Гамбит смерти

... Снегопад, славный рождественский снегопад - безветренным утром, когда, смягчась, отступают морозы, а всякая дрянь исчезает под снегом будто навсегда.

Я затряс головой. Снежинки поредели, исчезли, показались черные и белые квадраты, сложились в шахматную доску.

Нуф-Нуф тоже исчез, подпись его, роскошный росчерк на бланке фиолетовыми чернилами, успела высохнуть. Сорок ходов. Как в аптеке.

Ручка, задетая локтем, покатилась по столику и упала. Даже мысль подхватить ее оказалась непосильной. Я наклонился за ней - и опять снег обрушился на меня, но иной, пурга, ночная, недобрая.

Нащупав ручку, я стал ждать, пока распогодится. Скисаю прежде времени. Надо выбираться, а то потеряюсь в бесовской круговерти.

Улеглось. Руки дрожат, подпись получилась - словно за проведение референдума о сухом законе. Я встал. Ноги держат. А идти не хотят. Левая нога вперед - марш! Давай, давай, милая. Вот и ладненько. Правая, не отставай! Как организовать соревнование! Шаг вперед - два шага вперед! Поправив классика, вкусив плоды свободы, от счастья вопиют блаженныя народы.

К финишу - судейской платформе - я подошел в сносном виде.

– Господин Денисов!
– директор турнира Шпагин собственноручно принял бланки.
– Вам придется задержаться до окончания тура.

– Что так?
– пытаясь унять расходившиеся ноги, поинтересовался я.

– Сюрприз. Приятный сюрприз.

Любо. Я опрометчиво изменил воронежскому окороку ради "колбасы докторской, жареной, с яйцом". Обмылком легла еда в желудок, мало ему лекарств, бедному.

Чашка кофе утешила - слегка. Я отыскал небойкий уголок, сел на диван. Забытая кем-то газета ядовито пахла краской. Вечерний номер "Левого Берега". Я развернул газету.

"Аэро-турниру" отвели две полосы. Интервью спонсора - президента авиационного завода, пропустил сразу. Сверхзвуковые самолеты второго поколения, мне на вас не летать. А, кажется, здесь: "Сенсация турнира". Прочитаю о себе.

Как бы не так. Облизнись. На скверной фотографии - Элис Маклин, Великобритания. Две рядовые победы, последняя - над мастером из Баку, где "очаровательной мисс Маклин удалось найти единственное, как впоследствии выяснилось, продолжение, ведущее к выигрышу." Далее - сто восемьдесят строк дурацких вопросов: нравится ли вам город, ваше отношение к движению "За бездетную семью", и прочая, и прочая... И прочая.

Подвал отдан труду бакалавра местного отделения ордена колдунов: "Шахматы как мост в параллельный мир". Рожденное из заклинаний демонов ночи (черные фигуры) действо носило культовый, эзотерический характер, но после гибели Великой Цивилизации шахматы остались как игра - для непосвященных. Шахматные поля суть не пространство, а время, путь пешки - человеческая жизнь, восьмая горизонталь - грань метаморфоза, за которой каждому, сумевшему пройти положенное, воздастся.

Писать - не пахать. Я отложил газету. Метаморфоза. Кому темная вода... Во облацех.

Оставшееся время я бродил по залу, глядя, как заклинают демонов жрецы Каиссы.

Прозвенел гонг.

– Прошу внимания!
– с эстрады в микрофон проговорила симпатичная девушка.
– Директор турнира Михаил Иванович Шпагин сделает важное сообщение.

Директор откашлялся.
– Сегодня завершена первая треть турнира, так сказать, дебют. На мой взгляд, он удался. Исключительно насыщенная борьба...

Я слушал невнимательно, как и остальные. Стоило оставаться.

... приятный сюрприз. Страховое общество "Дон" учредило приз "За самый неожиданный старт", который присуждается участнице из Великобритании Элис Маклин и, - он запнулся, дама шепотом подсказала, - да, Петру Денисову.

Вялым аплодисментам не спугнуть и воробья. Я поднялся к директору, а дама перекладывала из чемоданчика на поднос деньги, деля строго пополам: пачку налево, пачку направо, пачку налево, пачку направо. Пять тысяч - пятерками!

Мисс Маклин в сопровождении полного джентльмена, последовала за мной. Джентльмен знакомый, вчера виделись у монитора. Оба приветливо улыбнулись.

Элис сказала что-то на ухо спутнику.

– Мисс Маклин, - акцент джентльмена был, скорее, американским, - благодарит фирму "Дон" за приз и просит отнести причитающуюся ей часть... э... в пользу бедных.

Девушка в подтверждении наклонила голову. В пользу бедных! Я сам - бедный, беднее некуда! Однако ни гроша сверх половины я не получил. Рассовав пачки по карманам, я поспешил удалиться. А то и меня попросят облагодетельствовать кого-нибудь. Шпагин говорил что-то возвышенное, но меня манил буфет. Нежданные деньги изводили меня, как вши привокзального нищего. Скорее, скорее! Большую пачку "Липтона", банку лучшего кофе и гигантскую коробку конфет. И еще осталось. Хорошо быть богатым, ура!

Держа добычу перед собой, я пошел к остановке.

– Садитесь, подвезу!
– окликнули сзади. Я вздрогнул от неожиданности. Любезность непривычна.

У вишневой "Нивы" стоял, приветливо подняв руку, седовласый горожанин, во всяком случае номер автомобиля - местный.

– Не признали? А я вас помню, я перед вами у директора турнира был, тоже хотел участвовать, хе-хе, старый хрыч. Конечно, до вас мне далеко, - он приглашающе открыл дверцу.
– Федором меня зовут, Федором Николаевичем. Знаете, никогда не думал, что будет в нашем городе турнир со знаменитостями, в сравнении с которыми я кто? любитель, пижон. Сын подарил деньги на взнос, по случаю шестидесятипятилетия, он у меня коммерсант, решил побаловать отца - отставника, да я одумался вовремя, а то набрал бы картох людям на смех. Вам куда?
– мы выкатили на правый берег.

Я назвал адрес.

– По пути, я рядом живу, через два квартала, в новом доме, огромном, никто никого не знает, все чужие. Вы на завтрашнюю экскурсию собираетесь?

– Экскурсию?

– Сегодня объявили, организаторы турнира в день отдыха устраивают. В Графский заповедник. Место исключительное, запросто не попадешь, ни-ни. Вы, наверное, и не такие места видели, а я... Отправление в десять от шахклуба, - он затормозил.
– Приехали.

Я поблагодарил добродея. Ничего, еще полсотни призов подобных сегодняшнему, и вишневая "Нива" будет моей.

Предаваясь дурремарским мечтам, я пересек улицу, зашел в темный подъезд, поднялся на второй этаж, доверенным ключом отпер дверь.

Зоя Федоровна похлопотала на кухне, и до позднего вечера мы пили чай, кушали конфеты и беседовали - о старом и новом кино, о толстых и тонких журналах, о теперешних законах и прежних деньгах.

Перед сном я настроил "Телефункен" и под звуки сырбы продолжал попытки склеить из кусочков прошлого что-нибудь пригодное для нынешнего дня - и только для личного пользования.