Галстук для моли

В голове вновь в красках предстала картинка “дубль два”.

Через тридцать секунд лихорадочного осматривания помещения, я впилась взглядом в решетку вентиляции. Вот!

Отлично!

К счастью, снялась она легко и просто, потому я аккуратно засунула тетрадь в трубу и поставила решетку обратно.

Спрятав улики и выдохнув с облегчением, я, немалыми трудами, как змея старую кожу, все-таки стянула с себя белое платье и натянула легкий шифон. Он обнял тело как морской бриз, невесомо скользя по коже, и я, немного покрутившись возле зеркала, довольно улыбнулась.

Платье в греческом стиле подчеркивало хрупкость фигуры, а бирюзовый цвет выгодно оттенял кожу, делая ее не блеклой, как обычно, а фарфорово-прозрачной. Даже Максовы запросы в плане ног отчасти реализовались! Подол, длиной до колен, оставлял простор для полета фантазии, но открывал достаточно для того, чтобы она разыгралась как следует.

Когда я распахнула дверь, желая явить себя миру, дабы он восхитился, то застала начальство и актера в разгаре очередной ссоры. Вернее, Малкин как раз заканчивал очередную длинную и занудную речь:

– … мы уважаемое агентство и еще никогда не прибегали к таким методам, ставя профессионализм превыше все…

В этот момент он взглянул на меня, на несколько секунд завис с расфокусированным взглядом, особо задержавшись почему-то на босых ступнях. Я поежилась, потерла одну лодыжку о другую и, кашлянув, спросила у Старовойтова:

– Макс, ну как?

– Как домашний сарафан, – вздохнул в ответ актер. – Но сейчас мы это исправим… туфли, аксессуары, косметика, и ты конфетка! А слишком шикарно нам и не надо, кошерные еврейские мужчины это не одобряют.

—У меня только тушь и помада с собой, – призналась я и коснулась волос. – И никаких средств для укладки нет, а, как понимаю, мышиный хвостик на свидании это не то, что нужно кошерному еврею.

– Все есть у меня. И для макияжа что-нибудь найдется… База и прочие прелести. – Поймав мой веселый взгляд, в котором, видимо, светилось честное мнение о мужике с косметичкой, Старовойтов повел плечами и философски ответил: – Не мы такие, а жизнь такая, Рыба моя. А точнее, профессия. Не всегда на площадке есть гример, приходится самому.

В следующие полчаса мы с нашим звездуном колдовали возле зеркала в попытках сделать из моли в домашнем платье бабочку при параде. Судя по довольному взгляду Макса и недовольному Малкина, очень даже получилось.

– Моя девочка выросла! – Старовойтов смахнул несуществующую слезу умиления. – Казалось бы, еще вчера пришла ко мне в квартиру вся такая бледненькая, а сейчас расцвела!

– Иди в… пустыню работать, – мрачно послала его я, покачиваясь на каблуках и сжимая клатч.

– Если ты мне это обеспечишь – я побегу! – клятвенно заверил Макс, но его очередное паясничание прервал звонок по внутреннему телефону. Его снял молчащий и мрачный, как сыч, Малкин сказал такое же совиное “угу” и, повесив трубку, повернулся к нам.

– Давид ожидает нашу принцессу внизу.

Меня еще раз покрутили вокруг своей оси, поправили “перышки”, критически осмотрели и Макс вынес вердикт:

– Все, лети навстречу нашему контракту, Золушка.

Малкин, подпирающий плечом стену около входа с таким энтузиазмом, словно без его усилий она рухнет, тоже не промолчал:

– Только помни, что все порядочные Золушки возвращаются домой до двенадцати ночи.

– К непорядочным опекунам, – улыбнулся актер и, глянув на кислую рожу руководства, расхохотался в голос.

А я встряхнула головой и грациозно, аки лань, вышла из комнаты, уже на пороге слегка споткнувшись и повиснув на Александре Сергеевиче. Вцепилась пальцами в широкие плечи, сделала глубокий вдох… и у меня закружилась голова. То ли от смеси одеколона Малкина и запаха его тела, то ли от испуга.

– Осторожно, – низким, севшим голосом проговорил мужчина и, обхватив меня руками за талию, не просто отстранил, а приподнял, вынес за порог… и закрыл дверь перед носом, пожелав удачи!

– Ну обалдеть теперь, – протянула я, глядя на золотистые цифры номера комнаты.

Но делать нечего! Пришлось идти навстречу маминой мечте о кошерном мужчине и нашему контракту! К Давиду Фельдману!

Глава 15

Идеал всех незамужних дам Тель-Авива расслабленно привалился к колонне в центре зала и ожидал… меня. Я увидела его, как только разъехались зеркальные двери лифта. Его вообще было сложно просмотреть, потому что чувство прекрасного во мне в данный момент стонало в голос.

Высокий, спортивный, эффектный брюнет в дорогом костюме и с ослепительной улыбкой. Чтобы примерно себе представить размах моего внутреннего шока, наверное, достаточно будет сказать, что последним, кто звал меня на свидание, был Вовка из соседней квартиры, когда поутру очень просил дать сотку на пиво.

Контраст, мягко говоря, разителен.

А идеал тем временем неторопливо шел мне навстречу, рассекая людской поток, как ледокол “Арктика”. Плавный, вальяжный, с уверенным блеском в глазах.

– Ульяна, добрый вечер, – мягким баритоном поздоровался Давид, как только поравнялся со мной и, завладев дрогнувшей рукой, галантно поднес ее к губам, запечатлев невесомый поцелуй на внешней стороне ладони. – Я счастлив, что суровое руководство все же отпустило вас.

Я вспомнила, как руководство выносило меня за дверь номера и закрывалось на ключ, чтобы я не прорвалась обратно. А после трепыхнула ресницами и “призналась”:

– О, это было непросто, но все же мероприятие увенчалось успехом.

Давид улыбнулся, заверил, что мы чудесно проведем вечер и, положив мою ладошку себе на локоть, повлек к выходу из отеля.

Меня со всеми предосторожностями провели к белому мерседесу, галантно открыли дверь пассажирского сидения и помогли сесть в роскошный кожаный салон. А я и правда начинала чувствовать себя Золушкой по дороге на бал… Нет, у Малкина не менее роскошная машина, и обстановка роскоши была не в новинку. Дело в атмосфере. Там я собачонка на побегушках, а тут принцесса. Нежная, красивая, хрустальная.

Горящие искренним восхищением глаза господина Фельдмана окончательно меня в этом убеждали.

– Куда бы вы хотели поехать? – спросили у меня. – В центре есть столько замечательных мест.

Я уже было открыла рот, чтобы выдать списком все, где бы хотела побывать, но тут во мне взыграла то ли совесть, то ли проснулся профессионализм. Ну, либо третий вариант: меня где-то успел укусить трудоголик-вампир Малкин, и теперь я превратилась в не менее трудоголичного вампиреныша поменьше. Потому что резко вспомнила, что отпустили меня не ресницами хлопать, а все же работать и попытаться выбить Максу контракт.