Гамбит смерти

– Сколько вам заплатили?
– Стачанский с сожалением смотрел на меня.

– Пока ничего. Обещали триста долларов и неясные, но манящие перспективы.

– Триста долларов?
– Александр Борисович, похоже, обиделся.
– Кто обещал?

– Вы и обещали. Вернее, Юра Крутов от вашего имени. За месяц поварской работы - очень недурно.

Стачанский досадливо поморщился.

– Думал, вы не станете отпираться. Причем здесь Крутов?

Я имел в виду, сколько вам заплатили за убийство?

– Дайте, я ему еще врежу, - порывисто поднялся Аркаша.

Стачанский успокаивающе взял его за руку.

– Убийство? Вы хотите сказать, что всех убил я?

– Именно.

– Такие обвинения доказываются.

– Резонно, Петр Иванович, вполне резонно, - Стачанский незлобиво улыбнулся.
– Имеются доказательства. Хотите, я расскажу по- порядку, как все было?

– С интересом послушаю.

– Смерть Комова, допускаю, действительно была несчастным случаем.

Ага. Все-таки одним убийством меньше. Осталось четыре.

– С Анатолием Яковлевичем вы порой проводили время в астрономических забавах. И той ночью вам не составило труда совершить то, что вы совершили. Затем вы поработали с мостом и вернулись к себе. Отдельный ход через кухню гарантировал незаметность. Кто станет третьей жертвой, вам было безразлично, но требовалось подтверждение, что это дело рук одного и того же человека, например, меня. Поэтому вы расставляли опознавательные знаки - шахматные фигурки. Они остались от комплекта, которым тут играли многие годы. Задним числом Комову. Саблецову. А Крутову - в момент, когда отстранили Олега и принялись проводить искусственное дыхание. Валерий Васильевич пытался осуществить ментальный зондаж погибших. Верили вы в это и испугались разоблачения, или просто по плану пришла пора очередной смерти - но вы подсыпали отраву в средство Нимисова, благо оно готовилось у вас на кухне. Спустившись к умершему, вы опять пометили труп фигур- кой, а несколько других накануне подкинули Нимисову, чтобы навлечь на того подозрение.

Должен сказать, что я действительно считал, что Валерий Васильевич покончил с собой. Но вам не повезло - Олег заподозрил вас. Он видел, как вы заходили в комнату Нимисова накануне и рассказал нам об этом, - Стачанский говорил спокойно, выполняя свой долг, а я пытался ослабить узлы веревки. Не получается. Руки начали неметь - нарушилась циркуляция крови.

– Прямого нападения я не боялся, - Александр Борисович вытащил из внутреннего кармана пиджака тупорылый револьвер. А я гадаю, жабу он греет, что ли, - Еще в Москве, по совету Крутова, я обзавелся оружием. С некоторых пор приходится беспокоиться о личной безопасности. Но вот отравить нас вы могли.

– Это не доказательства, а рассуждения, - болела прокушенная голень, саднила растревоженная ладонь.

– Будут и доказательства. Этой ночью я не спал, и слышал, как внизу открылись двери, и кто-то вышел из своей комнаты. Я разбудил Аркадия Иосифовича. Ни вас, ни Олега на месте не оказалось. Возможно, вы предложили ему объясниться, а он недооценил вас, понадеявшись на свои кулаки. Мы заглянули на кухню и увидели вас, вытирающего рукоять ножа. Иных доказательств и не требуется.

– Что с ним разговаривать, - Аркаша подошел и пнул меня. Молодость, пылкая, увлекающаяся молодость.

– Спокойнее, Аркадий Иосифович.

За моей спиной часы пробили три раза. Стачанский потянулся в другой карман. Опять револьвер? Нет, он достал флакон и рюмочку- яичко. Режим суров, но он режим.

– Мы сдадим вас властям. А до тех пор придется вам терпеть некоторые неудобства.

Он собрал рюмку, отмерил дозу из флакона. Я напряженно следил за ним. Неужели...

– Не отравлено, Петр Иванович, - он проглотил снадобье.
– Живой, как видите.

– У вашей версии один дефект. Ее можно приложить к каждому.

– Никто из присутствующих, кроме вас, не мог подложить фигурку Юрию Крутову, - холодно ответил Стачанский.
– И мы не убивали Олега.

Я пошевелил пальцами рук. Пока послушны.

– Давеча, Александр Борисович, вы убедили всех нас, что убийца - Нимисов. Давайте предположим, что это - правда. Но не вся. У Нимисова есть сообщник. Первые три убийства они совершили вместе, а потом сообщник убивает Нимисова и несет эстафету смерти, простите за высокопарность, в одиночестве.

– Любопытно, - вежливо протянул Стачанский.
– Кто же тот таинственный сообщник?

– Вернемся к фигурам. Мы считали, что преступник оставляет их, чтобы навести на ложный след. А если нет? Если фигура - оценка, эпитафия? Саблецова пешкой обозначить могли и вы - потому что цените себя на три головы выше. Из презрения. И ты, Аркаша, считал его пешкой, так и не превратившейся в ферзя. Насчет Комова и Крутова ясно - рабочие лошадки. Но вот гибнет Нимисов, и мы находим слона. Что это значит?

– Что это значит?
– эхом отозвался Аркаша.

– Сначала я решил, что слон - это епископ. Духовный пастырь, так сказать. Но, кажется у французов, эта фигура обозначает сумасшедшего, безумца. Все, что произошло здесь - результат безумия. Валерий Васильевич помогал вам, но на свой манер. Ему казалось, что биополе убитых войдет в вас и укрепит, передаст лучшие качества жертв. Дикари в тех же целях пожирали врагов.

– Валерий Васильевич - сумасшедший?
– Аркаша подался вперед.

– Не он один. Его сообщник тоже. Безумие заразно порой буквально.

– Кто же из нас, по- вашему, сумасшедший?
– устало спросил Стачанский.

Аркаша неотрывно смотрел на огонь за моей спиной.

– Если бы только сумасшедший! Упыри и вурдалаки - не выдумка, во всяком случае, легенды о них имеют реальную основу. Амок, знаменитое состояние, удесятеряющее силы, возникает из-за болезни мозга Куру, губчатый энцефалит - может быть, слышали о таких? Куру болеют люди, энцефалитом чаще коровы, лоси, олени. Передается с кровью и при поедании зараженного мозга. Я работал в Уганде и видел таких больных. Они теряют человеческий облик, становятся одержимыми. Вирус перестраивает разум, заставляя работает его в бешенном, сжигающем ритме, резко возрастает агрессивность - и люди превращаются в упырей и людоедов. Убийство- способ существования для них. Даже если несчастная жертва и вырвется из лап людоеда, она обречена - вирус, переданный при укусе, сделает свое дело.

– Даю слово, что лично я ничьей крови не пил, и мою сосали только комары да чиновники, - усмехнулся Александр Борисович.
– Что насчет вас, Аркадий Иосифович?

Аркаша молчал.

– Нимисов готовил препарат, включающий мозговое вещество оленя. Если тот был поражен вирусом губчатого энцефалита, то в вашем флакончике яд страшнее синильной кислоты. В первой фазе происходит резкая стимуляция умственной деятельности, но потом наступает время зла. Агрессивность, деградация и распад.

– Пора и честь знать, Петр Иванович, - Стачанский поднялся.
– Мы вас запрем, извините великодушно, а сами поспим. Попытайтесь сочинить что-нибудь попроще и поубедительнее - для следствия.

– Вместе с Нимисовым вы убили Комова, Саблецова и Крутова. А потом, в минуту просветления, пытаясь отделаться от жуткого наставника, подмешали яд в его флакончик - вас-то он не опасался. Вы первый вошли в ледник и подложили Нимисову слона. Вчера вы хотели и Олега убить - там же, в леднике, да я пришел и помешал. Но вы от своего не отступились - заманили на кухню, зарубили, вернулись, поскребли в мою дверь и пошли готовить Аркадия. Результат вы просчитали - и вот я в качестве убийцы. Вам кажется, что вы вольны остановиться в любой момент. Вот убьете еще одного, и все, хватит. Ошибаетесь. Болезнь захватила вас. Вы пытались остановиться, но не можете. Вас тянет убивать. Скоро вас потянет пожирать убитых. Кстати, кто укусил меня? Симптомчик!