Гарики из Атлантиды. Пожилые записки

* * *

Я не судья в делах морали, но не осиливаю труд себя удерживать, где срали друг другу в душу или срут.

* * *

Судьбой, природой, Божьей властью, но кем-то так заведено, что чем постылей наше счастье, тем комфортабельней оно.

* * *

Есть вещи, коих ценность не воспета, однако же нельзя не оценить, как может нам порою сигарета крутую вспышку гнева отменить.

* * *

В Москве я сохранил бы мавзолей как память о повальном появлении безумных и слепых учителей в помешанном на крови поколении.

* * *

Бог, собирая налоги, не слышит стонов, текущих рекой, плата за счастье значительно выше платы за просто покой.

* * *

Кто умер, кто замкнулся, кто уехал… Брожу один по лесу без деревьев, и мне не отвечает даже эхо — наверно, тоже было из евреев.

* * *

С ногтей младых отвергнув спешку, не рвусь я вверх, а пью вино, в кастрюлях жизни вперемежку всплывают сливки и гавно.

* * *

Зачем живем, не знаем сами, поддержку черпая из фляг, и каждый сам себе Сусанин, и каждый сам себе — поляк.

* * *

Сочиняю чушь и вздор, пью коньяк, не стыжусь ни злачных мыслей, ни мест, а рассудок, текстуальный маньяк, неустанно оскопляет мой текст.

* * *

Надо жить, желанья не стреножа, а когда неможется немножко, женщина, меняющая ложа, — лучшая на свете неотложка.

* * *

Жизнь моя проходит за стеной, вхожи лишь жена, друзья и дети, сломится она только войной или хамским стуком на рассвете.

* * *

Весной прогулки длятся поздно, девицы ждут погожих дней, чтобы увидеть в небе звезды, поскольку лежа их видней.

* * *

Не будет ни ада, ни рая, ни рюмки какой-никакой, а только без срока и края глухой и кромешный покой.

* * *

Своей судьбы актер и зритель, я рад и смеху, и слезам, а старость — краткий вытрезвитель перед гастролью в новый зал.

* * *

Память вытворяет все, что хочет, с фильмами, скопившимися в ней, часто по ночам нам снятся ночи выгоревших юношеских дней.

* * *

Когда б от воздуха тюрьмы светлели души и умы, давно была б земля отцов страной святых и мудрецов.

* * *

Чем дольше в мире я живу, тем выше ставлю обывателей, что щиплют мирную траву и шлют орлов к ебене матери. Хотя глядят на них в кино, ценя, когда крута игра, и сыплют теплое гавно в посев покоя и добра.

* * *

За все на свете следует расплата, и есть неумолимый прейскурант: везучесть пресыщением чревата, а бедствиями платят за талант.

* * *

Живу — как лакомлюсь малиной, она недолгая, зараза, в земле сначала стану глиной, потом — фаянсом унитаза.

* * *

Я на время очень уповаю, свет еще забрезжит за окном, я ростки надежды поливаю чтением, любовью и вином.

* * *

Неколебимо прочно общество, живые сдвинувшее стены, которым враг — любое новшество, в котором светят перемены.

* * *

Душа не терпит пустоты, и потому нам стала родиной земля подонков и святых, страна мерзавцев и юродивых.

* * *

Все ближе к зимним холодам года меня метут, одной ногой уже я там, другой — ни там, ни тут.

* * *

Сейчас борьба — не сшибка копий при звоне шлемов под мечом, а размноженье тонких копий, которым копья нипочем.

* * *

В соблазнах очень щедро зло: богатство, власть, салют из пушек, а если очень повезло, еще натравит потаскушек.

* * *

Все силы собери и призови, увидя сквозь цветную оболочку, насколько ты и в дружбе, и в любви живешь и умираешь в одиночку.

* * *

Кромсая сложности и трудности и обессилев за года, я берегу теперь зуб мудрости лишь для запретного плода.

* * *

Всюду тайно и открыто слышны речи, что России нужно срочное лечение, и она благодарит за них, калеча всех печальников, явивших попечение.

* * *

Не став трибуном и политиком, живя среди застольных баек, себя я чувствую лишь винтиком, страшась закручиванья гаек.

* * *

Люблю я утром духа трезвость и лист бумаги на столе, а ближе к ночи — блуда резвость и блики влаги на стекле.

* * *

В этой жизни чем-то лишние, с ней уже сроднимся вряд ли мы, очень бабы стали хищные, а мужи потравояднели.

* * *

Что человек? Игра природы, в ее руках послушный воск, и круто скрючивают годы наш позвоночник, хер и мозг.