Гарики из Атлантиды. Пожилые записки
Шрифт:
* * *
В любой любви — к лицу или святыне, какую из любвей ни назови, есть сладкая докучливость в рутине обряда проявления любви. * * *
А может быть, и к лучшему, мой друг, что мы идем к закату с пониманием, и смерть нам открывается не вдруг, а легким каждый день напоминанием. * * *
Дни бегут, как волны речки, жизненным фарватером, то ебешься возле печки, то — под вентилятором. * * *
Прошла
* * *
А всякое и каждое молчание, не зная никакого исключения, имеет сокровенное звучание, исполненное смысла и значения. * * *
Повсюду, где варят искусство из трезвой разумной причины, выходит и вяло, и грустно, как секс пожилого мужчины. * * *
Песочные часы бегут быстрей, когда бесплодно капанье песка; нет праздничности в праздности моей, удушливой, как скука и тоска. * * *
У нас беда: у нас боязни и страхи лепятся на месте любви, сочувствия, приязни, желаний, совести и чести. * * *
Смотрясь весьма солидно и серьезно под сенью философского фасада, мы вертим полушариями мозга, а мыслим — полушариями зада. * * *
Россия непостижна для ума, как логика бессмысленна для боли; в какой другой истории тюрьма настолько пропитала климат воли? * * *
По счастью, есть такие звуки, слова, случайности и краски, что прямо к сердцу кто-то руки тебе прикладывает в ласке. * * *
Мы еще ушли совсем немного от родни с мохнатыми боками, много наших чувств — четвероного, а иные — даже с плавниками. * * *
Во времена тревог и хруста сердца охватывает властно эпидемическое чувство томящей зыбкости пространства. * * *
Мы пили жизни пьяный сок и так отчаянно шустрили, что нынче сыпем не песок, а слабый пых мучнистой пыли. * * *
Я много в этой жизни пережил, ни разу не впадая в жалкий плач, однако же ничем не заслужил валившихся везений и удач. * * *
Пока поэт поет, его не мучает отчаяние, страх и укоризна, хотя лишь дело времени и случая, когда и как убьет его отчизна. * * *
Спасибо, Россия, что ты привила мне свойство твое — готовность у крайней черты спокойно шагнуть за нее. * * *
Свистит
соблазн, алкая денег, а я креплюсь, угрюм и тих, былых утех роскошный веник подмел казну штанов моих. * * *
Отрава тонких замечаний нам потому как раз мучительна, что состоит из умолчаний и слов, звучащих незначительно. * * *
Я из людей, влачащих дни со мною около и вместе, боюсь бездарностей — они кипят законной жаждой мести. * * *
Мне тяжко тьму задач непраздных осилить силами своими: во мне себя так много разных, что я теряюсь между ними. * * *
Заметно и причудливо неровен и, тая вдруг до вакуума вплоть, дух времени бывает бездуховен — тогда оно втройне лелеет плоть. * * *
Лежу в дыму, кропаю стих, лелею лень и одинокость, и пусть Господь простит мне их, как я простил Ему жестокость. * * *
Я не люблю певцов печали, жизнь благодатна и права, покуда держится плечами и варит глупость голова. * * *
Знакома всем глухая робость, когда у края вдруг шатает: нас чувство тихо тянет в пропасть, но разум за руку хватает. * * *
Свирепые бои добра со злом текут на нескончаемом погосте, истории мельчайший перелом ломает человеческие кости. * * *
Себя не смешивая с прочими, кто по шоссе летел, спеша, свой век прошел я по обочине, прозрачным воздухом дыша. * * *
Прекрасно, что пружиной, а не ношей все тело ощущаешь ты свое, но, прыгая, однако же, на лошадь, не стоит перепрыгивать ее. * * *
По книгам я скитался не напрасно, они удостоверили меня в печали, что создание прекрасного и нравственность — нисколько не родня. * * *
В нас дышит и, упорствуя, живет укрытая в печаль и мешковатость готовая в отчаянный полет застенчивая тайная крылатость. * * *
От уцелевшего кого узнать бы, как тут жили встарь, да жаль, не спросишь ничего у мухи, впекшейся в янтарь. * * *
Зачем я текучкой завален и дух, суетясь, мельтешит? Народ потому гениален, что он никуда не спешит. * * *
Совсем не с миром порывает самоубийца, мстя судьбе, а просто трезво убивает себя, враждебного себе.
Поделиться с друзьями: