Ганфайтер. Дилогия

– А кто вам разрешил носить оружие? – подбоченился он, хоть и с трудом – рука плохо сгибалась.

– Не твоё собачье дело, – холодно ответил Тимофей.

Лицо толстяка стало наливаться кровью.

– Немедленно сдать оружие! – приказал он.

– А ты отними, – усмехнулся Сихали.

Пыхтя от злости, Сорокин скомандовал:

– Арестовать их!

Антаркты«оборонцы» суетливо сняли лучемёты, висевшие через плечо на ремнях, и замерли – на них глядели дула четырёх бластеров. Браун качнул стволом:

– Оружие снимаем, медленно кладём на капот и отходим на пять шагов.

– Как вы смеете… – забулькал толстяк. Разряд бластера отстрелил ему мочку уха и прожёг капюшон каэшки.

– Взять чуток левее? – поднял бровь Сихали.

Трое «оборонцев» осторожно поднесли лучевики и сложили их на капоте. Отступили ровно на пять шагов, испуганно поглядывая на Сорокина, бледного, трясущегося, но непримиримого. По пухлой щеке его катились пот и кровь.

– Руки!

Отступившая троица живо исполнила приказ. Их толстый командир поднял руки последним.

– Рыжий, собери погремушки, – попросил генрук.

Шурик сноровисто взял лучемёты в охапку, как поленья, и передал Белому.

– В следующий раз, – сказал Сихали, обращаясь к Сорокину, – целиться буду в пузо.

Сунув бласт в кобуру, он переключился с «нейтралки» сразу на вторую и поехал, особо не разгоняясь. По дороге Тимофей заметил ещё пару троек «оборонцев». И вообще, было заметно, что власть сменилась.

Бригада хмурых монтажников выпрямляла гнутый флагшток, а длинный хлыщ с красной повязкой топтался рядом, держа на вытянутых руках белоголубой флаг. Над входом в штаб посёлка спешно крепили портрет Олега Кермаса. Старший геолог был изображён в белой каэшке с нашитыми генеральскими погонами.

– Орёл! – насмешливо сказал Белый.

– Пингвин он, а не орёл, – поправил друга Рыжий.

– Стоило ещё эту сволочь спасать, – покривился Купри.

– Успеем и похоронить, – буркнул Илья.

– Змей, ты читал рапортдоклад Юлиуса? – спокойно спросил генрук.

– Ну.

– Ну так дядя Альберт с ним согласен – воевать с Кермасом мы не должны. И не будем.

– А что будем? – нахмурился Харин.

– Игнорировать. Не замечать «оборонцев», в упор их не видеть!

Взрёвывая, краулер взобрался на возвышенность и выехал в зону трещин – последних, не растопленных ещё термостанцией. Это были широкие провалы пугающей глубины – «до конца географии». Лёд по краям их отливал яркосиним, переходившим далее в сказочный фиолетовый цвет. Из бездонной щели веяло холодом.

– Вижу аж два танкера! – сказал Рыжий, привставая с сиденья.

– Сядь! – крикнул Купри сердито. – Загреметь хочешь? Учти, лететь долго!

– Ничё, я цепкий! А здесь…

Танкетка, перестукивая гусеничными шасси, одолела трещину по дырчатому мостку.

Сихали вёл осторожно – бывало, что в ледниковые расселины ухали и танкитранспортёры. А изза цепочки холмов, где располагался аэродром, и впрямь выглядывали длинные серебристые сигары дирижаблейтанкеров. Вблизи они поражали размерами куда более – исполинские цеппелины висели, носами причаленные к мачтам, и почти касались земли решётчатыми фермами. Автокары подкатывали, гружённые кубическими танкамицистернами с нефтью, и киберпогрузчики, напруживая мышцы манипуляторов, скатывали «тару» с платформ. Выволакивали из ячей фермыподвески пустые «кубики», запихивали полные. По сути, танки являлись громадными бурдюками из гибкого силикета, их бока то прогибались, то выгибались, пока не закреплялись в решётчатом каркасе подвески.

– Вон тот вроде уже загружен, – показал Рыжий, снова привставая и хватаясь за верхнюю дугу рамы. – А так, что ж…

Сихали пригляделся – у дальнего дирижабля все грузовые ячейки были заполнены. Ровно сорок танков, и все лампочки над ячеями красные – стало быть, «кубики» не порожние, а с нефтью. Подходяще!

Неприметно оглядываясь, Тимофей подъехал к причальной мачте и выключил двигатель краулера.

– За мной, – сказал он.

В маленьком вагончике, изображавшем здание аэропорта, никто не подавал признаков жизни, да и «вездиков» рядом не стояло. Приблизившись к дверям, Сихали с улыбкой прочитал короткое объявление, размашисто написанное на листе пластпапира: «Все ушли на фронт».

– Нормально! – одобрил Рыжий поступок диспетчеров и пилотов. – Правильно, что…

– Так это смотря на какой фронт! – заметил Белый.

– А нам какая разница? – поморщился Купри.

– Вот именно, – прогудел ТугаринЗмей.

– Пошли, пока «оборонцы» не прочухали, где мы. – Тимофей быстро зашагал к дирижаблю.

Оказавшись под его необъятным корпусом, он оглядел переплетение балок, образующих фермыподвески по обеим сторонам гондолы, и сказал:

– Илья с Купри, вы идёте с левой стороны, я с Шуриками – с правой. Вынимаем все стопоры!

– А танки не вывалятся? – с опаской спросил Рыжий. – Если мы так… Или нет?

– Не вывалятся. А для сброса нам останется только снять блокировку – там есть пульт специальный, в кабине. Пошли!

Фридомфайтеры пошли, изымая клацавшие стопоры и швыряя их под ноги. Окончив первым, Сихали поднялся по трапу в гондолу. Дверца открылась сразу – антаркты плохо перенимали привычку запирать на замок.

Гондола не поражала величиной – узкий коридор, пара кают по сторонам, крошечный камбуз, где не развернуться, минитуалет, где не повернуться. Пилотская кабина открывалась наружу большим выпуклым блистером – такое впечатление создавалось, что пульт управления со штурвальчиком и само кресло пилота повисли на самом краю. Сядешь – и свалишься. Тимофей сел и не свалился. Зато обзор был отличный.

– Илья… – сказал он, разбираясь с пультом. – Куда тут жать… Илья, проверь капсулы.

– Ага…

Шесть спасательных капсул с автономным выведением были пристыкованы к гондоле снизу. Стоило шлёпнуть по красной аварийной кнопке«грибку», как в полу кабины расходились диафрагмы, приглашая поскорее занять место в капсуле.

– Нормально, – прогудел ТугаринЗмей.

– Ну, всё тогда…

Сихали нажал рифлёную клавишу стартёра, и гибкое суставчатое щупальце, державшее цеппелин за нос, тут же отпустило аппарат, скрываясь в причальной мачте. Глухой свист турбин почти не доносился до кабины, но их действие сразу же было явлено глазам – огромная выпуклая туша дирижабля плавно взмыла в воздух. Аэродром медленно уходил вниз, а обзор всё расширялся и расширялся.

– Смотрите, «оборонцы»! – крикнул Рыжий, тыча пальцем за блистер. – До чего ж…

Внизу, петляя по дороге, спешили три или четыре краулера, набитые антарктами в белоснежных каэшках. Их догонял танктранспортёр.

– Опомнились, – хмыкнул Белый.

Усмешка чуть тронула плотно сжатые губы Сихали.

В небо гвардейцы Кермаса не глядели – нефтевозы уходили на север каждые два часа и стали такими же привычными, как поморники.

Вскоре скалистый Берег Правды прополз под брюхом цеппелина весь, и внизу показалась гофрированная плоскость океана.

– Летим! – весело крикнул Рыжий.

– Летим… – вздохнул Купри.

20 декабря, 00 часов 10 минут.

АЗО, залив Прюдс, «Порт Эймери».

Если выйти из «Мирного» на корабле, держа курс к западу, вскоре попадаешь в воды моря Содружества. Оно углубляется в материк заливом Прюдс, на берегу которого устроен целый пояс станций – между бухтой Тюленьей и холмами Ларсенманн стоит Прогресс, у бухты Саннефьорд на нунатаке Лендинг расположилась «Дружная4», неподалёку находятся «Чжуншань» и «ПортЭймери», а дальше к югу, на восточном берегу озера Бивер, выстроена станция «Союз». Отчего такая скученность? А место такое – интересное.