Гарем и легкость. Книга от депрессии

Она ещё раз искренне обняла Бронкса, да так, что его лицо оказалось полностью скрытым на какое-то время в разрезе её рубахи.

— И спасибо, что не спрашиваешь ни о чём, — серьёзно продолжила она. — АЙ! БОЛЬНО ЖЕ! — Нургуль с силой оттолкнула гнома от себя, резко отстраняясь. — САМ ЖЕ ШИЛ ТОЛЬКО ЧТО!..

— Прости, — запоздало повинился Бронкс, украдкой глядя на свои ладони.

Он уже привык к тому, что орчанки, несмотря на весьма строгие декларируемые правила, накоротке позволяли и себе, и ему гораздо больше свободы в тактильном аспекте, нежели даже родные женщины-гномки (формально взгляды имевшие посвободнее).

Оттого, когда фемина в порыве благодарности ткнула его носом меж своих молочных желез, он, не задумываясь, опустил свои ладони на её же ягодицы.

Одна из которых была изрядно порвана и недавно сшита им самим.

— Кстати… У тебя шрам может остаться, — с извинением в голосе припомнил он. — Не знаю, как у вас орков с регенерацией, но там все слои кожи были задеты. Я старался, но не уверен, что совсем без следов получится…

— Да и хрен с ним, — легкомысленно отмахнулась девица. — На спине же, не на морде. А зад точно заживёт, поверь… — Она явно имела сказать больше, чем произнесла, но в подробности почему-то не углубилась. — А чего ж мне теперь одеть?

На вытянутых руках она держала свои штаны, от запёкшейся крови ставшие колом.

— На меня не смотри! — твёрдо предупредил гном. — Во-первых, без штанов по улице домой не пойду, а запасных в мастерской не держу…

В следующий момент воздух сотрясся, а в воздухе словно зазвенели колокольчики — смех орчанки был заливист и донельзя приятен.

Так, что даже гном против воли к нему присоединился.

— Да твои штаны мне, малыш, если только руку замотать, — без ложной стеснительности откровенно врубила дочь кочевого народа, отсмеявшись. — Вот и думай теперь, делать что… это я себе, не тебе…

— На час задержишься, — пожал плечами Бронкс.

После чего прошёл к столу, сгрёб с него скатерть и повязал её на талии новой знакомой:

— Меньше меня голой жопой отвлекать будешь. — Сварливо добавил он, шлёпая орчанку по здоровой ягодице.

Дальше Нургуль в непритворном изумлении увидела, как за неприметной дверцей, в самом конце мастерской, обнаруживается небольшая помывочная.

— По-хорошему, тебя тут зашивать надо было, — недовольно проворчал Бронкс, набирая в маленький тазик воды из солидной бадьи, наполненной доверху. — Так бы сейчас чуток на пол побрызгал — и ничего от крови оттирать не надо…

После этих слов он с тоской поглядел на топчан, стоявший у стены и выполнявший роль операционного стола час назад. И на пол под ним.

— Да, неловко получилось, — вздохнула дочь кочевого народа. — Ну-у, я полы могу помыть, если ведро и тряпка найдутся? — с явным сомнением в голосе произнесла она, неестественно выпрямляя спину и будто бы прислушиваясь к возникшим ощущениям.

— Тебе с твоей жопой пока лучше поменьше на четвереньках ползать или наклоняться, — пробормотал Бронкс, уверенно погружая штаны орчанки в тазик. — Молчу про ребро уже.

Дав порткам девицы основательно намокнуть, он протопал затем к верстаку, достал из-под него коробочку с каким-то порошком и, вернувшись в помывочную, щедро сыпанул в тазик.

— … теперь только высушить, — с удовлетворением заявил он минут через пятнадцать, разглядывая на вытянутых руках абсолютно чистую одежду посетительницы.

— Спасибо. Должна буду, — твёрдо молвила орчанка; и по тону было понятно, что ввиду она имеет нечто большее, чем дежурная сиюминутная благодарность первому встречному.

— Да ладно, давай лучше дружить, — бесшабашно махнул рукой в воздухе Бронкс, развешивая её штаны напротив специального отверстия возле плавильни, из которого, при его желании, можно было наладить поток теплого воздуха.

Ещё через пару минут огонь в печи запылал, а гном заметил:

— Пятнадцать минут и будут сухими.

— У тебя тут прямо как тайная база оборудована, — покачала головой девица, признавая неожиданные достоинства происходящего. — Видимо, старше ты восемнадцати лет всё же.

На эти её слова Бронкс только весело заржал:

— Да, чуть постарше буду, — в последний момент он не позволил себе углубиться в излишнюю и ненужную точность. — Слушай, но мы же самого главного не обговорили? Клинок-то тебе когда нужен?

— Чем раньше, тем лучше.

— Жди тогда, — вздохнул гном и на полминуты исчез в передней комнате.

Вернулся он оттуда с двумя длинными ножами в руках, которые рукоятями вперёд тут же протянул собеседнице:

— Какой из двух возьмёшь?

Сжав ладонь по очереди на каждой из рукоятей, дочь Степного народа уверенно указала на второй:

— Вот этот.

— Пока одёжа сушится, как раз успеем сделать, — пробормотал себе под нос Бронкс, открывая склянку с жидким алхимическим серебром и уверенно погружая в неё выбранный орчанкой клинок.

— Что, вот так вот просто?! — не поверила своим глазам фемина, когда через десять минут гном буднично протянул ей готовую вещь и деловито направился в сторону её подсыхающих штанов.

— Ничего не просто. Своя вещь, своя рука, — туманно отговорился представитель подгорного народа. — Был бы другой клинок, было бы дольше. Но на этот всё так ложится, как я захочу…

— Фамильные ножи, что ли? — заинтересовалась орчанка, для пробы взмахивая получившимся инструментом в воздухе пару раз.

— Да не совсем, — отмахнулся гном. — Но да, принцип этот. У семьи заводик один есть, это с него продукция. Но не для всех, а для своих токмо.

— Спасибо огромное. Ты меня очень-очень выручил, — орчанка возвышалась над гномом, одетая в чистые и сухие штаны и придерживающая под курткой гномий же нож в специальных ножнах. — Может, хотя бы монетой возьмёшь?

— Денег своих хватает, — проявил неуступчивость гном, отчего-то всем естеством ощущая, что забирать у девчонки с бечевы нельзя ни монеты. — Обещала ведь после отблагодарить? Подожду.

С этими словами он уверенно распахнул на Нургуль куртку, задрал собственную рубаху и повязал ожерелье из монет обратно той на талию.

Не удержавшись, облапил и молочные железы ладонями, за что тут же получил по рукам.

— Договорились, — орчанка чмокнула в лоб новообретённого товарища ещё раз. — Да, слушай… Можешь у себя пока сохранить? Я тебе, если что, на него и позвоню потом.

Из нагрудного кармана её куртки появился старенький и изрядно повидавший в жизни переговорный амулет.