барри, Билла Бордена, Уильяма Берка, Джонатана Коула, Доуве Драайсму, Доминика Ффитча, Стивена Фрухта, Марка Грина, Джеймса Ланса, Альваро Паскуаль-Леоне, В.С. Рамачандрана и Леонарда Шенгольда. Благодарен я также Гэйлу Делани, Андреасу Мавроматису, Лайласу Могку, Джеффу Оделу и Роберту Тейниссу за то, что они щедро делились со мной своим опытом (проявляя подчас незаурядное терпение).